Такие люди были раньше

Пусть стоит как стояло

Дочка реб Гершона Зельда, девятнадцатилетняя девушка, договорилась с подружками, что в эту субботу танцевать будут у нее, потому что у Груни, дочки реб Исроэла, где они всегда собирались, теперь танцевать нельзя. В их большом доме поставили перегородку и на второй половине устроили галантерейную лавку. А у всех остальных домишки крошечные, не повернуться. Правда, у Зельды тоже не слишком просторно, но она пообещала, что все приберет и места хватит даже для кадрили на восемь пар.

Когда Зельда вернулась домой, отец уже ушел на рынок. Дома были только Зельдина четырнадцатилетняя сестренка Хайка и мать — женщина слегка за сорок.

— Мама! — объявила Зельда с порога. — В эту субботу у нас танцы. Ты ругаться не будешь?

— С чего мне ругаться? — Мать большими, добрыми глазами с улыбкой посмотрела на дочку. — Лишь бы отца дома не было, а так танцуйте себе на здоровье.

— Папы не будет, он в синагогу пойдет проповедника слушать, — уверила ее Зельда. — Значит, пару часиков потанцуем.

— Хорошо, хорошо, — согласилась мать.

Зельда осмотрела комнату, будто увидела ее впервые в жизни, состроила недовольную гримасу и заявила:

— Только, боюсь, у нас немножко тесно.

— И правда! — снова согласилась мать. — Повернуться негде! Как же вы будете лансье[59] танцевать?

— Лансье еще куда ни шло, — ответила Зельда, — а вот для польки точно места не хватит.

Она немного подумала.

— Мам, а знаешь что? — Ей пришла в голову отличная идея, глаза засияли, будто она нашла действенное средство от ужасной боли. — Я кровати к печке переставлю, комод — вот сюда, а сундук…

— А сундук между кроватей поместится, — помогла мать.

— Да… — Зельда углубилась в свой план.

— И будет совсем свободно… И очень хорошо…

— Мама, ты мне поможешь?

— Да хоть сейчас!

И мать с двумя дочерьми принялись за работу.

Через полчаса все было готово.

— Ах, как замечательно! — восхитилась Хайка.

— Великолепно! — сияя, согласилась Зельда.

— Лучше, чем было, — высказала свое мнение мать.

— Свободно, как в поле! — продолжила Зельда.

— Можно даже на шестнадцать пар кадриль танцевать, — расфантазировалась младшая сестра.

— А на восемь пар тебе мало?

— Ну, это я просто так сказала, — ответила Хайка.

Обе сестры и мать нарадоваться не могли.

— А смотрите, как странно, — пустилась в философию Зельда. — Почему мы давно уже все не переставили? В доме даже светлее стало, посмотреть приятно.

— Это всегда так, доченька, — наставительно сказала мать. — До хорошего дойти нелегко…

Вернувшись домой, Гершон замер на пороге и вытаращил глаза:

— Это что такое?

— Как «что такое»? — испугалась Зельда.

— Это что такое? Или я заблудился? — Немного придя в себя, Гершон в своей обычной манере заговорил образами.

— А что тебе не нравится? — спросила мать, тоже не без испуга.

— Где комод, и где сундук, и где кровати? Что-то я их не вижу. Может, я ослеп?

— Вот же они стоят… Мы их передвинули… — виновато объяснила Зельда.

— Зачем? — якобы хладнокровно спросил отец.

— Так лучше! — вмешалась маленькая Хайка.

— Просторнее, — поддержала ее Зельда.

— Они здесь в субботу будут тан… — Но Зельда подмигнула маме, и та замолчала.

— Лучше, просторнее!.. Что еще за новшества?! — взорвался глава семейства. — Для меня хорошо и просторно, как раньше было. Тоже мне, выдумали! Чего вам не хватает? Ну-ка быстро взяли и расставили все по своим местам! Пусть стоит, как стояло, слышите?

— Чем ты недоволен? — попыталась вступиться мать.

— Поговори мне еще! — рявкнул Гершон. — Не хочу таких новшеств! Сказал же, пусть стоит как стояло…

1903