Живое Серебро

Глава 84

Мы провели ночь в разных концах комнаты, ближайших к камину. Ввиду отсутствия мебели, спали на полу, доски которого были настолько умело отшлифованы, отполированы и удачно покрыты карамельным цветом лака, что я не чувствовала дискомфорта от твёрдой поверхности, а наоборот наслаждалась, водя кончиками пальцев по настоящему дереву, которое считалось дефицитным материалом в Кар-Харе – всё-то там было уложено бездушными плитами и стеклом…

Это удивительно, но я по-настоящему заснула, и спала крепко, без снов. Проснувшись, я ещё минуту удивлялась тому, что всерьёз спала. Не увидев Радия в комнате, я аккуратно поднялась на ноги, потянулась и посмотрела в ближайшее окно, находящееся по мою левую руку: солнечный день, омытый ночным ливнем, за окном не бетон, а бескрайняя природа… Красота, как она есть.

Медленно подойдя к слегка кручённой лестнице, ведущей на второй этаж, я провела пальцами по её гладким и тоже покрытым лаком перилам и перегородкам… Надо же, как красиво. Нужно было похвалить Радия за столь искусную работу ещё вчера, а я даже не поднялась на второй этаж, ну я, конечно, да…

За следующие двадцать минут я полностью осмотрела дом. Гостиная на первом этаже была просторной, квадратной, с большим камином и красивыми окнами в каменных стенах, с широкими подоконниками. Слева от входа в дом располагалась кладовая, в которой можно было бы организовать комнату для верхней одежды, а в конце гостиной, в левой стене была ещё одна массивная дверь, за которой обнаружилась просторная комната, из которой смело можно сделать или кабинет, или библиотеку, или спальню – на свой вкус. В трёх шагах слева от камина была ещё одна дверь, зайдя в которую я попала в короткий коридор: слева дверь в удлинённую ванную комнату, справа дверь в комнату с отдельным санузлом – обе комнаты пока ещё совсем не оборудованы, – а дальше по коридору очень просторная, с широким окном на всю верхнюю часть стены комната, в которой я сразу же рассмотрела красивую кухню – оставалось только обставить мебелью… В этой комнате, слева, нашлась ещё одна дверца, за которой обнаружился чулан пять на пять метров, совершенно разбитый – ещё одно место, над которым предстоит поработать: здесь могли бы быть полки, на которых могли бы храниться запасы продуктов и всяческих ингредиентов – но кому здесь нужны запасы питания? Никому… Вспомнив об этом, я с грустью закрыла чулан. Вернулась назад в гостиную и из неё, по очень удобным ступеням лестницы, поднялась на второй этаж.

Второй этаж представляет собой всего лишь одну комнатку, выступающую сбоку и будто пристроенную к дому – потолок гостиной ведь высокий, поэтому-то эта комнатка будто сбоку. Крыша здесь в виде домика, а сама комната не столько широкая, сколько длинная. Здесь, к моему удивлению, сохранились старинные окна с витражными стёклышками, изображающими причудливые рисунки, на каждом из которых нашлись бутоны алых и белых роз с зелёными стеблями… Я попробовала открыть одно окно и, к моему удивлению, у меня это получилось – окно плавно поднялось вверх, и с лёгкостью закрылось обратно. Подоконники снова были широкими – на таких можно разложить подушки и сидеть, правда, с подобранными под себя ногами, но всё же… Слева от лестницы обнаружился массивный платяной шкаф на две створки. И снова к моему удивлению, он уже тоже был отполирован до блеска. Открыв его, я увидела пустоту… Рядом стояло большое, в мой полный рост, зеркало в красивой оправе, но я нарочно не стала смотреться в него: а ведь было время, когда я любила крутиться у зеркал…

Спустившись на первый этаж, я открыла массивную входную дверь и вышла на каменное крыльцо. Утро. Поют птицы. Свежесть после проливного дождя такая, что аж покалывает в грудной клетке, щиплет нежные кончики пальцев прохладой… Два огромных волка – чёрный и белый, – лежат неподалёку в лучах солнца и вылизывают шерсть друг друга… И вдруг: скрип. Резко посмотрев вправо, я сразу же увидела Радия за странным занятием: он вывозил из-за угла дома тележку, из которой, посаженным в клочок земли, торчал росток какого-то колючего растения.

– Что ты делаешь? – я почти улыбнулась: видеть его толкающим тележку было действительно забавно. – Разве тебе нужна тележка, чтобы перевозить грузы?

– С этим грузом по-другому никак, – довольно ухмыльнулся парень, остановившись прямо напротив меня. – Это роза. Шипы у неё очень острые… Должна дать белые бутоны. Помнится, тебе нравился этот цветок, – я замерла: как он узнал и, к тому же, запомнил. – Обещаю тебе красивый розарий.

– В окрестностях толпами бродят Блуждающие и крупные животные вроде Страхов. Они повытаптывают все твои старания…

– Данный вопрос уже решён – вокруг этой горы я установил специальные столбы, которые образуют собой мини-версию защитного поля Титана: ты не видишь этого, но сейчас ты внутри поля. Видишь вон ту прореху? Считай, что это калитка. Настоящая калитка обязательно появится, когда будет установлен забор. Вот только тем путём и можно сойти с этой горы, не врезавшись в неуловимое для человеческого глаза поле, ну и ещё, если перепрыгнуть трехметровую высоту – это, всё же, не купол, а просто стены.

Я присмотрелась… И вправду, силовое поле!

– Позже обязательно покажу, где установлены столбики и каков принцип их работы.

– Ух ты, у тебя совсем всё схвачено, – растерянно моргнула я.

Пока я, наконец обретя свою вожделенную свободу, всецело утопала в апатии, Радий жил так, как десять человек в одни сутки не способны прожить – он весь бурлил живительной энергией!

Я уже хотела спросить у него, где же он раздобыл эту мини-версию поля Титана и что это вообще такое, как вдруг он отпустил ручки тележки и, поднявшись по каменным ступеням, остановился прямо напротив меня.

– Нам никто не объяснил, никто нас не обучил, мы открывали себя заново, а свои способности – самостоятельно… Оказывается, каждый Металл обладает уникальным даром. Я уже говорил тебе о своём: я могу исцелять своими прикосновениями. Ты знаешь, каким даром обладаешь ты?

Он целитель… Ну конечно, какой ещё дар мог достаться столь доброму человеку?

Прежде чем назвать свой дар, я нервно сглотнула и в дополнение нервно моргнула:

– Отрава. Я могу смертельно травить одним лишь прикосновением. Это работает от силы мысли…

– У меня тоже от силы мысли. Позволишь? – он совсем не смутился, узнав о таком даре! И вдруг протянул к моей шее руку, а я, вместо того, чтобы ответить, просто не двинулась, только снова моргнула… Его пальцы аккуратно легки прямо на мой шрам и вдруг начали греть… Так сильно, что скоро я усомнилась в том, что на мне не останется ожога, но я доверилась и потому продолжала стоять ровно. Так прошло около пяти минут. Когда он наконец отнял руку, я увидела, что его пальцы покрылись серебристыми ожогами – последствия для его масти металла от прямого контакта с моей ртутной кровью!

Я схватилась за его ладонь:

– Это влияние ртути!

– Не переживай, не развалюсь, – выдал сомнительное заключение парень. – Быстро заживёт, сама знаешь, я ведь тоже Металл. И потом, я сам не из безобидных. Радий тоже ядовит…

– Мой голос! – я округлила глаза. – Осиплость стала заметно меньше! – я не верила в то, что слышала, но мой голос действительно стал звучать значительно мягче.

– Это ещё что… Уверен, я тебя смогу вылечить.

– Я больше не дам тебе портить свои руки!

– Ну-ну, обсудим это позже, – усмехнувшись, он стал спускаться с лестницы назад к тележке, и я поспешила за ним. Оказавшись рядом, я, заглянув ему в глаза снизу вверх, снова заговорила:

– Прости за следующий вопрос, но мне необходимо это уточнение… Ты и Барий были дружны с Платиной.

– Платины среди нас больше нет…

Я не собиралась отступать:

– Если бы тебе пришлось выбирать, ты бы…

– Неважно между кем, ответ: ты, – не дав мне договорить, он значительно и твёрдо произнёс эти слова, глядя прямо в мои глаза. – Я не дал бы тебя в обиду, если бы с самого начала знал хотя бы толику того, что ты рассказала мне вчера.

– Ты веришь мне, не допуская мысли о том, что я могу лгать тебе?

– Ты не лжёшь. А Платина лгал, и очень часто. Я хорошо распознаю ложь и лишь единожды поверил в ложное, и вот что с тобой случилось из-за моей доверчивости…

– Не надо так, – нахмурившись, я резко оборвала его, не желая слышать, как он побивает свои откровенные достоинства из-за ошибок, допущенных мной одной. И продолжила говорить откровенно, чтобы окончательно расставить все точки над “i”, чтобы он понимал, что я не такая хорошая, как он: – Я не желала Теи смерти. Я только искала своей свободы. И если бы для обретения свободы мне пришлось бы принести в жертву Тею, я бы сделала это – я бы убила её, я знаю…

Его правая рука вдруг легка на моё плечо, и он ответил мягко:

– Хорошо, что ты не сделала этого с Теей. Она не виновата в деяниях Платины, как не виновата и ты.

– А если бы я сделала это? Если бы я навредила ей, чтобы спастись самой?

– За эти годы мы все кого-то да убили. Я бы не осудил тебя. Ни за что. Это зацикленность. Честно говоря, я страшно горжусь тобой: пережив весь этот кошмар, ты не сломалась и не остановилась, и в итоге смогла освободить себя совершенно самостоятельно, без чьей-либо поддержки или помощи. Ты поразительная. Самая сильная девушка из всех, которых я когда-либо встречал в своей жизни, – последние слова он договаривал уже берясь за тележку, потому как, очевидно, был смущён своим откровением едва ли меньше, чем им была смущена я.

Помедлив немного, я всё же, несмотря на силу своего смущения, последовала за ним и в итоге, не говоря ни слова, взялась помогать ему высаживать розу прямо под окном гостиной: мы вместе встали на колени и стали вскапывать твёрдую землю голыми руками – зачем Металлам лопата?

Когда цветок был посажен и обложен еловыми лапками для комфортной зимовки, я отряхнула руки и призналась вслух:

– Мне уже очень нравится. Представляю, какая красота будет, когда появится белоснежный бутон.

– Ты очень похожа на этот цветок, – весело улыбнулся в ответ добряк, присев рядом. – Белоснежная и с шипами. Ты точно не ромашка, – ещё веселее выдал смешок он.

В ответ я внезапно тоже заулыбалась, так искренне и широко, что даже не заметила, как сильно моего собеседника тронула моя улыбка, каки́м взглядом он посмотрел на меня и как стремительно отвёл его в сторону.

– Я рад, что тебе понравилась идея с розарием. В Кар-Харе мне не хватало именно зелени. Ты ведь знаешь, что в моём Кантоне-B было очень зелено… Обещаю тебе целый палисадник.

Я уже думала, как же мне сказать ему слова благодарности за столь масштабное обещание и при этом не выдать своего смущения – зная его, я не сомневалась в том, что он обязательно выполнит данное им слово, – как вдруг он снова заговорил первым:

– Как назовёшь дом?

– Ты о чём?

– Дом – это живое существо. Так надели же его именем.

Мой взгляд зацепился за растение, посаженное нашими руками…

– Дом Белой Розы. Раз уж здесь будет розарий.

– Звучит красиво, – довольно утвердил мой друг. – А ужин сегодня всё-таки будет. Я настаиваю. И даже не пробуй спорить. Не зря же я притащил из Рудника сундук.

– Какой ещё сундук? – я немного напряглась.

Ничего не ответив, парень поднялся на ноги, и я поспешила за ним. Он вынес из-за противоположного угла дома действительно самый настоящий, огромный деревянный сундук с плоской крышкой, со всех сторон резной и к тому же красиво расписанный яркими красками.

– Что это? – нетерпеливо поинтересовалась я, когда он наконец занёс это чудо на второй этаж и установил его рядом со шкафом.

– Это одежда. Сама посмотри, там много платьев и прочего, всё твоего размера. Можешь не переживать, вся одежда новая, даже с бирками, прямиком со склада Рудника. Я ведь знаю, что ты любишь красиво наряжаться…

– Глупость это, – я резко нахмурилась и даже всерьёз надула губы, продолжая сверлить взглядом закрытую крышку сундука.

Помолчав несколько секунд, Радий сказал очень весомым тоном, свидетельствующим о том, что он говорит не только правдивую, но и очень важную мысль:

– А мне всегда нравилось смотреть на тебя, когда ты украшала себя сногсшибательными нарядами и блестящими драгоценностями. И не говори мне сейчас о том, что всё это безделица, неспособная передать внутренней красоты женщины. Уж я-то вижу тебя насквозь. Можешь не надевать всего этого, но знай, что тебе очень сильно идёт… – он запнулся. – Идёт вообще всё.

Махнув рукой как бы на свою же попытку объяснить мне то, что он не был горазд выразить словами – мужчина способен оценить женскую красоту, и тем более тот вид красоты, который создаётся именно для его глаз, что тут непонятного? – он спустился по лестнице и снова ушёл на улицу, а я осталась стоять перед сундуком, пытаясь понять, что же такое я чувствую… Что-то тёплое и очень необычное… Какой же он забавный, этот Радий!

Всё-таки любопытство возникло и в итоге взяло верх. Открыв сундук, я сразу же увидела несколько книг, разложенных поверх пёстрых материй. Вдруг вспомнилось, как в совершенно прошлой жизни Стейнмунн воровал для меня книги… Откладывая эти ценности в сторону, я думала о том, как же хорошо, что между мной и Стейнмунном не случилось ничего большего, чем детская влюблённость – мы сумели не осквернить нашу сладкую дружбу горьким ядом. И снова он оказался прав: я действительно люблю всё красивое…

Я стала вынимать из сундука платья по одному: такие замечательные, все совершенно разные – от простых до элегантных! Надо же, какая красота! Платья таких гениальных покроев в Дилениуме не шили… А какие материи… Вау…

Сосредоточенно рассматривая всю эту красоту и развешивая её в начищенном воском шкафу, прибегая к помощи вешалок, которые нашла на самом дне сундука, я совершенно не заметила, как незаметно для себя начала сиять изнутри – мне так нравилось всё это действо, что я даже дважды перебрала кофточки и штаны, носки и нижнее бельё, куртки, плащи и палантины, и ещё обувь, после чего несколько раз заново достала из шкафа каждое платье, чтобы посмотреть ещё раз…

Наконец закрыв шкаф, я впервые за многие недели, сложенные в беспросветные месяцы, испытала желание привести себя в порядок: можно хорошенько вымыться душистым мылом и причесаться красивой массажной расчёской – не зря же всё это нашлось в сундуке, не лежать же всему этому впустую, совершенно неиспользованным. Можно переодеться в чистый хлопковый костюм небесного цвета, а вечером выбрать одно из этих платьев… Белое с мелкими синими цветками!

Не найдя Радия вблизи дома, я прошагала мимо волков в сторону горячего источника, на котором целый час отпаривала и отмывала своё тело. В самом начале ритуала омовения в моей болезненно хорошей памяти эхом всплыли, как мне казались, давно канувшие в Лету слова:

“ – Не быть нам вместе, Катохирис. Но пообещай, что не позволишь быть рядом с тобой тому, кто не сможет оценить тебя по достоинству. Если уж не мне сделать тебя счастливой, пусть эта доля выпадет кому-то, кто будет лучше меня”.

Сказавший мне эти слова гордился бы мной, ведь я не позволила быть рядом со мной тому, кто не смог оценить меня по достоинству. В кромешном кошмаре я не растеряла своего достоинства и теперь могу себе позволить быть счастливой. Я свободна. Я сбежала от тех, кто не смог рассмотреть во мне бесценное, буквально заставила убить себя во имя своего воскрешения, заплатила страшную цену и теперь могу жить, не оглядываясь назад. Я боролась каждый день, шла одна против смертоносного урагана, и в итоге сделала то, что до меня считалось невозможным… И не важно, что теперь я не красива, с чем Радий не согласен ни на йоту, но о чём я пока ещё даже не подозреваю. Я свободна. И только это важно. Горячая вода, сухое полотенце, расчесанные волосы, кружащие осенние листья, чистая одежда, ветер в кронах, кислые ягоды в глиняном кувшине – как же я счастлива! Безразмерно! Разве возможно быть ещё более счастливой?! Разве возможно?!..