Белая Кость

Часть 32

Усевшись на скамью, Лейза забрала у слуги кувшин, налила себе вина и сделала несколько жадных глотков. Киаран облокотился на стол, воткнул палец в висок и с удивлением на неё уставился.

Лейза вытерла губы:

— Что?

Киаран почесал висок ногтем:

— Да ничего. Вообще-то этот стол для почётных гостей. Стол для членов королевской семьи стоит на помосте.

— Король уехал, королеву заперли в её покоях. Не хочу сидеть одна как кукушка.

Лейза осушила бокал и потянулась к кувшину. Киаран её опередил:

— Позвольте мне. — Плеснул вина в кубок. — Не знаю, как сказать…

— Говорите как есть, — откликнулась Лейза, разглядывая публику, занятую трапезой и болтовнёй.

— Вы сели на место герцогини Кагар. Она явится с минуты на минуту.

— Не явится. Она ужинает у себя со Святейшим отцом.

Эта новость озадачила Киарана.

— Что их связывает?

Лейза глотнула вина, кинула в рот дольку засахаренного лимона и скривилась:

— Главный храм новой веры находится на родине герцогини, в Дигоре. Там же заседает Первосвященник — наставник всех Святейших отцов.

— Как же я далёк от этого, — удручённо заметил Киаран.

— Вы заняты созданием судебной и карательной служб и ничего вокруг не видите. Закрылись в своей скорлупе и долбите её изнутри. Расширяйте кругозор, лорд Айвиль.

— Вы сегодня не в духе. Мне лучше уйти, — сказал он, поднимаясь.

Лейза ухватила его за рукав и рывком посадила на место:

— В любой стране существуют две власти: королевская и церковная. Церковь нередко вмешивается в дела короля, особенно когда он не является приверженцем нужной религии. Изучайте историю, лорд Айвиль.

— Сейчас вы говорите с позиции короля. Попробуйте посмотреть на эту же ситуацию с позиции церкви.

— Я не против веры, поймите меня правильно. Людям необходимо во что-то верить, иначе в этой преисподней они сойдут с ума. Я говорю о другом. Кое-кто, прикрываясь верой, зачастую преследует личные интересы.

Киаран зыркнул по сторонам: не наблюдают ли за ними? Придвинулся к Лейзе и прошептал:

— Барисса приглашала вас на ужин со Святейшим отцом?

— Нет! — ответила она со злостью и раскусила леденец.

— Вы не находите это странным? Они встречаются в доме вашего сына, без свидетелей, и ведут себя как заговорщики. Не надумал ли король Джалей с помощью своей обольстительной сестрицы повлиять на нашего короля?

Лейза слегка отстранилась, посмотрела насмешливо:

— До вас наконец-то дошло. Даже не верится!

— Хотел огрызнуться, но… ваш сарказм уместен. — Киаран отхлебнул вина из кубка. — Я приставлю к ней верную служанку.

— Она привезла своих служанок.

— Тогда швею.

— Она приехала со своей швеёй.

— Тогда конюха.

Лейза выдавила смешок:

— Барисса всё предусмотрела.

Киаран обмакнул хлебный мякиш в креветочный соус, отправил в рот, запил вином:

— Я понял. Она не нравится вам как женщина.

— Конечно, не нравится! В этом зале нет ни одного мужчины, кто бы не мечтал затащить её в постель.

— Есть.

Лейза с наигранным видом округлила глаза:

— Да ну? И кто же это?

Вместо ответа Киаран покачал головой. Полгода назад он бы приударил за Бариссой и, как подсказывал внутренний голос, добился бы успеха. Но жизнь преподносит сюрпризы, когда их не ждёшь. Рядом сидит женщина, с которой забываешь о том, что она старше и выше по положению. Чувствуешь тепло её тела, вдыхаешь её запах и понимаешь, что кроме неё, тебе никто не нужен. Любовь? Чёрта с два! Лейза совершенно точно обладает каким-то даром. И этот дар заставляет его, зрелого мужчину, трястись от напряжения, словно он юнец, не нюхавший бабу.

Лейза отвела взгляд. Повертела бокал в руке:

— Наша Янара настоящий ангелочек. Нежная, ласковая, чистая. Рэн любит её, я знаю. Но четыре месяца воздержания, плюс два или три месяца после родов. А рядом эта… Вы видели, как она липнет к нему?

— Честно? — откликнулся Киаран, макая хлеб в соус. — Не видел.

— Вы ничего не видите.

— Боитесь, что король обзаведётся фавориткой? И что в этом такого? У всех королей есть фаворитки, бастарды, любовницы на одну ночь. Чем ваш сын хуже?

— Вы не поверите, но я испытываю к Янаре материнские чувства. — Лейза сморщила нос. — Вам не понять. — Поднялась со скамьи и покинула зал.

Проводив её взглядом, Киаран заметил возле двери командира Выродков. Наёмники патрулировали улицы, стояли в карауле возле городских ворот, охраняли территорию Фамальского замка, но в замок входили только в случае крайней необходимости.

Командир кивнул и скрылся за дверью. Когда через несколько минут Киаран вышел из главной башни, тот ждал его под портиком.

— Говори, — велел Киаран, бегая глазами по тонущему в полумраке внутреннему двору.

— Мы нашли человека, — прозвучал приглушённый голос, похожий на шуршание листвы. — Он служит надзирателем в Безумном доме. Туда часто наведываются белые монахи.

— К кому они приходят?

— К тем, кто скоро умрёт.

Киаран вздёрнул брови:

— Кто им сообщает о предстоящей… хм… даже не знаю, как сказать. О неминуемой смерти узника.

— Никто. Монахи приходят сами. Во всяком случае, так говорит надзиратель. Он немного туповат, правда. Но это даже к лучшему. Выложит всё как на духу и сам не заметит, что выдал тайны.

— Я хочу с ним увидеться.

— Сегодня он на службе. Я приведу его в нашу корчму утром.

Киаран направился обратно в башню, но, переступив порог, замешкался. До утра с надзирателем может произойти всё что угодно. Есть, конечно, другие надсмотрщики, но этот уже готов говорить, а тех надо уламывать.

Получив в оружейном хранилище меч, Киаран в сопровождении небольшого отряда Выродков поскакал по вечерним улицам.

Безумный дом находился на окраине города, за кладбищем для рядовых горожан и бродяг. Возле кладбищенских ворот Киаран придержал коня и невольно поёжился. В густых сумерках белели горы костей, называемые костницами: всё, что осталось от мертвецов, сожжённых в очищающем огне. Как люди ни старались складывать останки аккуратно, но дожди, ветер и бродячие собаки превращали пирамиды в бесформенные кучи. Кое-где темнели коробки гробниц. Горожане строили их вскладчину, пытаясь проявить к усопшим родственникам хоть какое-то уважение.

Киаран был не из робкого десятка. К тому же не верил в загробный мир. Но воспоминания о странных тенях на снегу и о голосе в его голове во время последнего посещения кладбища — удерживали его на месте.

— Есть другая дорога?

— Вдоль сточной канавы, — ответил Выродок. — Там воняет жутко и крыс полно.

Хорошее место выбрали для Безумного дома. Посторонние не ходят и мертвецов далеко не надо носить: сразу сюда или в канаву.

Молния лизнула горизонт раздвоенным языком. Донёсся отзвук далёкого грома. Киаран недовольно крякнул и послал коня вперёд, по аллее, петляющей между костницами и склепами.

Небольшая постройка из замшелых камней, похожая на сторожевую будку, примыкала задней частью к городской стене и смотрела дверью на кладбищенскую ограду. Выехав из калитки, Киаран натянул поводья. В душе зашевелилось подозрение, что здесь кроется какой-то подвох. Безумный дом представлялся ему иначе.

— Кто такие?

Киаран запрокинул голову. Между зубцами на фоне неба вырисовывались фигуры двух стражей.

— Перед вами лорд Верховный констебль, — отозвался командир Выродков и, резко обернувшись, выхватил из ножен меч. — Выходи!

Наёмники стиснули в кулаках рукояти метательных ножей.

Из темноты появился воин, одетый во всё чёрное:

— Ты погодь мечом махать. Я человек при службе, могу и знак дать стражам. А у стражей луки. Сечёшь? — Подойдя поближе, прищурился, разглядывая охранный жетон на груди Киарана. — Простите за тон, милорд. Время позднее и место не для прогулок.

Киаран спешился. Кивком указал на постройку:

— Это Безумный дом?

— Это вход. Безумный дом у нас под ногами, милорд. А что случилось-то?

— Стучи! — велел Киаран командиру Выродков.

Тот побарабанил в дверь:

— Ёрк! Здесь лорд Верховный констебль. Открывай!

— Спит, наверное, или психов проверяет, — предположил воин и повторил: — А что случилось-то?

Командир ударил в створку сапогом:

— Ёрк! Чёрт бы тебя подрал! Открывай!

Проскрежетала щеколда. На пороге возник огромный человек в стёганом гамбезоне и суконном подшлемнике. На поясе связка ключей. В руке кистень — палка, к одному концу которой была прикреплена цепь с зубчатыми крючками.

Киаран вышел на вылетающий из помещения свет и, глядя на надзирателя, почувствовал себя карликом.

Ёрк осмотрел его с головы до ног. Кивнул командиру:

— Только вы и милорд. Остальных не пущу. — И посторонился, пропуская их внутрь.

В будке было холодно. В промозглом воздухе воняло дымом и чем-то протухшим. В подставке потрескивал факел. На топчане скомканное одеяло, сшитое из лоскутов. С крюков, вбитых в стену, свисали плётки и цепи. В углу стоял мешок.

— Не думаю, что от меня много пользы, — произнёс Ёрк, раскачивая цепь кистеня. Крючки оставляли на земляном полу следы-царапины.

— А ты меньше думай, — рыкнул командир. — Рассказывай всё, что знаешь.

— Белые монахи приходят, когда им вздумается. Нам приказали их впускать. Они же Чистильщики душ. Мы впускаем.

Киаран заглянул в бадью со следами пищевых отходов на дне и стенках:

— Кто приказал?

— Эти… Клирики из Просвещённого монастыря. Безумный дом… Как это сказать правильно?

— Находится в ведомстве монастыря?

— Точно! — обрадовался надзиратель. — Клирики… Забыл слово.

— Изучают болезни.

— Да! — кивнул Ёрк с такой силой, что в его шее хрустнули позвонки.

— Что говорят белые монахи, когда приходят?

Надзиратель вытаращил глаза:

— Они умеют говорить? Не слышал. Честное слово, не слышал! Царапают дверь как кошки, мы открываем.

— Сколько их приходит? Один, два, три? — спросил Киаран, показывая Ёрку пальцы.

— Один. Иногда два. Приходят, садятся у решётки, а вскорости этот псих умирает.

— Может, ты знаешь, откуда они приходят?

— Откуда?

Бегая взглядом по плесневелым стенам, Киаран пощёлкал языком. Этого олуха расспрашивать бесполезно. Придётся устроить возле Безумного дома засаду.

Хотел уже приказать выпустить его отсюда, как Ёрк открыл рот:

— Почему их называют белыми монахами?

Киаран отделался одной фразой:

— Потому что они носят белую рясу.

Не рассказывать же тупице о монашеском ордене «Белый след».

— У нас тут тоже сидит один… в белом.

— Так уж и в белом?

— Честное слово, милорд! — Ёрк почесал грудь ручищей. — Называет себя белым дьяволом.

Киаран и командир обменялись взглядами.

Командир указал на утопленную в полу железную плиту со скобой:

— Психи там?

— Там.

— Сколько их, — поинтересовался Киаран и с опозданием понял, что надзиратель не ответит.

Но он ответил:

— Тридцать шесть. Это я знаю. Всегда тридцать шесть. Одного уносят, другого приводят.

— Я хочу на них посмотреть. — Киаран бросил на лежанку серебряную корону.

Ёрк покосился на монету:

— Безумие заразно, милорд.

— Из клириков кто-то заразился?

— Нет, милорд.

Киаран бросил ещё одну монету:

— А ты? Хоть раз болел безумием?

Ёрк хлопнул лапищей себя по лбу:

— Вот я остолоп! — Затолкал рукоять кистеня за пояс и развязал стоящий в углу мешок. — Монастырская соль. Насыпьте в карманы, в сапоги и на голову. Я покажу вам психов.

Дождался, когда Киаран с командиром совершат нелепый ритуал. Выдернул из подставки факел и одной рукой поднял неподъёмную на вид железную плиту.

Лицо обдало смрадом. Киаран вытащил из кармана пропитанный эфирным маслом платочек, стряхнул с него соль и прижал к носу.

В подземелье вела стиснутая стенами лестница, крутая и скользкая. Блики огня прыгали по камням, покрытым капельками воды. Снизу доносились стоны, бормотание, смех.

Сойдя с последней ступени, Киаран двинулся вслед за Ёрком по длинному коридору, утопающему во мгле. И вдруг почувствовал, как на затылке зашевелились волосы. Свет факела выхватывал из темноты решётки, вмурованные в потолок и пол. В некоторых камерах чудилось беспорядочное движение, но что это: люди или игра теней — Киаран не мог понять. Слева к прутьям прильнул человек в лохмотьях и вывалил изо рта раздвоенный язык.

— Это он сам себе сделал, — подал голос Ёрк. — Думает, что он ящер. А этот… — Указал вправо. — Его не видно. Он сидит всё время в углу. Думает, что стеклянный. Боится разбиться на осколки.

Киаран повернул голову на непонятный звук и вовремя отскочил в сторону: в решётку врезался голый мужик и, просунув руку между прутьями, чуть не схватил его трёхпалой кистью.

— Этот съел своих детей, а потом отгрыз себе пальцы. А этот считает, что земля круглая, — объяснял Ёрк, указывая то на одну камеру, то на другую. — Этот думает, что в его теле живёт одиннадцать сущностей. Он даже умеет говорить разными голосами…

Плач, вой, стоны, бормотание сводили с ума. Вдыхая запах эфирного масла, Киаран брёл за надзирателем и мечтал только об одном: поскорее отсюда выбраться.

Наконец они дошли до конца коридора и упёрлись в решётку. В свете факела влажно блестели прутья, но дальше ничего не просматривалось, словно преграда была не решётчатой, а глухой стеной.

— Это он называет себя белым дьяволом, — сказал Ёрк и почему-то встал Киарану за спину.

— Молчать! — прозвучал из камеры голос, от которого чуть не лопнули ушные перепонки.

Киаран невольно схватился за рукоять меча. С трудом сглотнул; в ушах щёлкнуло. Немного постоял, привыкая к тишине.

— Ты и правда дьявол?

— Заходите. Не люблю держать гостей на пороге.

При звучании этого голоса перед внутренним взором Киарана нарисовался образ добродушного старика. Складывалось впечатление, что в узилище не один узник, а двое.

— Не вздумайте, — прошептал Ёрк.

— Будьте осторожны, — откликнулся командир. — Никто не знает, что у психов на уме.

— Я не ваш гость, — сказал Киаран.

— Боитесь?

— Не люблю шутов. — Киаран повернулся к камере спиной, надеясь, что его намерение уйти сделает безумца более разговорчивым.

— Вам, наверное, очень тяжело быть посвящённым в тайны многих людей и не иметь права ими воспользоваться.

Киаран выхватил факел из руки Ёрка и развернулся к решётке:

— Да кто ты такой?! — Просунул между прутьями конец рукоятки, обмотанный горящей паклей. — Покажись!

Из мрака возник человек, облачённый в белоснежный балахон. Киаран скользнул взглядом по белым как тополиный пух волосам и бороде и уставился в бездонные янтарные глаза.

— Церковь сделала дьявола падшим созданием, олицетворением зла, — проговорил старик, в свою очередь разглядывая Киарана. — Он нужен, чтобы люди не обвиняли бога, а взваливали вину на дьявола, когда происходит что-то плохое. Но дьявол не убивал младенцев, не гонял людей по пустырям, не приказывал отцу убить сына своего и не сотворял конца света. Дьявол не призывал верующих в него истреблять неверующих. Во имя сатаны не вырезали ни одной деревни, не сожгли ни одного города, не обезглавили ни одного учёного человека, ни одной знахарки. Так почему же он — олицетворение зла? Почему к его приспешникам приписали грамотных, думающих и творящих добро людей? Потому что кому-то нужна тьма.

Старик забрал у Киарана факел и поднёс огонь к кроваво-красной надписи на стене:

— Я написал кровью: «Бога здесь нет», чтобы всяк входящий сюда ничего не боялся. — И вернул факел. — Зайдёте?

— Открой дверцу, — приказал Киаран надзирателю.

— Милорд… — начал командир.

— Не ясен приказ?

Побренчав ключами на связке, Ёрк открыл замок.

Киаран вошёл внутрь, обвёл вокруг себя факелом. У стены с надписью — невысокий каменный выступ, заменяющий ложе. В полу дыра, в которую пролезет разве что кулак. Из неё доносились всплески воды. Отхожее место. Вероятно, под Безумным домом проходил сточный канал.

Обратил взор на старика:

— Кто ты?

— Бунтарь.

— Еретик?

Старик улыбнулся:

— Называйте, как хотите. — Опустился на лежанку. — Присаживайтесь, милорд. В ногах правды нет.

— Я постою. — Киаран выпустил из ладони рукоять меча. — Кто стирает тебе одежду?

— Никто. Ко мне не липнет грязь.

— Ложь. Одежду тебе приносят белые монахи.

— Простите меня за маленькую хитрость, милорд. Я бы призвал вас, и вы бы пришли. Но это неправильно. Вы должны были найти меня сами. Поэтому я подослал к вам белого монаха. — Старик пригладил длинную бороду. — Так значит это правда?

— Что именно? — спросил Киаран и только сейчас с удивлением обнаружил, что не прижимает к носу надушенный платочек. В камере ничем не пахло. Абсолютно ничем!

— Значит, яд для герцога Дирмута изготовил ваш отец? Надо же…

Киаран оглянулся на командира и надзирателя, стоящих в коридоре.

— Они меня не слышат, милорд. Слышат только вас. Следите за своими словами и говорите так, чтобы вас не сочли безумцем, разговаривающим с самим собой.

— Что он сказал? — обратился Киаран к командиру.

Тот нахмурился:

— Кто?

По спине Киарана сбежала струйка холодного пота. Не веря своему счастью — он нашёл человека, обладающего неимоверным даром! — Киаран передёрнул плечами, желая избавиться от остатков липкого страха, и сел рядом со стариком:

— Как ты это делаешь?

— Я верю в себя. Могу поверить, что меня не видно, но тогда здесь начнётся переполох. Вера — великая сила, милорд. Если в вас есть хоть крупица веры, вы перевернёте горы. А те, кто не верит в себя, думают, что только Бог способен творить чудеса.

Киаран наклонил голову и проговорил еле слышно:

— Получается, ты заманил меня. — Сердце гулко застучало в его груди. А вдруг старик хочет передать ему свой дар?

— Заманил.

— Зачем я тебе нужен?

— Мне нужны не вы, милорд, а женщина.

У Киарана отвисла челюсть.

— Не староват ли ты для любовных потех, старик?

— Думаете, что я не смогу поднять собственный член силой своей веры? — Узник тихо посмеялся. Стёр веселье с лица. — Мне нужна женщина, потому что этой женщине скоро потребуется моя помощь. Эту женщину привести ко мне можете только вы.

— Не могу, — вымолвил Киаран, сообразив, о ком идёт речь.

— Ну что ж… Тогда ждите. За помощью она прибежит к вам. Но знайте, то, что произойдёт, будет наименьшей бедой.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

Старик откинулся на стену, закрыл глаза и более не произнёс ни слова. Киаран толкал его, бил по щекам, хлопал ладонями возле уха. Узник ни на что не реагировал. Он будто умер!

Киаран разозлился. Чокнутый старик заставил его поверить в какую-то ерунду! Покинув Безумный дом, запрыгнул на коня и поскакал под дождём через кладбище, костеря себя за глупость и доверчивость. Он повёлся на болтовню шарлатана!

Вспышка молнии осветила костницы и склепы. За короткий миг Киаран успел увидеть сбоку тень своего коня с двумя фигурами, сидящими в седле. Страх вонзил в рассудок острые когти и вызвал приступ ярости. Киаран хлестнул коня плетью, ударил каблуками сапог в бока и проорал: «Во славу Стаи!» Ему вторили голоса Выродков. Им оглушительным грохотом ответил гром.