Белая Кость

Часть 48

Исход пешего боя был предрешён. Отряд сэра Ардия продолжил сражение, имея явный численный перевес, и всё благодаря усилиям Гилана и его «танцоров». В течение последнего часа воины обеих сторон покидали поле брани — самостоятельно или на руках эсквайров, — но как ни старались «жёлтые», уравнять силы им не удалось.

Заключительным аккордом ристалища стал поединок командиров. Рыцари «зелёного» отряда, выдержавшие многочасовую битву, отхлынули к краю поля и оттуда наблюдали за схваткой. От безудержного ора зрителей, болеющих за сэра Зирту или сэра Ардия, лопались перепонки.

Гилан в волнении переступал с ноги на ногу возле помоста и, поглядывая на мертвенно-бледную королеву, кричал:

— Зирте конец! Ваше величество! Не волнуйтесь! Зирте конец!

Командиры схлёстывались, высекая мечами искры. Отступали и вновь сталкивались, осыпая друг друга градом тяжёлых ударов. Сэр Ардий выглядел более внушительным: у него будто открылось второе дыхание. И однозначно сказывался опыт. В большинстве королевств рыцари основное внимание уделяли подготовке к конным сражениям: на театре военных действий главную роль играла тяжёлая кавалерия. Сэр Ардий прибыл с королём из Дизарны, где бои проходили на склонах гор, в ущельях и на перешейках. Особенности местности, непригодной для конных битв, требовали иной боевой подготовки.

— Я не хочу тебя калечить! — крикнул сэр Ардий, парируя удары. — Ты отважный воин. Твоё место на поле брани, а не в инвалидной тележке.

— Да пошёл ты, — прохрипел сэр Зирта и попытался краем тяжёлого щита разрубить сопернику лицо, не защищённое шлемом.

Сэр Ардий отскочил, успев при этом обрушить меч на щиток, закрывающий левое колено противника. Тонкая пластина треснула и острыми краями впилась в ватные штаны сэра Зирты. Боль от тупой травмы на несколько секунд обездвижила его. Сэр Ардий всем телом навалился на соперника, сбил с ног и вместе с ним рухнул. Удар о землю оглушил обоих.

Придя в себя, рыцари сели.

— Твоя взяла, — просипел командир «жёлтых». — Мир!

— Сразу бы так, — усмехнулся сэр Ардий и, вставая на четвереньки, потянулся к оружию, выскользнувшему из латной перчатки во время падения.

Не сумев согнуть ногу в колене, сэр Зирта взвыл от боли. Сжал в кулаке рукоять меча. Хотел нанести колющий удар в шею или в голову соперника, но не дотянулся и ткнул клинком командиру «зелёных» под мышку. Меч пронзил стёганую куртку, вспорол мышцы наискосок и упёрся остриём в ключицу. Из-под оплечья хлынула кровь, окрашивая отполированную до белого блеска броню в алый цвет.

— Тварь… — выдохнул сэр Ардий и уселся в пыль.

Упираясь пятками в землю, сэр Зирта с трудом выдернул меч из его плоти и без сил упал навзничь. Сэр Ардий повалился на бок.

Публика онемела. Янара закрыла лицо ладонями, сдерживая рыдания. Рэн потерял дар речи. Как мог опытный воин допустить такую ужасную ошибку, открыть перед противником плохо защищённый участок тела — место соприкосновения наплечного щитка и кирасы!

Оруженосцы и собратья по оружию кинулись к сэру Ардию. Подхватили его на руки и унесли с поля.

В звенящей тишине прозвучал голос почётного судьи:

— Сэр Зирта, мне показалось, что вы признали своё поражение.

— Нет! — проорал он, глядя в сереющее небо. — Вам показалось!

Опираясь на кулаки, поднялся в полный рост. Подтягивая негнущуюся ногу, закрутился на месте, потрясая перед собой клинком:

— Кто-нибудь видел, как я выпустил меч из руки? А? Кто это видел? Никто? А кто слышал, как я сказал «мир»? Тоже никто?

Почётный судья прокашлялся и произнёс в рупор:

— Выбирайте себе соперника, сэр Зирта. Как единственный представитель своего отряда вы имеете на это право.

— Мне всё равно, кто им будет.

От стоящих на краю поля рыцарей отделился воин в белой тунике с красным драконом. Подойдя к командиру «жёлтых», встал в стойку и приготовился к атаке.

Сэр Зирта бросил меч на землю и проорал:

— Мир!

Публика разразилась бурными аплодисментами.

Янара поднялась с кресла.

— Сейчас состоится церемония награждения, — произнёс Рэн.

— Я пойду к сэру Ардию.

— Мы наградим победителей, проведём закрытие турнира и пойдём к нему вместе, — сказал Рэн жёстко, опасаясь, что супруге станет плохо при виде крови и страданий раненых.

Янара села.

Лейза сжала её пальцы:

— Не надо мешать врачевателям. Они промоют и прижгут рану…

— А вдруг они захотят отпилить ему руку? — Янара затряслась как в лихорадке.

— Янара, посмотри на меня, — произнёс Рэн. — Посмотри на меня!

Она повернулась к нему лицом.

— Я тоже получал ранения и травмы. И ничего, жив-здоров. Все воины получают ранения. Если бы жизнь сэра Ардия находилась под угрозой, мне бы уже доложили.

— Почему ты выставил его на турнир? Он не дворянин. В королевском турнире участвуют только дворяне. Я читала. Господи! Почему я не вспомнила об этом раньше?

— Он дворянин, — ответил Рэн.

— Нет! — возразила Янара. — Его маленьким ребёнком нашли в горах. Он сам мне рассказывал.

— Я пожаловал ему дворянское звание, чтобы он стал опекуном твоего сына.

— Да?.. Я не знала.

— Простой человек не имеет права заниматься воспитанием герцога. Но ты выбрала именно его. Я был вынужден ввести сэра Ардия в дворянское сословие. Командир королевских рыцарей — дворянин — обязан защищать честь короля на турнирах, пока ему позволяют здоровье и возраст. Или ты хочешь, чтобы я понизил его в должности и назначил кастеляном мэритского замка?

— Нет, не хочу, — пробормотала Янара.

— Тогда прояви уважение к победителям турнира — притворись счастливой.

На помост взбежал гвардеец и что-то тихо сказал королю. Рэн кивнул и с улыбкой посмотрел на супругу:

— Я же говорил, ничего страшного. Ранение не смертельно.

И мысленно закончил фразу: «Если рана не загноится».

— Хорошо. — Янара поправила вуаль, коснулась пальцами короны и развернула плечи. — Я счастлива.

Рэн охватил взглядом трибуны и вскинул руку, требуя тишины:

— Победители турнира! Прошу вас подойти.

Тридцать два воина, повязанных зелёными лентами, выстроились перед помостом. Для продолжительного и жестокого сражения — отличный результат! Почётный судья огласил имена рыцарей и сообщил, что каждый из них получает тысячу золотых корон и земельный надел с одной деревней и дозорной вышкой. Деньги и документы на землю они смогут получить завтра в Хранилище грамот.

Участники игрищ не скрывали радости. Кланяясь и хлопая в ладони, широко улыбались и смотрели по сторонам, надеясь увидеть жён, подруг или свиту.

— Хочу сказать несколько слов о дебютанте турнира, — произнёс Рэн.

Публика притихла.

— Сэр Гилан, сын и наследник великого лорда Айвиля, потомок древнего рода. Это имя не дадут вам забыть менестрели, которые уже сочиняют баллады о храбрости юного рыцаря. — Рэн обратил взор к подножью помоста. — Сэр Гилан! Вы отважно сражались и прошли проверку на стойкость. Ваш отец может вами гордиться.

— Благодарю, ваше величество, — поклонился Гилан. — Сегодня я не сражался, а помогал сражаться моим более опытным и сильным боевым товарищам. Я приложу все усилия, чтобы стать таким же доблестным воином, как они. Но всё же кое в чём я лучше их. Жаль, что на турнирах не состязаются лучники. Я бы доказал, что на поле брани один лучник может сделать намного больше, чем один мечник.

Рэн изогнул бровь:

— Смелое заявление. Продемонстрируете нам своё мастерство?

— С удовольствием, — расплылся в довольной улыбке Гилан.

Выродки помогли ему сменить доспехи на бронзовую кольчугу. Вывели на ристалище коня, принесли составной лук и колчан со стрелами. На краю турнирного поля вбили в землю щиты, чтобы стрела не попала в публику. Перед заслоном насадили на кол горящую свечу. С трибуны, расположенной позади заслона, торопливо расходились зрители.

Стоя рядом с Рэном, Святейший с насмешливым видом наблюдал за приготовлениями.

— Сейчас юнец опозорит отца. А так хорошо начиналось.

Запрыгнув в седло, Гилан послал коня к дальнему краю арены. Развернулся. Посмотрел на штандарты, определяя направление, порывистость и скорость ветра, и дал коню шенкеля. Тот с места сорвался в галоп. За двести шагов от мишени Гилан — на полном скаку — выпустил стрелу. Наконечник слизнул огонёк свечи, насквозь пробил стоящий за мишенью щит и повалил его на землю. Следом одна за другой полетели ещё несколько стрел. Заслон рухнул. Толпа разразилась восхищёнными криками.

— Невероятно… — прошептал Святейший отец, глядя на стрелы, торчащие из дубовых щитов, обшитых металлическими пластинами. — Это просто невероятно!

— Вы не видели Выродков в деле? — спросил Рэн.

— Я видел их при дворе своего племянника, короля Джалея. В бою, слава Богу, видеть не приходилось.

Гилан достал из колчана странную стрелу: вместо стального наконечника — костяная накладка в виде пирамиды с продольными отверстиями. Чтобы зрители смогли её рассмотреть, проехал по периметру поля и вновь остановился в дальнем конце ристалища. На противоположной стороне арены, в проходе между трибунами, встал Выродок в остроконечном крестьянском колпаке.

Послав коня вперёд, Гилан приподнялся на стременах и спустил тетиву. Рэн втянул шею в плечи, настолько пронзительным и пугающим был свист, издаваемый костяной накладкой. Стрела сорвала колпак с головы наёмника и исчезла из поля зрения.

Святейший отец провёл ладонью по лицу и пробормотал:

— Потрясающе… Гремучая стрела?

— Похоже на то, — кивнул Рэн.

— Их вроде бы используют кочевые племена, чтобы напугать неприятеля.

— Нет. Это стрела-целеуказатель. Её выпускает воин, который находится на возвышенности. Подсказывает лучникам, куда стрелять. — Рэн покачал головой. — Впервые услышал, как она свистит. Режет слух. И никогда не думал, что такой стрелой можно попасть в цель.

— У этого юнца великое будущее, — заключил Святейший, наблюдая, как Гилан покидает ристалище под аплодисменты публики.

Грянули трубы, возвещая об окончании турнира.

Рэн, Янара и Лейза спустились с помоста и направились в рыцарский лагерь, желая проведать сэра Ардия. Святейший отец увязался за ними.

В палатке, освещённой масляными лампами, было жарко до умопомрачения, несмотря на откинутый полог и прорезанные ножом парусиновые стенки. Стоячий воздух пропах потом и кровью. Во рту появился неприятный привкус железа.

На земле и топчанах лежали воины, среди них сэр Ардий. При появлении важных посетителей брадобрей и его помощники прикрыли тряпками оголённые тела раненых, чтобы не шокировать женщин видом ран.

Янара взяла рыцаря за руку:

— Сэр Ардий, миленький вы мой.

Он скупо улыбнулся:

— Простите, что встречаю вас лёжа, моя королева.

Следы ожогов покрывали его лицо как загар и не позволяли понять, насколько ему плохо. Только глаза сонные.

Лейза прикоснулась губами ко лбу:

— Жара нет, уже хорошо.

— Его можно перевезти в замок? — спросил Рэн.

— Мы недавно остановили кровотечение, — отозвался брадобрей, протирая окровавленным полотенцем серповидный нож. — Переждите ночь.

Лежащий на полу воин очнулся и застонал.

— Ударить? — спросил помощник, заправляя за ухо слипшиеся от пота и грязи волосы.

Брадобрей кивнул. Помощник склонился над раненым и занёс кулак.

— Что вы делаете? — вскричала Янара.

— А как ещё обезболить? — хмыкнул брадобрей. — Только ударом по голове или придушением. Перед турниром мы хотели купить спирта в монастыре — нас прогнали как собак.

— Правильно сделали, — сказал Святейший отец, с брезгливым видом рассматривая сложенные на табурете иглы, щипцы и ножницы. — Человек рождён для страданий и должен терпеть. А участники турнира — тем более. Они нарушили запрет церкви.

— Слёзы мака запрещены, — продолжил брадобрей и, бросив нож на раскалённые угли в жаровне, вытер этой же тряпкой свою шею. — А вином тут не поможешь.

Глядя на помощника с занесённым кулаком, Рэн жестом велел ему отойти:

— Не при нас.

Янара наклонилась к сэру Ардию ещё ниже и прошептала срывающимся голосом:

— Вас били по голове?

— Нет, ваше величество. У меня небольшой порез. Я почти его не чувствую. — Сэр Ардий перевёл взгляд на Рэна. — Он сказал «мир».

— Но не отбросил меч.

— Наверное, так и было. Мне не терпелось глотнуть воды. — Сэр Ардий облизнул растрескавшиеся губы. — Я привык, что в Дизарне рыцарское слово твёрже алмаза. Сам виноват. И вас подвёл.

Рэн поспешил его успокоить:

— Ну что вы такое говорите? Тридцать ваших воинов стали победителями турнира. Когда такое было? Да никогда!

В палатку вбежал знахарь — один из троицы, отозвавшейся на призыв Киарана помочь Янаре и её новорождённым детям. Прижал ладонь к груди:

— Староват я бегать. — Отдышавшись, поклонился. — Простите, ваше величество. Надо снять повязку и приложить к ране заплесневелый хлеб, чтобы рана не загноилась. Так учил меня мой дед. И сказать по правде, хлеб творит чудеса. Вашему рыцарю повезло, что я оказался здесь, а в ближней харчевне не успели отдать отходы свиньям.

Рэн взял Янару под локоть:

— Идём, милая. Эта картина не для женских глаз. Черемех сделает перевязку, и сэра Ардия перевезут в замок.

Лейза поцеловала сэра Ардия в щёку:

— Крепитесь.

Они направились к выходу, но голос Святейшего отца заставил их обернуться.

— Ты знахарь? — спросил священник, наблюдая, как старик достаёт из котомки заплесневелые ломти хлеба.

— Я целитель, ваше святейшество.

— Брадобрей?

— Нет, я бороды не брею.

— Значит, знахарь, — нахмурился Святейший. — Твоё место в лесу, а не в главном городе королевства. Благодари Бога, что защитники веры совершают объезд монастырей и молитвенных домов, иначе болтался бы в петле. Проваливай!

— Не уйду, — отрезал старик. — Король дал мне разрешительную грамоту. Я могу ходить где угодно. И могу лечить людей.

Святейший отец посмотрел на королевскую чету с прищуром, не предвещающим ничего хорошего:

— Это правда?

— Я передумал, Черемех, — сказал Рэн.

Знахарь пожал плечами:

— Как скажете. — И начал складывать хлеб в котомку.

— Не хочу, чтобы ты скитался. Я назначаю тебя королевским лекарем. А ещё я хочу, чтобы ты открыл школу и набрал учеников.

Округлив глаза, Черемех пробормотал заикаясь:

— Я о таком боялся мечтать, ваше величество.

Святейший ударом ноги опрокинул табурет с инструментами и удалился. Даже доносящиеся снаружи шум и гвалт не заглушили гневное позвякивание колец на его одеянии.

В сгустившихся сумерках Рэн проводил Янару и Лейзу до кареты, а сам направился на пир, устраиваемый герольдами в рыцарском лагере. Проходя мимо Выродков, столпившихся возле шатра с тёмно-коричневым вымпелом на крыше из парусины, заглянул внутрь. Гилан сидел на табурете, Киаран и двое наёмников обматывали его грудную клетку широкими полосами холста.

— Вы ранены, сэр Гилан?

— Ерунда, — отозвался подросток.

— Два ребра сломаны, — сказал Киаран и прикрикнул на Выродка: — Не так туго, а то он не сможет дышать.

— А вы ещё скакали на коне и стреляли из лука, — вымолвил Рэн, рассматривая багровый бок юного рыцаря.

— У меня ничего не болит. Честное слово.

— Ты до сих пор возбуждён, поэтому ничего не болит, — пробурчал Киаран. — Сейчас успокоишься и узнаешь, что такое боль в рёбрах.

— Можно побыстрее? Меня ждут на делёжке.

— Никакой делёжки! Ты едешь со мной в замок.

— Ну уж нет! Делёжку и свой первый рыцарский пир я ни за что не пропущу!

Рэн кивнул Киарану и продолжил путь, огибая палатки и шатры. К нему присоединялись придворные, лорды и столичные сановники, успевшие проведать своих подопечных и фаворитов. Обсуждая выступление Гилана, толпа двинулась мимо костров, над которыми на вертелах шипели туши телят и баранов. Поодаль виночерпии откупоривали бочки и разливали вино по кувшинам.

За сколоченными из досок столами вовсю пировали участники турнира — те, кто покинул ристалище без единой царапины или отделался лёгким ранением, кто получил выкуп либо распрощался с кругленькой суммой. Компанию им составляли эсквайры и личные свиты. Люди потеснились, освобождая места для вновь прибывших. Рэн поднялся на возвышение и расположился за отдельным столом.

Трубадуры распевали песни. Музыканты исполняли зажигательные мелодии. Лорды поднимали тосты за здоровье королевы, принца и принцессы. Отмахиваясь от дыма факелов, дворяне и воины рвали зубами мясо, обильно запивали элем и вином, не переставая при этом хохотать во всё горло и тискать девок. Особенно шумно вели себя вольные рыцари. Сегодня они трапезничали за счёт казны, а завтра пойдут в трактиры сорить деньгами. Крепко сбитые ребята из обнищавших дворянских семей жили по принципу: «Легко нажито, легко прожито», веселились так же безудержно, как и сражались. Их идеалом был вольный человек: вольный не только убивать в бою, но и проматывать приобретённое. В этом заключалась их истинная свобода.

Рэн нашёл взглядом сэра Зирту. Взлохмаченный, раскрасневшийся, он присосался к груди шлюхи как пиявка, а она млела, сидя у него на коленях. Зирта обманом вырвал у Ардия победу в поединке, но предъявить ему обвинение не получится. Ритуал сдачи не был доведён до конца, хотя нарушение кодекса чести налицо. И такой человек — подлый, низкий, мерзкий — носит рыцарские доспехи.

Ряды пирующих пополнились воинами из «зелёного» отряда. Значит, делёж выкупов и наград закончился.

Увидев шагающего по проходу Киарана, Рэн подозвал его жестом:

— Садитесь рядом, лорд Айвиль.

— Простите, ваше величество, не могу. Я пришёл сказать, что мы с Гиланом едем в замок.

— Ему стало хуже?

— Ну конечно. Он хорохорился в запале, сейчас остыл. — Киаран тяжело вздохнул. — Упёртый мальчишка. Еле уговорил его сесть в карету.

Рэн встал из-за стола и спустился с возвышения.

— Вы не останетесь? — удивился лорд Айвиль.

— От шума голова уже раскалывается. Пойду посмотрю, как там сэр Ардий.

Вернувшись в Фамальский замок, Рэн смыл пот, сменил одежду и прошёл в женскую башню. При виде короля мать Болха и кормилицы покинули детскую. Поставив стул между колыбелями, Рэн сел и осторожно, чтобы не разбудить малюток, положил ладони на одеяльца. Ножки Игдалины были слегка согнуты. Ноги Дирмута — прямые, безжизненные. Дети дышали тихо, и Рэн наклонял голову то к дочери, то к сыну, чтобы услышать их. Повернулся к Дирмуту, сложил руки на боковой раме, обшитой бархатом, и уткнулся в них лбом. Его первенец никогда не проедет по турнирному полю на боевом коне. Его место в инвалидной тележке сбоку от трона. Его судьба — наблюдать, как публика рукоплещет кому-то другому. Что в такие минуты он будет испытывать? Горечь? Досаду? Злость на себя за то, что выжил?

Скрипнула дверная ручка. Раздались мягкие шаги. Янара обняла Рэна сзади и, опустив подбородок ему на плечо, прошептала:

— Я не ждала тебя так рано.

— Без тебя мне там нечего делать.

— Почему не спишь?

— Пришёл пожелать детям спокойной ночи.

— Как сэр Ардий?

— С ним всё будет хорошо. Не переживай. Сейчас решили его не трогать, чтобы не открылось кровотечение. В замок перевезут утром. — Вдыхая волнующий аромат женского тела, Рэн закрыл глаза. — Зря ты отпустила Таян.

— Таян нужна Бертолу. А здесь мать Болха и травницы. Здесь я.

— У девочки дар.

— Но она не волшебница, Рэн. К сожалению, волшебников не существует. — Янара поцеловала его в висок. — Ты устал. Иди спать.

— Мне одиноко в моей постели.

— Мне тоже одиноко. — Янара взяла его за руку. — Идём.

Эта ночь походила на сказку. Сердце подобно пламени рвалось из груди Рэна. Душа пропускала через себя взгляды, прикосновения и стоны любимой женщины, чтобы сохранить в памяти не только образы, но и запахи, и звуки. Чтобы запомнить на всю жизнь переливчатый блеск звёзд на сиреневом небе, мерцание свечей, таинственный свет, излучаемый белоснежной постелью, возбуждающую влагу плоти и сладость губ, дарящих поцелуи.

Когда Янара, утомлённая ласками, уснула, Рэн задул свечи и уставился в окно. Тело и душа наслаждались гармонией, а мысли лихорадочно метались между малюткой Дирмутом, сэром Ардием и юным рыцарем Гиланом.