Такие люди были раньше

Комплименты (Рассказ бывшей революционерки)

В то время — теперь кажется, это было так давно! — я только присоединилась к революционному движению. Мне едва исполнилось восемнадцать, а выглядела я еще моложе. Сейчас я мать двоих детей. Эх, где ты, моя стройная девичья фигура? А тогда — я сама так считала, да и другие говорили — тогда я была нежна и невинна, как лилия.

Партия, в которую я вступила, была самой опасной, признавала террор высшей ступени. Разумеется, я выбрала ее не по доброй воле. Сама я скорее предпочла бы «Поалей Цион»…[88] Но в той партии состояла моя подруга Бейлка. Она была гораздо старше и опытнее меня и жаждала настоящей борьбы. А я слепо шла за ней и во всем слушалась.

Сердце бешено колотилось, когда вместе с подругой я впервые пришла на конспиративную квартиру. Кроме нас с Бейлкой, там собралось шесть человек: четверо мужчин и две женщины. Бейлка представила меня как свежую кровь, совершенно необходимую партии. Ко мне подошел один из мужчин, высокий, румяный. Он был очень молод, на верхней губе едва пробивался темный пушок, и черные глаза сверкали огнем. Он приветливо посмотрел на меня и подал большую, но мягкую, белую руку:

— Надеюсь, вы станете нашей сестрой… Меня зовут Борис.

Эти простые, теплые слова меня будто загипнотизировали. Я почувствовала, что краснею, и еле смогла ответить:

— Постараюсь оправдать ваше доверие.

Когда я возвращалась домой, лицо молодого человека по имени Борис всю дорогу стояло у меня перед глазами. Он сразу стал для меня воплощением революции. Позже, лежа в постели, я думала, как доказать ему свою преданность партии.

С утра меня переполняли мужество и энергия. Я пошла к подруге, мы немного поболтали о том о сем, и я спросила:

— Тебе нравится Борис?

Бейлка строго посмотрела на меня:

— Что значит «нравится»? Ты думаешь, у нас с ним любовь?

От такого ответа мне стало не по себе. Показалось, она заглянула мне прямо в сердце и проникла в мою тайну.

«Господи, как стыдно!» — одернула я себя, но тут же нашлась и поспешно ответила:

— Я знаю, ты не из тех, кто влюбляется, и Борис не похож на человека, который заводит романы. Я имела в виду, нравится ли он тебе как борец, понимаешь? Как борец…

— Еще бы! — куда мягче отозвалась Бейлка. — Поработаешь немного — сама увидишь, кто он и на что способен.

Через пару дней мы встретились с ним на сходке. Он сразу меня узнал, отвел в сторону и, сверкая глазами, сказал:

— Пойдемте ко мне, вы мне очень нужны.

Я замерла от радости: оказаться с ним наедине! Мною овладело любопытство, и я побежала за ним, как дитя за отцом, со страхом и любовью.

Мы миновали несколько пустынных улочек, он остановился у просторного двора, огляделся по сторонам и быстро сказал:

— Входите!

Мы прошли темный коридор и стали подниматься по лестнице, он впереди, я следом. Наконец на последнем этаже он остановился. Здесь была мансарда. Он молча ввел меня в крошечную прихожую.

Борис осторожно зажег свет, сел и велел мне сесть рядом. Внимательно оглядел меня и сказал, будто ни к кому не обращаясь:

— Да, вы подойдете… У вас внешность принцессы…

Этот комплимент рассмешил меня, и я ответила:

— Кажется, у меня вполне обычная одежда.

— Да, но ваши прекрасные глаза, мечтательный взгляд, белое лицо… То что надо!

Второй комплимент рассмешил меня еще больше, но, не скрою, мне было приятно, что даже такой человек, как Борис, говорит мне комплименты. Я только пожалела, что здесь нет Бейлки. Пускай бы узнала, что Борис тоже неравнодушен к красоте. Но все-таки я попыталась возразить:

— Вы ошибаетесь, товарищ Борис. Я не так красива, как вам кажется.

— Ах, полноте! — Он снова оглядел меня с головы до ног. — Вы будто рождены для меня… Вы нужны мне, очень нужны… — И, не сводя с меня глаз, восхищенно воскликнул: — Вы принцесса! Такая благородная, изысканная!..

Его неожиданные комплименты смутили меня, но я дерзко посмотрела ему в глаза и ответила:

— А вы тоже умеете делать комплименты!

Но, встав передо мной во весь рост, он решительно возразил:

— Что вы, какие комплименты? Не говорите глупостей!.. Ваши волосы — такие мягкие, как шелк… — Он осторожно погладил пальцами мой локон и вдруг спросил: — А знаете, какая прическа вам пойдет?

«Обычный парень, как все», — подумала я, но — признаюсь в своей слабости — его сверкающие глаза околдовали меня, и, забывшись, я кокетливо спросила:

— И какая же?

— Зачешите волосы за уши, чтобы ваши румяные щечки были лучше видны. Так вы будете просто неотразимы.

Я послушалась и тут же, не медля, изменила прическу.

Он опять оглядел меня и восхищенно покачал головой:

— Вы мое счастье…

Стыдливо опустив глаза, я ждала, что сейчас он заключит меня в объятия и поцелует, чего — снова признаюсь в своем грехе — я желала всей душой…

Но вместо этого он подошел к кровати, наклонился, достал из-под нее небольшой сверток и, держа его в руке, сказал:

— Послушайте, товарищ… Это ни больше ни меньше как бомба…

От страха я чуть не упала, но он строго посмотрел на меня и тихо продолжил:

— Ее нужно переправить на другую квартиру… Вы понимаете… Вы прекрасно для этого подходите, у вас такой вид, что никто ничего не заподозрит. Возьмете дрожки и отвезете… Только будьте осторожны…

С этими словами он аккуратно передал мне сверток, объяснил, как донести его до дрожек, и приказал идти.

У меня не хватило смелости отказаться. Испуганная, я медленно спустилась по лестнице и вышла со двора.

Там уже стояли дрожки. Я села и велела ехать по указанному адресу.

На другой день вечером я снова была у него. Он не стал восторгаться моей красотой, только пожал мне руку и сказал:

— Вы настоящий товарищ. Нам такие нужны.

Услышать такой комплимент тоже было приятно, хотя в душе я надеялась, что Борис повторит свои вчерашние слова.

Но ничего подобного он мне с тех пор не говорил: мне больше не пришлось перевозить бомбы, и мое прекрасное лицо, мечтательный взгляд и шелковистые волосы больше его не интересовали.

1911