Белая Кость

Часть 10

Сердце Янары сжалось. Она не помнила, чтобы отец прежде улыбался, а сегодня у него прямо день улыбок. И на смотровой площадке он был непривычно ласков. Сейчас в его взгляде, брошенном на неё мельком, сквозило сожаление. О чём он сожалеет?

Пока отец разговаривал с лордом Мэритом и Сантаром, Янара не смела выйти за порог кухни. До неё долетали обрывки фраз секретаря — нотария, но было непонятно, о чём идёт речь. Удивляли слуги, которые вместо того чтобы тушить башню и наполнять водой бочки, бросили вёдра и с озабоченным видом бегали от одной постройки к другой.

Наконец лорд с племянником и секретарь оставили отца одного. Янара шагнула вперёд, но отец направился к воротам. Уже ступив в полумрак под надворотной башней, развернулся и двинулся обратно.

— Флос! — крикнул Сантар. — Сэр Флос!

Отец, не оглядываясь, махнул ему. Подойдя к Янаре, взял её лицо в шершавые ладони:

— Мой ёжик… Прости меня за всё.

С трудом сглотнув ком в горле, она прошептала:

— Ну что ты, папа…

— Скоро всё закончится.

— Быстрее бы.

— Ты у меня смелая, сильная. — Отец улыбнулся. — Вся в меня.

Поцеловал Янару в лоб и пошёл к воротам.

Янара стиснула на груди края одеяла и побежала следом:

— Папа, ты куда? Не уходи! Папа! А как же я?

Отец оглянулся, но она не услышала, что он ответил. В этот миг заскрипели цепи: стражники опускали подъёмный мост.

Сантар схватил Янару за плечо:

— Стоять!

Сверху, со стены, донёсся голос лорда:

— Кто приблизится к воротам — получит стрелу промеж глаз! Отходите! Живо!

Раздался гулкий звук — мост лёг на противоположный край рва. Вверх с оглушительным визгом поползла железная решётка. Зависла над землёй. Караульный открыл низкую дверцу в створе ворот. В крепость хлынул шум толпы. Кто-то вскрикнул. Кто-то истошно заголосил.

— Я предупреждал! — проорал Мэрит. — Прочь от моста!

Флос поднырнул под решётку и боком протиснулся в узкий дверной проём. Стражник захлопнул за ним дверцу и закрыл на щеколду. Выпустив плечо Янары, Сантар побежал к сходням.

Янара не могла поверить, что отец её бросил. Смотрела то на караульного, то на щеколду. Сердце стучало так громко, что никакие другие звуки не могли пробиться сквозь этот стук. В голове билась мысль: он всегда её бросал.

Перед внутренним взором промелькнула сцена, как отец отдаёт перевязь с мечом секретарю. Меч, с которым он никогда не расставался! Даже ложась спать, ставил его возле изголовья кровати.

Янара попятилась. Запрокинув голову, на стене среди солдат отыскала взглядом господина Монта и поднялась по зигзагообразной лестнице.

Наверху буйствовал ветер. Между зубцами в напряжённых позах стояли воины. Лучники держали луки наготове, посматривая на флаг, венчающий надворотную башню. Густо-зелёное полотнище бросало из стороны в сторону, и казалось, что двухголовый волк мечется по лугу. Внизу, за насыпью, скучились крестьяне. На гребне земляного вала сидела женщина, прижимая к себе замотанного в тряпку младенца. На дне глубокого рва лежали несколько человек, пронзённых стрелами. Воины убили тех, кого были обязаны защищать…

Посреди равнины, покрытой высокой травой с метёлками, виднелось войско. Отец шёл по колее, делящей поле на две части. Ему навстречу неторопливо ехал рыцарь в пурпурной накидке. Перо на его шлеме с поднятым забралом реяло как штандарт.

Янара опешила:

— Лорд решил сдать замок?

Господин Монт вздрогнул от неожиданности. Взглянув на неё, подвинулся:

— Вставайте поближе, миледи. Отсюда лучше видно.

Янара посмотрела на Мэрита. Раскинув руки, лорд опирался ладонями на зубцы и внимательно следил за переговорщиками. Сантар возился возле жаровни. Его будто не интересовало, что происходит за стенами крепости.

— Я не верю ему, — прошептала Янара. — Он что-то задумал.

— Не волнуйтесь, миледи. Ваш отец сделает всё от него зависящее.

— Почему лучники целятся?

Господин Монт пожал плечами:

— Для острастки. Наверное, так положено.

Янара запахнула на груди одеяло и вжала подбородок в кулаки.

Переговорщики остановились в трёх шагах друг от друга. Флос долго говорил, а рыцарь взирал на него сверху вниз и не двигался. Даже конь его словно врос копытами в землю. Янара глядела отцу в спину, переводила взгляд на рыцаря и мысленно твердила: кивни, пожалуйста, кивни… Пасмурная погода и большое расстояние не позволяли рассмотреть лицо воина: хмурился он или был доволен.

Всадник толкнул коня каблуками в бока и направился к войску. Отец почему-то пошёл за ним и вдруг опустился на колени. Рыцарь обернулся.

Стало тихо. В этой могильной тишине Янара услышала звон тетивы. В сумрачном воздухе медленно, словно сквозь мутный кисель, пролетел сгусток пламени и врезался отцу в спину. Стёганый гамбезон загорелся. Отец силился дотянуться до стрелы. Хотел подняться, но его ноги подкосились, и он повалился в траву. Сорняк полыхнул. Конь встал на дыбы и, скинув всадника, поскакал прочь. Огонь запрыгал с метёлки на метёлку как алая саранча. Поле мгновенно заволокло желтоватым дымом.

— Что вы сделали? — закричал нотарий истошным голосом. — Что вы сделали? Так нельзя!

— Я хотел напугать лошадь, — пробормотал Сантар, опуская лук. — Я не метился.

— Они переговорщики! — орал секретарь. — Вы нарушили рыцарский кодекс чести!

— Я выпустил стрелу не глядя! Клянусь! В доспехах невозможно стрелять метко!

Лорд Мэрит захохотал. Лучники уставились на него, опустив луки.

Огонь помчался к крепости. Крестьяне заголосили, полезли на земляной вал. Началась давка. Задние ряды напирали. Передний ряд не удержался на гребне. Люди кубарем покатились по крутому склону, ломая себе шеи, руки и ноги.

— Господи! Что вы наделали, — сокрушался секретарь. — Я доложу Знатному Собранию!

— Поднять мост! — приказал Мэрит и, вновь разразившись смехом, похлопал Сантара по шлему.

Пламя перескочило через дорогу и устремилось в сторону деревни. Загорелся стог сена. Ветер подхватил искры как стаю бабочек и обрушил их на соломенную крышу крайнего дома. Заревела скотина. Мужики скинули рубахи и принялись прокладывать себе путь через пылающий сорняк.

Янара убеждала себя, что видит сон. Надо только моргнуть, и она проснётся. Но моргнуть не получалось.

Из дыма вылетели всадники и будто демоны понеслись вдоль насыпи. Подростки, стоя одной ногой в стремени, разрезали воздух щитами.

Никто на стене не успел ничего понять, как Сантар без вскрика отшатнулся назад и упал с галереи. Стрела пробила доспех на его груди. В тот же миг стрела вонзилась солдату в глаз. Через секунду, размахивая руками, во внутренний двор свалился лучник. За ним ещё один… Возле хозяйственных построек завизжали бабы.

— Пускай! — приказал Мэрит солдатам.

Прозвучал звон тетивы. Стрелы на мгновение застыли в воздухе и угодили в крестьян.

— Наложить стрелы! — крикнул лорд.

— Они скачут по ветру, — прозвучал чей-то голос. — А мы…

Голос сменился бульканьем. Лучник сжал в кулаке древко стрелы, торчащей из горла, и упал как мешок.

— Все за укрытие! — заорал Мэрит, рухнув на колени.

Сидя на корточках, секретарь — нотарий схватил Янару за одеяло и потянул вниз:

— Миледи! Спрячьтесь!

Но она стояла в полный рост и всматривалась в пелену дыма.

Всадники скрылись за углом крепости.

— Доложить о потерях! — крикнул Мэрит.

После паузы прозвучало слева:

— У нас семеро убитых.

— У нас пятеро… — ответили справа. — Нет. Шестеро.

— Тринадцать человек! — завопил лорд, колотя кулаком по каменной площадке. — За миг! Вашу мать! Тринадцать! За что я вам плачу?!

— Сколько у вас воинов? — прошептал секретарь, сидя возле ног Янары.

— Было пятьдесят, — проговорил тихо мечник.

— Всего-навсего?

— Для защиты крепости достаточно. Кто ж знал, что их кони огня не боятся.

Лорд встал на колени:

— Потери врага… Мне скажет кто-нибудь, сколько ублюдков вы убили?

— Ни одного, — произнесла Янара. — Только своих же крестьян.

По галерее, пригибаясь, бежал лучник.

— Ты с какой стены? — спросил солдат.

Лучник упал и, взвыв, схватился за окровавленное плечо.

— Там все живы? Все? Чего молчишь?

— На северной стене половина раненых, — просипел лучник, морщась от боли. — В руки или в плечи.

— Жёваный крот… — выругался солдат.

— Откуда они взялись? Смотрим, с вашей стороны дым повалил. Думали, опять главная башня горит. Или сарай. С обратной стороны ничего не видно. А тут они…

Защитники крепости долго выглядывали из-за зубцов. Трава уже выгорела, но рассмотреть что-либо мешали дым и странная жёлтая пыль. Наконец ветер разметал остатки пелены. Взглядам воинов предстало войско, окруженное стеной щитов в три ряда. Нижние щиты были на четверть утоплены в землю. Железная преграда не позволила огню проникнуть внутрь.

До слуха долетела команда:

— По местам!

Стена распалась на множество круглых фрагментов. Щитоносцы вернулись к Выродкам. Сорняк под войском весь лежал. Похоже, коней пустили по кругу и они попросту его вытоптали. Поэтому в воздухе вместе с дымом клубилась пыль.

Янара смотрела на дымящиеся останки отца. Он часто говорил, что хотел бы погибнуть на поле боя с мечом в руке, и сетовал, что из-за ранения больше не может воевать.

— Колдовское отродье, — выдавил из себя Мэрит.

Янара сбросила с плеч одеяло:

— Я хочу сдать крепость.

— Ах ты ж шваль, — прошипел лорд, поднимаясь.

— Я вдова герцога. Этот замок принадлежит мне! Господин Монт! Подтвердите.

Нотарий указал на неё пальцем:

— Она хозяйка владений! Это говорю я! Секретарь — нотарий, клерк Хранилища Грамот! Дайте ей флаг!

Мэрит набычился:

— Ты кто такой, чтобы здесь командовать?

— Вы сказали своим людям, что колодец отравлен и в крепости нет ни глотка воды?

— Это правда? — спросил раненный в плечо лучник.

Лорд пробежался взглядом по хмурым лицам воинов. Сел. Привалился спиной к стене и уставился в небо:

— И дня не продержались…

Стоя в арьергарде войска, Рэн успокаивал коня и смотрел на замок, виднеющийся сквозь желтоватую пелену. День клонился к вечеру. Если Мэрит не сдаст крепость до темноты, придётся ехать в деревню. Не в эту, которая догорала, а в ту, что находилась в трёх часах езды. О конях воины беспокоились сильнее, чем о себе. Животным чуждо чувство долга, они не будут терпеливо переносить голод и жажду. Близость огня и дым делали коней нервными, их стало тяжело удерживать на месте.

Поглаживая конскую гриву, Рэн прокручивал в голове свои дальнейшие действия. Надо оставить здесь отряд во главе с Айвилем. В ближайшей деревне напоить и накормить войско, вернуться сюда и разбить лагерь. Организовать поставку продовольствия и вывоз человеческого дерьма и навоза, иначе через несколько дней воинов скосит дизентерия.

Рэн уже сейчас отправился бы в путь, но опасался подвоха. Малые лорды утверждали в один голос, что Мэрит лишился вассалов покойного сына, а значит, замок защищают только стражники. Крепость хорошо укреплена, для её обороны достаточно тридцати пяти солдат. Но на деле их может быть больше. Рэн опасался, что за крепостными стенами прячется многочисленный отряд, и Мэрит ждёт удобного случая для внезапной атаки. Его кони и солдаты сыты, у них достаточно воды. И они не измотаны. Поэтому бросать здесь часть войска опасно.

— Будет мне наука, — бормотал Киаран, суетясь возле лежащего на земле рыцаря. — Стояли в траве по пояс. Олух-олухом… Будет мне наука…

Рэн спешился. Бросив поводья эсквайру, склонился над переговорщиком. Сэру Ардию, сыну горного лорда, повезло — его, оглушённого ударом о землю, вовремя вытащили из огня. Обгорели только кисти рук и лицо. Набивная одежда, надеваемая под латы, защитила тело от горячего металла. А подшлемник уберёг волосы.

— Что это? — спросил Рэн, наблюдая, как Айвиль смачивает из фляжки лоскут ткани и тонкой струйкой выжимает Ардию на безбровое лицо.

— Ячменный спирт.

Рыцарь приподнял веки.

— Закройте глаза! — прикрикнул Айвиль. — И не открывайте, пока я не скажу.

— Вы делаете только хуже! — возмутился Рэн.

— Это слабый спирт, крестьянский. Монастырский спирт крепче в два раза. Он обжигает глотку, а этот можно пить безбоязненно. — Киаран взял протянутую наёмником полную фляжку и плеснул из неё Ардию на руки. — Если ожог сразу же смочить слабым спиртом, крестьянским, не будет волдырей, и кожа потом не облезет. А ещё он уменьшит боль. Вот увидите, скоро ему станет легче.

— Надеюсь, вы в этом разбираетесь, — сказал Рэн с сомнением в голосе.

— Через это проходили многие Выродки, то есть Сыны Стаи.

Рэн опустился на одно колено:

— Сэр Ардий, вы можете говорить?

— Подождите немного. Ещё раз смочу губы. — Айвиль положил влажную тряпицу рыцарю на рот. — Не переживайте, сэр Ардий. Целоваться будете, как раньше.

Немного погодя Ардий прошептал, стараясь не шевелить губами:

— У них нет воды.

Киаран свёл брови:

— Ложь. В крепости глубокий колодец. Это я знаю точно. Вырыт в подвале главной башни.

— Воду отравили, — едва слышно сказал Ардий.

Рэн наклонился ниже:

— О чём ещё говорил переговорщик?

— Мэрит обменяет крепость на малых лордов.

Киаран поднял голову. В его взгляде читался немой вопрос.

— Нет, — сказал Рэн и хотел встать.

Рыцарь схватил его за руку и сморщился от боли:

— Он умолял спасти его дочь.

— Он назвал своё имя?

— Флос.

Рэн посмотрел на Киарана:

— Кто такой Флос?

Айвиль почесал за ухом:

— Никогда о нём не слышал. Похож на стражника, но солдатам и слугам нельзя вести переговоры.

— Он рыцарь, — прохрипел Ардий. Каждое слово давалось ему с большим трудом.

Рэн похлопал его по плечу:

— Вы сказали достаточно, сэр Ардий. Отдыхайте. — И отозвал Айвиля в сторону. — Вы узнали этого Флоса?

Киаран кивнул:

— Он заходил в харчевню. Искал свою блудную дочь.

— Я тоже его узнал. Расспросите о нём малых лордов.

Не успел Айвиль сделать и шага, как прозвучали голоса воинов:

— Смотрите! Смотрите! Они снимают флаг с надворотной башни!

Рэн и Киаран сели на коней и двинулись в авангард войска.

Флаг с башни убрали, но более ничего не происходило. Шло время. Решив, что это очередная уловка Мэрита, Рэн отдал распоряжение отправить отряд в деревню и привести сюда подводы с провиантом, водой и сеном. И опять — не успели наёмники отъехать, как со стороны крепости донёсся лязг цепей. Подъёмный мост стал медленно опускаться.

В этот раз открылись ворота, а не дверца в створе. Из крепости вышел человек. В нём было что-то странное, но Рэн никак не мог понять — что именно. После недавнего пожара воздух утратил прозрачность. Вдобавок к этому вечерело, а порывы ветра доносили от деревни дым и заволакивали им поле.

Человек прошёл по мосту, на миг замешкался возле крестьянских баб, неизвестно чего ожидающих под стенами крепости, и двинулся по колее.

— Женщина, — прошептал Айвиль.

Рэн напряг зрение. Действительно женщина! На ней не было ни плаща, ни накидки. Только платье. Простоволосая… Незамужняя крестьянская девка!

— Мэрит над нами насмехается, — прошипел Киаран.

Ветер подул в другую сторону, унося с собой остатки дыма. Удалось рассмотреть в одной руке женщины флагшток — она волочила штандарт древнего рода по земле. В другой руке…

— Меч, — подсказал Айвиль.

Рэн невольно на него покосился. Ну и глаза! И вновь обратил взгляд на женщину. Она сжимала рукоять меча задом наперёд, и клинок, как и флаг, бороздил дорогу позади неё.

— Они не сдают замок, — заключил Айвиль и принял расслабленную позу. — Очередная хитрость. Они прицепили к флагштоку зелёную тряпку.

— Они открыли ворота, — возразил Рэн.

— Пока мы доскачем, ворота успеют закрыть, а мост поднять.

Женщина замерла возле тела переговорщика. Похоже, ей приказали остановиться в поле досягаемости стрел. Рэн хмыкнул. Надо быть простофилей, чтобы поехать к ней — после происшествия с беднягой Флосом.

Крестьянка или служанка вдруг бросила флагшток, опустилась на колени и вложила рукоять меча покойнику в руку.

— Она его дочь, — выдохнул Рэн. — Она его дочь! Она хочет, что бы он лежал как воин, убитый в сражении!

Движением бёдер послал коня вперёд, но Киаран железной хваткой вцепился в луку его седла:

— Нет! Я отвечаю за вашу безопасность!

Женщина поднялась на ноги, взяла флагшток и поволочила полотнище по полю.

Наконец она приблизилась к войску. Молодая, почти девочка. Растрёпанные волосы. Лицо чёрное от копоти. Грязное платье. Разорванный рукав. В прорехе просматривались глубокие царапины на предплечье.

— Я, — проговорила незнакомка и умолкла.

— Продолжай, — подбодрил её Рэн. — Тебя никто не обидит.

Она судорожно вздохнула:

— Я, дочь рыцаря Флоса, вдова герцога Мэрита, сдаю крепость. Это моё желание и моя воля. — Выпустив из руки древко, вскинула голову. — Прошу вас, смилуйтесь над крестьянами. Они ничего плохого вам не сделали. Прошу пощадить воинов, они исполняли свой долг. Заберите замок, но не забирайте их жизни. Разрешите мне отвезти отца домой. Если видите во мне угрозу, убейте меня. Потом. А сейчас позвольте мне забрать…

Она не смогла договорить. Стиснула зубы. В глазах только боль. Места слезам в них не нашлось.

— Она слишком хорошо говорит для дочери Флоса, — едва слышно сказал Айвиль.

— Не забывайте, она была герцогиней, — возразил Рэн, рассматривая молодую вдову.

— Сомневаюсь, что Холаф Мэрит нанимал для неё учителей.

Спрыгнув с коня, наёмник поднял флаг Мэритов. Рыцарь повязал на навершие пурпурную ленту и, перехватив флагшток, вытянул руку вверх.

Рэн перевёл взгляд на крепость. Из ворот выходили стражники, миновали мост и бросали мечи подальше от себя.

На землю опускались сумерки. Герцог Хилд и лорд Айвиль стояли в окружении рыцарей посреди поля и ждали, когда Сыны Стаи закончат осматривать замок. Рэн чувствовал себя птенцом, которому не дают вылупиться из яйца. Ему не нравилась излишняя опека, но Киаран настоял на предварительном обыске. Он знал, на что способны местные лорды, а Рэн чужак и мог полагаться только на трёхголосье своего существа. Тело просило снять латы, размять ноги и руки, смыть пот и грязь. Разум требовал проявить осторожность и не подвергать себя опасности. Душа тоже говорила… Её голос Рэн заглушал мыслями о герцоге Лое Лагмере. Чем он занят? Уговаривает Знатное Собрание короновать его?

И вновь прозвучал голос разума: страна раздроблена, нет единства и нет королевской армии, ибо нет короля и некому созвать знамёна, каждый озабочен охраной и защитой только своих владений. Рэн надеялся, что слух о том, что его войско захватывает земли, долетел до Фамаля и лорды вместе с вассалами ринулись в родовые замки. Этого Рэн и добивался: очистить столицу от вооружённых отрядов и войти в город без кровопролития.

Он снял шлем, закрепил его на луке седла и посмотрел на стреноженных коней наёмников. Щитоносцы бегали от стада в деревню и обратно, таская вёдра с водой и охапки соломы. Селение сгорело почти полностью, но на дальней окраине каким-то чудом уцелели сараи и дома. Там же подростки обнаружили стога и мелководную речку.

— В замке должны быть телеги и рабочие лошади, — проговорил Рэн.

Киаран проследил за его взглядом:

— Пусть бегают.

— Им предстоит бежать до Фамаля. И если честно, я не понимаю такого отношения к детям. У вас отличные кони, они выдержат двух… трёх седоков.

Киаран всем телом повернулся к Рэну:

— Вы считаете, что я излишне жесток?

— Это всего лишь мальчики.

— Постоянные тренировки сделают их сильными и выносливыми. Когда они возмужают и выйдут на поле боя с мечами в обеих руках — им не будет равных. Я хочу, чтобы они выжили. Хочу, чтобы все вернулись в Стаю. Поэтому они будут бегать, носить воду, кормить и чистить коней, спать лягут позже всех, а встанут раньше петухов.

Рэн потёр лицо. Отросшая щетина неприятно колола ладони. Мужчины отпускали бороду и избавляли себя от необходимости бриться каждый день, тем более что это не всегда получалось. Рэн как-то носил бороду, но ему не понравилось. С ней он выглядел намного старше и походил на дикарей из горных племён.

— Вернутся не все.

Поджав губы, Киаран покачал головой:

— Не все. Но за наше войско я спокоен, в нём нет крестьян и нет плохо обученных наёмников. Наспех собранное войско выглядит организованным на марше, но в сражении — это дезорганизованная толпа. Добавьте рыцарей, которые презирают лучников, не подчиняются военачальнику и зачастую срывают его планы. Им нужна слава, нужны легенды об их героизме, а на стратегию и тактику им плевать.

Наконец из крепости сообщили, что обыск подходит к концу. Отряд двинулся к воротам.

Убитых воинов сложили в кучу посреди внутреннего двора. Рыцарь, устроивший пожар в поле, лежал отдельно. Слева, возле хозяйственных построек, скучился замковый люд.

— Слуги все здесь, — доложил командир наёмников и указал на солдат, сидящих справа. — Одного не хватает. Подполье в постройках обыскали. Заканчиваем обыск подвала главной башни. Возможно, он там.

— Или разделся, смешался с крестьянами и сбежал, — предположил Рэн и слез с коня. — Воду проверили?

— Да. Вода в колодце мутная. Секретарь — нотарий сообщил, что туда высыпали известь. Я уже распорядился доставить воду из деревни.

Рэн вздёрнул брови:

— Секретарь — нотарий?

Командир кивнул:

— Он и лорд Мэрит в гостевой башне. Под стражей. Сэра Ардия отвели на кухню. Вдова герцога в кузнице.

— Почему в кузнице?

— Она захотела быть рядом с отцом.

Рэн двинулся вдоль солдат. Обхватив согнутые колени, они смотрели в землю.

Обернулся к слугам:

— Среди вас есть лекарь или коновал?

Вперёд выступил мужик с лохматыми бровями:

— Я конюх и коновал.

— Обработай воинам раны. — Рэн кивнул двум бабам: — Помогите ему.

Наёмники вытащили из главной башни солдата и бросили к ногам Рэна.

— Еле нашли, — сказал один.

— Там настоящий лабиринт, — добавил другой.

— Что ты там делал? — спросил Рэн, глядя на перепуганного до смерти человека. Одет как мечник — в кирасу, а перевязи с мечом нет.

Эта деталь натолкнула на мысль, что мечник выполнял в подвале какую-то работу, и ножны ему мешали. Мелькнула ещё одна мысль: с мечом в руке или ножнами на поясе неудобно ползти. Неужели воин прятался, вместо того чтобы защищать замок?

Солдат словно не слышал вопроса. Приподнимаясь на локтях, изумлённо смотрел на Рэна. Складывалось впечатление, что он вообще не знал о сдаче крепости.

Наёмник заехал ногой ему в бок:

— Отвечай герцогу Хилду!

Прикрыв рукой голову, солдат протараторил:

— Я заблудился. Мне приказали охранять в подвале склад, а я заблудился.

— Где твой меч? — спросил Рэн.

— Там узкие лазы. Он цеплялся за стены.

— Под стражу его, — распорядился Рэн и обратился к командиру: — Где кузница?

— Ваша светлость, — отозвался Киаран. — Надо бы допросить Мэрита.

Но голос души теперь звучал громче голоса разума.

— Идите к нему. Я скоро буду, — произнёс Рэн и последовал за командиром к постройке, возле которой у открытой двери стояли караульные.

Большое помещение с холодным очагом освещала масляная лампа. Либо работы здесь никогда не велись, либо наёмники предусмотрительно вынесли всё, что представляло опасность: цепи, молоты, заготовки оружия. На полу лежало накрытое тряпкой тело. Рядом меч, вложенный в ножны. Вдова герцога сидела на скамье, уронив руки на колени и опустив голову. Что-то подсказало ей о присутствии постороннего человека: может, Рэн шаркнул подошвой сапога или под ладонью скрипнула дверная балка. Женщина выпрямила спину и вжалась в каменную стену.

— Не бойтесь, миледи, — проговорил Рэн и подошёл к скамье.

Вдова подняла голову. На лице следы копоти, волосы непонятного цвета. Пепельные глаза.

— Ваш человек жив? — спросила она.

— Какой человек?

— Который разговаривал с моим отцом.

— Сэр Ардий. Командир моего отряда. — Рэн кивнул. — Да, жив.

— Это хорошо, — сказала вдова и уставилась на тело.

— Как вас зовут?

— Янара… Можно мне взять телегу и забрать лошадь отца?

— Конечно. Вы здесь хозяйка.

— Я никогда не была здесь хозяйкой. Я не имела права сдавать крепость, но всех обманула и сдала. Я лгунья. Ложь — большой грех. Так говорили в монастыре. Но мне уже всё равно.

— Смеркается. Не лучшее время, чтобы отправляться в дорогу. Поедете утром.

— Я хочу уехать сейчас. Я больше не могу здесь находиться.

Рэн вернулся к двери, приказал запрячь лошадь в повозку. Янара продолжала неотрывно смотреть на тело отца. Рэн хотел уйти, не мешать её горю, и не мог оставить её с горем наедине.

Скинув накидку, он сел на скамью:

— Помогите мне снять доспехи.

Янара посмотрела на него отстранённо:

— Я не умею. Я никогда этого не делала.

Рэн приподнял руку:

— Видите на боку ремешки?

— Да, вижу.

— Их надо развязать.

Янара сбросила с плеч грязное лоскутное одеяло:

— Как это делается?

— Начните снизу.

Она подёргала ремешки. Недовольно вздохнув, опустилась перед Рэном на колени и принялась развязывать узлы зубами.

— Мой отец умер, когда мне было пять лет.

Янара подняла голову и, бросив на него холодный взгляд, вновь вонзила зубы в кожу.

— Простите… Я не хотел сравнивать ваше горе с моим. Горя не было. Я не понимал, что произошло. Мать сказала мне: «Рэн, у тебя больше нет отца». Мне стало грустно, и всё. Моя мать держалась, как вы. Не кричала, не плакала, разговаривала со мной и со слугами, словно ничего страшного не случилось. И только потом, в постоялом дворе, я понял как ей больно. Наши комнаты находились рядом, и я услышал какой-то странный звук. Вошёл к ней комнату. Мама рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Это было один раз, больше она никогда не плакала. Во всяком случае, при мне. Знаю, вы хотите казаться сильной. Но когда выедете из крепости — поплачьте. Вам станет легче. Так говорят…

В кузню заглянул эсквайр:

— Ваша светлость! — Заметив стоящую на коленях Янару, пробормотал: — Простите. — И попятился.

Рэну хотелось, чтобы он ушёл, но вдова оказалась в щекотливой ситуации.

— Помоги снять доспехи.

Эсквайр приблизился, покосился на Янару и расплылся в улыбке:

— Это делается намного проще, леди.

— Миледи, — поправил Рэн.

Эсквайр отвесил низкий поклон:

— Миледи.

— И хватит улыбаться!

Зыркнув на труп, эсквайр придал себе скорбный вид:

— Разрешите, миледи.

Янара села на скамью, отряхнула подол платья и, сложив руки на коленях, уставилась в пустоту. Немного погодя эсквайр удалился, сгибаясь под тяжестью доспехов.

Рэн подвигал плечами, размял шею и откинулся на стену. Его ждал Айвиль, ждал Мэрит, но Рэн не мог встать и уйти. Тайком поглядывал на Янару и злился. Рядом лежит труп, под стенами плачут крестьяне, вытаскивая погибших родственников из глубокого рва. Деревня сгорела. Воины той и другой стороны изнывают от жажды и голода и валятся с ног. А он любуется женщиной, которая десятью днями раньше потеряла мужа и два часа назад — отца.

Так они и сидели молча. Янара — глядя на труп, Рэн — глядя на неё.

Выродки доложили, что телега готова. Подхватили тело и вынесли из кузницы.

— Пойдёте в склеп?

Янара повернулась к Рэну. Её глаза наконец-то ожили, в них появилось удивление.

— Зачем?

— Попрощаться с мужем.

Ничего не ответив, она принялась заплетать косу. Пальцы не слушались и путались в волосах.

— Вы любили его? — спросил Рэн.

— Разве кто-то женится по любви?

— Я хочу жениться по любви.

Янара покачала головой:

— Желаю счастья.

— Сейчас принесут воду из деревни. Кухари приготовят ужин. Оставайтесь.

Она встала со скамьи:

— Мне далеко ехать. Не хочу, чтобы от отца плохо пахло. — И накинула на плечи одеяло.

— Где ваши вещи? — спросил Рэн, поднимаясь. — Я помогу вам донести.

— У нас недавно был пожар, — произнесла Янара, силясь завязать углы одеяла в узел на груди. — В окно влетела огненная стрела и угодила в шкаф с одеждой. Вторая стрела попала моей служанке в плечо. Было очень страшно. Я думала, что мы сгорим, а сгорел мой отец.

Рэн отвёл её руки и затянул узел:

— У вас есть деньги?

— Нет.

— С вами едут слуги?

— У меня нет слуг. Были две служанки, но теперь они не мои. Тем более что одна ранена.

— Я дам вам провожатых.

— Я не сбегу. Скажите куда и когда прийти — я приду.

Рэн пальцем приподнял её подбородок:

— Я сам приеду.

Выйдя из кузницы, дал двум наёмникам деньги, велел найти что-то тёплое: плащ или ещё одно одеяло. Приказал в первой же харчевне накормить миледи. И поднялся на крепостную стену.

Вскоре повозка выехала за ворота и прогромыхала по мосту. Немного проехав по колее, остановилась. Янара перебралась с облучка на телегу, легла рядом с отцом и укрылась одеялом с головой. Плачет… Один из наёмников бросил поводья своего коня приятелю, забрался на облучок и стегнул лошадь вожжами. Та понуро побрела по выжженному полю.