Такие люди были раньше

Чужие

В ресторане было скучно, отчасти потому, что изо дня в день приходили одни и те же посетители и вели одни и те же разговоры, но главное, среди постоянных клиентов почти не было женщин. Немалую часть дня и весь вечер в ресторане проводила лишь одна представительница прекрасного пола, даже очень симпатичная, голубоглазая и золотоволосая. Но, к сожалению, она так там примелькалась, что посетители иногда вообще забывали, что она женщина. А она и вела себя вполне по-мужски. Если кто-то рассказывал непристойный анекдот, то ради приличия старался сделать так, чтобы она не услышала, но она умудрялась уловить все до последнего слова. Если анекдот действительно был смешной, она хохотала вместе с мужчинами и говорила: «Чего же вы так боялись? Совершенно невинная шутка!»

Ресторан был широко известен, и завсегдатаев не удивляло, если какой-нибудь золотой мальчик приглашал в него свою новую подружку, желая произвести на нее впечатление. Парочка сразу понимала, что зря туда зашла. Девушка, особенно если она была действительно красива, чувствовала, что посетители, и молодые, и старые, внимательно ее изучают, и просила кавалера поскорей расплатиться и увести ее из этого интересного заведения.

Так продолжалось, пока одно событие не внесло свежую струю. Литератор с пышной гривой и густыми, длинными усами однажды привел в ресторан знакомую девушку. Это была высокая, стройная, белокурая американка с немного нахальными, умными и насмешливыми глазами. Дерзко оглядев присутствующих, она легкой, уверенной походкой прошествовала к заранее заказанному столику, а когда литератор представил ее, с милой улыбкой подала каждому посетителю руку.

Ресторан ожил. Разговоры за столиками стали громче и интереснее. Самый старый из завсегдатаев, мистер Янкельсон, заказал кофе и сигару, предвкушая настоящий праздник…

Оживление возрастало. Американка взяла у своего спутника сигарету, грациозно закурила и привычно выпустила дым изо рта, слегка скривив красивые, алые губы.

Единственная женщина, которая до этого находилась в ресторане, почувствовала себя уязвленной. Бросила на американку ревнивый взгляд и громко спросила:

— А это что за богемная личность?

Она рассчитывала, что ее поддержат двое мужчин, которые сидели с ней за столиком, но они так увлеклись американкой с сигаретой в зубах, что один восхищенно воскликнул:

— До чего ж хороша!

А другой согласился, что нет ничего прекраснее, чем курящая девушка.

Еврейка вздохнула и вдруг заявила:

— Между прочим, дома я иногда тоже сигаретку выкуриваю, а здесь не решаюсь…

Однако это признание не помогло. Один из мужчин посмотрел на нее и сказал:

— Сомневаюсь, что сигарета идет вам так же, как этой христианке.

— Это почему же? — с обидой спросила еврейка. И, не получив ответа, повернулась ко второму соседу по столику: — Дайте-ка мне сигарету, я, пожалуй, тоже закурю!

Он протянул ей сигарету. Она повертела ее в пальцах, осмотрелась по сторонам и густо покраснела:

— Я стесняюсь…

— А что такого? — спросил мужчина, кажется, со скрытой насмешкой. — Вон, посмотрите, как та курит. Всех тут завела!

Еврейка поднесла ко рту сигарету и чиркнула спичкой.

При первой же затяжке она так поморщилась, будто закурила лишь для того, чтобы унять нестерпимую зубную боль.

А напротив сидела американка, изящно держала сигарету длинными, тонкими пальцами и так мило подносила ее к ярко-красным губам, что весь ресторан был совершенно очарован.

Вскоре девушка устала поддерживать с новыми знакомыми разговор, который был ей совершенно чужд и неинтересен. Она позвала своего друга-писателя и собралась уходить.

Кто-то проводил ее взглядом, кто-то кинулся подавать ей жакет, хотя в него уже вцепились одновременно литератор и официант.

Она кивнула на прощанье всем посетителям, кокетливо посмотрела на старика Янкельсона, чье лицо сразу расплылось в слащавой улыбке, и удалилась вместе с литератором плавной, грациозной и гордой походкой.

Стало тихо и скучно. Гости еще долго молчали, никому не хотелось разговаривать. Единственная оставшаяся в ресторане женщина одиноко сидела за столиком в углу и думала о сигаретах и напрасно прожитых годах. Потом, еще не зная, что заказать, подозвала официанта.

1916