Живое Серебро

Глава 85

Опустевший сундук Радий забрал на первый этаж и сейчас расставлял на нём ужин, который приготовил собственноручно на открытом огне во дворе, а я тем временем стояла на втором этаже напротив зеркала и нервно расправляла складки белого платья в голубой цветок, с пышной юбкой длиной до колена и шёлковой голубой лентой на талии… Закончив с расправлением платья, я стала нервно поправлять свои распущенные волосы, которые отросли ниже локтей… Нет, как-то это… Слишком.

Решив, что в никаком платье я всё-таки не покажусь, а просто спущусь в хлопковом спортивном костюме, я резко развязала голубую ленту на поясе и стала спешно расстёгивать молнию сбоку, как вдруг услышала откуда-то снизу:

– Ужин готов, можем приступать! Надеюсь, ты всё-таки передумала насчёт своего дневного отказа от платья!

Услышав это, я до боли зажмурилась: неужели включил свой металлический слух и расслышал, что я уже начала снимать с себя наряд?!

Тяжело вздохнув, я снова завязала ленту и снова застегнула молнию. Ну ладно…

Спустившись на первый этаж, чтобы развеять своё смущение, я сразу же пошла в атаку, используя серьёзный тон своего всё ещё немного сиплого голоса:

– Почему я должна переодеваться в платье, в то время как ты остаёшься в уличной одежде?

– Тебе очень идёт, – вместо того, чтобы отреагировать на мою претензию, он похвалил мой образ таким тоном, что у меня не могло остаться сомнений в том, что ему действительно нравится это простенькое платье, идеально подходящее моей фигуре: красивое декольте, мягкий корсет и только жаль, что без рукавов, из-за чего виден шрам на плече, и без воротника, из-за чего виден шрам на шее… И всё же, ему, видимо, очень понравилось, потому как он смутился – его смущение быстро передалось и мне, так что мы вместе поспешили продолжить вечер.

Сев друг напротив друга на пол возле сундука, мы замерли и, спустя несколько секунд неловкой тишины, Радий решил заговорить первым:

– Сегодня на ужин жареная рыба, которую я поймал в реке, что течёт неподалёку и которую я тебе ещё покажу… И запечённый в костре картофель – его я принёс из Рудника… Ты не смотри на то, что он такой чёрный, просто… Пальцами кожуру снимай, вот так.

– А вино и бокалы где достал?

– В бункере этого дома есть отдельный винный погреб.

– Нужно будет получше изучить этот бункер, – уже беря в руки чёрную от сажи картофелину, я продолжала неуверенно поддерживать этот неловкий разговор.

– Да, в том бункере много всего интересного…

Я уже не знала, что сказать ещё: не спрашивать же, где он достал настольные свечи, и не говорить о том, что ужин при свечах – это очень красиво! Не признаваться же, что такого в моей жизни ещё ни разу не случалось!

Взяв заранее открытую бутылку вина, Радий наполнил сначала предназначенный мне бокал, а потом предназначенный ему… Я же продолжала медленно кусать ещё тёплый картофель и нервно думать о том, что же ещё можно сказать. И снова ситуацию вызвался спасать он:

– Не против поговорить о прошлом?

– Только если… Ну только разве что о том, что не связано с моей побеждённой зацикленностью.

– Хорошо. Так мы сможем получше узнать друг друга.

– И вправду, знакомы уже больше полутора десятилетия, а, по сути, ничего толком друг о друге не знаем, – согласилась я.

– До того, как ты стала Металлом, кем ты была?

– Я была контрабандисткой.

– Неожиданно, – его брови взмыли вверх в удивлении, и меня это позабавило, так что дальше я стала говорить более свободно.

– Да, это долгая история. Мой отчим, которого я считала своим родным отцом, был главным контрабандистом Кантона-J. Так и я втянулась в это дело.

– Значит, у тебя была семья.

– Очень замечательная семья: отчим, мать и две младшие сестрёнки. И ещё были лучшие друзья: Гея, Сейнмунн и браться Арден и Арлен. Всех их расстреляли за несколько дней до Церемонии Отсеивания… Всех, кроме Стейнмунна. Их убил человек, являвшийся моим биологическим отцом и по совместительству главнокомандующим ликтором Кантона-J. Помнишь, ты и Барий вытащили меня в первый тур поездом через весь Дилениум?

– Конечно помню.

– Я не планировала этого, но когда поезд остановился в “J”, я отправилась на ночную прогулку и в итоге отомстила за смерть всех моих родных и близких: я убила их убийцу.

– Значит, поэтому ты вызвалась в тэйсинтаи. Потому что убили твоих родных.

– Он хотел убить и меня, так что выбор у меня был небольшой: или побег – или смерть. Я выбрала первый вариант.

– А твой друг, Стейнмунн, он был не тэйсинтаем, а пятикровкой, насколько я помню.

– Да, Стейнмунн был пятикровкой.

– Вы были парой или это тоже только слухи?

– Нет, мы не были парой. Это была двусторонняя, детская влюблённость. У нас даже ни одного поцелуя не случилось. И хорошо. Мы остались друзьями.

– Знаешь, Франций ведь была для меня хорошей. Странно осознавать, что она распускала о тебе гнусные сплетни.

– Просто ты человек, с которым невозможно быть нехорошим. А я как раз наоборот…

– Не соглашусь.

– И ладно. Расскажи о себе. Кем ты был до того, как стал Металлом, какую жизнь жил и была ли у тебя семья?

– Был обычным мальчишкой, жил в одном из самых разбитых районов Кантона-B, отца не знал, а мать потерял в двенадцатилетнем возрасте – она умерла прямо на работе: во время сбора лесных ягод легла под дерево и больше не встала, ей не было и тридцати пяти лет. Братьев и сестёр у меня не было, зато по соседству со мной жил мой лучший друг Брейден Борн – парень всего на год старше меня, с которым было весело играть и работать. У Бария в детстве всё было ненамного лучше, чем у меня – отца, братьев и сестёр тоже не было, его воспитывала тётка, которая заодно подкармливала и меня, правда и она в раннем возрасте ушла из жизни, не дожив и до сорока лет – Барию тогда только исполнилось восемнадцать, а мне ещё было семнадцать, так мы и остались вдвоём. С детства занимались сбором лесных плодов, последние четыре года перед Церемонией Отсеивания работали с древесиной: от заготовки доски до производства мебели. Барий частенько менял подружек, а у меня была одна… Я встречался с ней всего год, как раз перед Церемонией Отсеивания. Мы с Барием не знали о своём пятикровии, так что даже не думали, что Церемония Отсеивания так круто изменит наши жизни. Нас отсеили, когда та девушка, на которой я планировал вскоре жениться, была на шестом месяце беременности, – рассказчик резко замолчал, а я от услышанного замерла.

– Значит… – я чуть не поперхнулась. – У тебя есть ребёнок?

– Нет. Когда я вернулся в “B” уже являясь Металлом, это было как раз в той поездке, в которой ты отомстила за смерть своей семьи… Так вот, когда я вернулся, я узнал, что у меня родился сын. Девушка умерла во время преждевременных родов. Ребёнка якобы передали в приют… Я пытался разыскать его, но его и след простыл – в приютах дети все безымянные, их принимают сотнями и без записей, и к тому же, среди самых маленьких всегда самая высокая смертность. Там были сотни младенцев, подходящих под возраст и пол разыскиваемого мной ребёнка, и ещё сотни младенцев до моего прихода были уже в списках кремированных – в тот год в “B” бушевал серьёзный кишечный грипп, особенно опасный для детей младших возрастов. Быть может, ребёнок в итоге и выжил, и до сих пор жив, но совсем не факт…

– Пятикровки живучие, – сама не зная зачем, я вдруг захотела поддержать его этим замечанием.

– Ребёнку могло и не передаться моё пятикровие.

– Да уж, совсем не радужное у нас прошлое.

– Зато радужным может быть наше будущее, – он поднял свой бокал, я сразу же поспешила поднять свой, и мы чокнулись.

Пока мы запивали тост, я думала о том, что же конкретно он мог иметь в виду под “нашим” будущим: его отдельно и моё отдельно, или всё-таки это было сказано про вероятность чего-то общего?..

В камине приятно затрещали поглощённые огнём дрова, я отставила бокал.

– Вкусное вино, – решила заметить я.

– А как тебе остальное угощение?

– Вкуснее, чем всё, что я пробовала в Дилениуме.

– Честно?

– Ничего более вкусного в своей жизни не ела, – ухмыльнулась я, продолжая ковырять пальцами подгоревшую картофелину. – Хотя глотать немного сложно из-за проблемы с горлом, ну ты сам слышишь, какой у меня теперь голос… А так я ведь люблю вкусно покушать, знаешь? Это связано с тем, что я не чистый Металл, а суррогат.

– Знаю. Твоё восстановление так долго и сложно протекает тоже из-за того, что ты суррогат.

Встретившись с ним взглядом, я сначала замерла, а потом спросила:

– О чём ты?

Он что-то знал. То, чего не знала я. Я это видела и хотела, чтобы он сказал. Тяжело вздохнув, он всё же решил рассказать:

– Ты сильна, как Металл, но… Суррогаты немного слабее чистых Металлов. В общем… В Руднике делали анализы и выяснили, что биологические данные Франций, которая является суррогатом, значительно отличаются от биологических данных чистых Металлов.

– И что это значит? – из-за недоброго предчувствия, к моему горлу подступил ком.

– У вас такие же сверхспособности, как и у остальных Металлов, но… – ох уж эти “но”! – В отличие от организмов чистых Металлов, обладающих остановкой всяческого старения, в ваших организмах старение не остановлено, а значительно замедленно. Главный учёный Рудника утверждает, что чистые Металлы едва ли не бессмертны, в то время как суррогаты могут прожить всего около двух человеческих жизней.

Я нервно сглотнула и, отложив недоеденную картофелину на тарелку, заговорила вдруг осевшим голосом:

– Я подозревала что-то такое… Кхм… Что я не такая, как остальные Металлы. Не всесильная.

Рука Радия совершенно неожиданно и с внезапной страстью легла поверх моей руки:

– Ты очень сильная, Деми! Очень!

Я грустно ухмыльнулась:

– Не помню, когда меня в последний раз называли по имени… Ты как будто воскрешаешь во мне человека, которого, как я думала, давно уже нет. Удивительно. Я до сих пор считала, что никогда уже не встречусь с Дементрой или Демой, но вот же она… Спасибо, Трой.

– Мы всё ещё помним наши имена, – мягко улыбнулся мой собеседник, всё ещё не убирая своей руки от моей, что меня и радовало, и смущало одновременно. – Но я теперь Радий и предпочитаю им оставаться. Трой в прошлом.

– А я больше не хочу быть Ртутью. Вернее, не хочу быть только Ртутью. Я и Металл-то как будто ненастоящий, всего лишь суррогат… Поэтому, можешь иногда называть меня по имени? Дементрой, Демой или Деми, как тебе больше нравится.

– Благодарю за разрешение, ведь мне очень нравится твоё человеческое имя, – он убрал руку с моей, и я чуть не расстроилась из-за этого, как вдруг он поднёс большой палец этой же руки к моим губам и, с мягкой улыбкой, стал вытирать им что-то рядом с правым уголком моих губ. – У тебя сажа от печёной картошки… Вот тут.

Так сильно я в своей жизни точно ещё не смущалась! Почувствовав, как к моему лицу приливает краска, я чуть отстранилась назад от его руки и начала быстро тараторить:

– У меня все руки в саже… Ой… Нужно бы помыть… А ты своей заботой, знаешь, немного похож на Берда.

– Кто такой Берд? – мгновенно нахмурился Радий, явно неправильно поняв меня.

– Мой отец… Вернее, отчим, который был мне как отец…

– Тогда это, наверное, хорошее сравнение, – довольно хмыкнул Металл.

– Он тоже был такой же заботливый по отношению к маме. Жаль, она его не любила… – поняв, что говорю совершеннейшие глупости, я резко вскочила на ноги. – Мне нужно помыть руки. Ужин был просто волшебным… Спасибо.

– Ведро с чистой водой стоит на ступенях крыльца, – уже мне в спину добрасывал парень, пока я на человеческой скорости спешила к выходу. – Осторожнее, не опрокинь…

Я резко захлопнула за своей спиной дверь. И сразу же спрятала в измазанных сажей руках своё пылающее лицо: зачем я сказала о том, что он своей заботой похож на Берда, который любил мою мать безответно? Он ведь может неправильно понять меня!

Поспешно спустившись к ведру, вымыв в нём руки и заодно ополоснув лицо, я вытерлась полотенцем, лежавшим рядом на деревянной подставке.

Вернувшись в дом, я пожелала спокойной ночи своему знакомому – может, всё-таки другу? – уже успевшему убрать остатки ужина, а сама направилась в комнату на второй этаж, решив, что сегодня буду спать там.

Переодевшись в свободный спортивный костюм, я села подле платяного шкафа и начала медленно осознавать суровую реальность: моя жизнь конечна и, по моим внутренним ощущениям, первую её часть я уже доживаю, и скоро начну проживать вторую, за которой наступит пусть и красивая, но старость, которая неизбежно завершится смертью. У меня в запасе не так много времени, как я думала. Не бесконечность попыток, а всего два шанса на жизнь, один из которых я уже почти израсходовала. Как же страшно ошибиться снова, сделать неправильный выбор, повернуть не в тот поворот! Но у меня слишком мало времени, чтобы тратить его на страхи – всего лишь одна моя жизнь. Значит, нужно срочно начинать жить: здесь и сейчас.