Белая Кость

Часть 07

Киаран Айвиль бросил перевязь с ножнами на стол. Не снимая плаща, сел возле камина и протянул ноги к огню.

В передней комнате выстроились слуги, готовые отправиться на край света, лишь бы угодить хозяину. В зал бесшумно вошли только двое. Один протёр сапоги господина и удалился. Второй подкинул дров в очаг и замер у двери, ожидая приказов.

Киаран откинулся на спинку деревянного кресла и закрыл глаза. Слава богам, что Хилды отклонили его приглашение и вместе со своим многочисленным отрядом остановились на ночлег в заброшенном монастыре. Удобств там, конечно, нет: полы и лестницы прогнили, мебель растрескалась, гобелены истлели, по кельям гуляют пронизывающие сквозняки. Киаран мог проявить настойчивость, но не стал этого делать. Он не хотел знакомить Хилдов со своей семьёй, не хотел, чтобы они бродили по Ночному замку, из бойниц и окон которого открывался вид на разросшееся логово Стаи с конюшнями, кузнями и казармами. И вообще, Киарана злила неопределённость.

Рэн всю дорогу молчал, молчал и Киаран. На лестнице послушания лорд стоит ниже герцога и не вправе требовать объяснений, тем более что он, хозяин наёмников, сам навязал Хилдам своё общество. Но! Слепо идёт за пастухом только стадо. Стая всегда знает, куда её направляет вожак. Киаран впервые в жизни не чувствовал себя вожаком.

Герцог Рэн Хилд… Клубок противоречий. В нём удивительным образом соединились обидчивый мальчик, наивный юноша и умудрённый опытом муж. Он совершенно не подготовлен к тому, что его ожидает в будущем, не имеет понятия, на что способны зарвавшиеся лорды, но ведёт себя так, словно знает всё и готов ко всему. Делает вид, что самостоятельно принимает решения, хотя следует советам матери. Он излишне самоуверен, считает, что справится без чьей-либо помощи, и тут же принимает помощь от человека, которого видит впервые. На ходу меняет планы: то он торопится в Фамаль, то едет в другую сторону от столицы. А когда Рэн двинулся по дороге, ведущей в Ночной замок, на Киарана нашла оторопь. Только король является в гости без приглашения! Пришлось пригласить, чтобы напомнить герцогу о правилах приличия. К счастью, ему хватило ума не обременять хозяина.

И в то же время Рэн Хилд обладал притягательной, покоряющей силой. Черноволосый, черноглазый, строгое лицо, прямой взгляд, несгибаемая спина и, скорее всего, несгибаемая воля, как у его покойного отца. Суждения о человеке, как о трёхголосом чуде, отпечатались в памяти Киарана, как тавро на груди боевого коня. Мастерство герцога сносить головы произвело незабываемое впечатление. Умение без слов и картинных поз напоминать о своей королевской крови наталкивало на мысль, что Рэн Хилд полон сюрпризов и ещё не раз сумеет удивить.

Скинув плащ, Киаран велел слуге принести вина и немного погодя уже потягивал из серебряного кубка напиток цвета восходящего солнца.

— Милорд, — прозвучал ломкий голос.

Не оборачиваясь, Киаран жестом позволил сыну подойти.

Гилан обошёл кресло и встал перед отцом:

— Рад видеть вас в добром здравии, милорд.

Глядя на сына, Киаран мысленно взъерошил его тёмно-каштановые волосы. Убирая руку с затылка, щёлкнул пальцами по уху и обозначил шутливый удар кулаком под дых. Представил, как Гилан со смехом сгибается, и улыбнулся — опять-таки мысленно. В свои двенадцать сын считал себя мужчиной и обижался, когда к нему относились как к ребёнку.

— Как дела, Гилан?

Сын одёрнул замшевую куртку, отороченную мехом куницы. Привычным движением поправил ремень с кожаным чехлом, из которого торчала рукоять кинжала.

— Я наконец-то научил Упрямца сносить копытами изгородь.

— Хорошая новость, — кивнул Киаран. — Осталось научить его не бояться огня.

— Научим, — сказал Гилан без тени сомнения в голосе. — Пока вы отсутствовали, я принял в Стаю семь отказников.

— Неплохо.

— Один умер.

Киаран отхлебнул из кубка. Осенью и зимой ненадобных младенцев всегда было больше и умирали они чаще. Отказники обречены на смерть с рождения, и какая разница, где и когда они умрут: в лесу, выброшенные своими матерями, в логове после купания в холодных водах Немого озера или на поле боя.

— Три дня назад вернулась Игла, — произнёс Гилан. — Задание заказчика выполнено.

Киаран взболтнул вино в кубке. Значит, Холаф Мэрит отправился к праотцам… Жаль, что таким же способом — воткнуть иглу с парализующим ядом в определённое место — нельзя избавиться от всех соперников Рэна Хилда. Одинаковые смерти — остановка сердца без каких-либо причин — вызовут ненужные подозрения.

— Утром я уезжаю. Ты снова остаёшься за старшего.

Сын не успел ответить. Тихо скрипнула дверь, послышались мягкие шаги и шуршание юбок. На плечи Киарана невесомо легли изящные руки.

Гилан метнул недовольный взгляд отцу за спину. Ему не нравилось, когда мать входила без стука, но он никогда не говорил ей об этом. Она должна понять сама, что сын вырос.

— Иди спать, Гилан, — прозвучал голос Ифы. — Уже слишком поздно.

— Берегите себя, — молвил он, глядя на отца. — Я не хочу раньше времени становиться лордом. — И, отвесив поклон, удалился.

Киаран допил вино. Запрокинув голову, посмотрел на жену. Видя чету Айвилей впервые, люди думали, что перед ними брат и сестра. Киаран и Ифа действительно походили друг на друга внешне, как две горошины из одного стручка.

Супруга улыбнулась. Провела ладонью по его волосам, пропуская между пальцами пряди:

— Ты голоден?

— Нет.

— Устал?

— Немного.

Ифа наклонилась и поцеловала Киарана в лоб:

— Идём, я тебя помою.

В купальне было жарко. В очаге трещали дрова. Пахло смолой. Поглаживая бортики мраморной ванны, Киаран смотрел на оранжевое пламя. Прижимаясь спиной к его груди, Ифа набирала в пригоршню воду и выливала тонкой струйкой.

— Она красивая?

Вынырнув из раздумий, Киаран перевёл взгляд на влажно поблескивающее тело жены:

— Кто?

— Лейза Хилд.

Киаран обнял Ифу сзади, стал мять её груди в ладонях:

— Ты ревнуешь?

— Она просила встретить их. Ты встретил. На этом твоя миссия окончена. Почему же ты снова уезжаешь?

— Герцог предложил мне хорошую должность.

— Тебе нужна эта должность?

— Мне — нет, — усмехнулся Киаран.

— Я тоже так подумала. Поэтому решила, что тебе нужна не должность, а Лейза.

— Я всю жизнь занимаюсь одним и тем же. Мне стало скучно. Хочу попробовать что-то новое.

Ифа положила затылок ему на плечо:

— Мы будем редко видеться.

Киаран прильнул губами к гибкой шее:

— Разлука всегда шла нам на пользу.

— Какая она? — не успокаивалась Ифа.

Перед внутренним взором возникла обаятельная женщина с утончёнными манерами и настойчивым характером. Киаран с удовлетворением отметил, что лёгкая нервозность не перетекла в его пальцы, и они сжимают соски супруги с той же силой, как и секунду назад.

— Честно? Не знаю. Я с ней почти не разговаривал.

— Какие у неё глаза?

— Я не рассматривал.

— Какой у неё голос?

— Хриплый… К чему эти вопросы? Она старше меня на три года. У неё взрослый сын. А у меня молодая жена, трое детей…

— …И армия бастардов, — хитро прищурилась Ифа.

— Ни одного, — возразил Киаран.

Почти два десятка — если быть честным. Все они — в Стае, считают себя Выродками и не догадываются, кто их отец. Их матери — не шлюхи и не первые встречные, отважившиеся на пикантное приключение с лордом. Они провидицы и ведьмы. Киаран пытался таким образом вернуть своему роду утерянные способности, которыми обладал родоначальник Айвилей. Но, наблюдая за подрастающими бастардами, с горечью думал: впустую выброшенное семя. Либо эти ведьмы были ведьмами только на словах, либо истории о даре предка — чистой воды ложь. Либо нужна женщина со схожим даром.

Когда отец говорил ему: «Подожди, вот приедет Лейза Хилд с сыном…» — Киаран представлял этакую дурнушку, на которую за двадцать лет никто не позарился. Убеждал себя, что обольстить истосковавшуюся по мужской ласке вдову не составит труда, как не составит труда уговорить её зачать и родить от него ребёнка.

И вот приехала Лейза Хилд… Дьяволица в образе благочестивой девы. Рядом с ней Киаран пребывал в странном напряжении, звучащем как струна в ответ на её голос. Лейза касалась его взглядом — и он вздрагивал, словно неопытный юнец от дразнящих прикосновений блудницы. Они одной породы! Внешне они совершенно разные — как день и ночь. Но по внутреннему содержанию похожи будто две капли воды. А в капле столько же тайн, сколько в целом океане.

Киаран чувствовал, как наследственный дар, загнанный в клетку его сознания, клокочет и пытается прорваться наружу — навстречу родственному дару. Догадывался, что Лейза испытывает то же, что и он. И его охватывал страх: эта женщина не позволит ему воскресить утерянные способности и возвыситься над её сыном, который отличается от других смертных только тем, что в нём течёт королевская кровь.

Ифа повернулась к мужу лицом и, придвинувшись вплотную, уселась верхом на его ноги:

— О ком ты думаешь?

— О тебе.

Она сделала вид, что поверила, обхватила возбуждённый член ладонью и ввела в свою разомлевшую плоть.

Небесная Стая летела через лес. Под копытами хрустела замёрзшая за ночь грязь. В сером воздухе проносился первый снег, блестящий, колючий, будто на другой стороне неба измельчили глыбу льда и расшвыряли осколки. Ветер терзал голые кроны деревьев, шумел в гуще облысевших кустарников.

Теперь уже не триста наёмников, а целых пять сотен торопились в монастырь, чтобы объединиться с рыцарями герцога Хилда и продолжить путь. Мечники, они же лучники, ехали верхом. Подростки, одетые, как и взрослые воины, в шерсть, кожу и кольчуги, бежали, держась за стремена. Ноги мальчишек почти не касались земли, совершая гигантские летящие шаги. У каждого за спиной запасные колчаны со стрелами и щиты с чеканкой в виде перевёрнутого дерева.

Следуя в авангарде отряда, Киаран Айвиль только успевал отклоняться от веток, норовящих вспороть кожу на лице или сорвать с головы меховой берет, украшенный брошью с крупным коричневым алмазом. На шее бренчала тяжёлая цепь, на груди колыхался медальон с изображением стрел: смыкаясь оперением, они подобно лучам, исходящим из одной точки, образовывали круг.

Киаран не просто так увеличил численность отряда. Он всю ночь пытался уловить ход мыслей герцога Хилда и угадать его дальнейшие действия. Вне всякого сомнения, герцог понял: Знатное Собрание постарается удержать власть в своих руках, а значит, трон придётся брать силой. Поэтому не захотел ехать в столицу с неиспытанным войском. Скорее всего, Рэн надумал проверить Выродков в деле.

Лучшего места для спонтанного сражения, чем периферия, не найти. Здесь царит разгул порочных страстей, вседозволенности и безнаказанности. У провинциальных лордов собственные законы и своё понимание благородства и чести. Каждый богатеет и развлекается как может. Одни погрязли в междоусобицах. Другие прикармливают отряды бандитов, чтобы те грабили обозы, брали путников в плен и требовали от родственников выкуп. Кроме этого, к югу от Ночного замка проживает немало сторонников герцога Холафа Мэрита: нечистых на руку, самоуверенных и хамоватых.

Направляясь с отрядом к месту сбора, Киаран нервничал. Согласится ли Рэн оставить мать в монастыре, а вместе с ней — всё, что ухудшит манёвренность войска: слуг, рабочих лошадей, поклажу и провизию? Ломоть хлеба, кусок мяса и кружку эля всегда можно найти в харчевнях, растыканных вдоль дорог, или в деревнях, которые захватят Выродки, стоит им только приказать.

Выехав на опушку леса, Киаран придержал коня. В низине тёмным пятном вытянулось Немое озеро. На берегу, в окружении раскидистых ив, возвышался монастырь. Отсюда, с пригорка, были видны окна — глазницы, закрытые ставнями; из щелей просачивался свет. Возле полуразрушенной конюшни сновали эсквайры и слуги. Ветер рвал оранжевое пламя факелов в лохмотья.

Вдоль кромки воды брели люди. Хмурый рассвет, однообразный фон ивовых зарослей и непогода мешали их разглядеть. Один отличался телосложением и походкой. Выродок — телохранитель… Значит, среди них Лейза. И похоже, это она ступила на причал и в нерешительности замерла. Её плащ под напором ветра превратился в расправленные крылья. Казалось, ещё миг, и она взлетит к небу и оттуда, с высоты, вместе с крупицами льда рухнет в холодные воды.

Отправив отряд к монастырю, Киаран непроизвольно наклонился вперёд, не сводя глаз с идущей по причалу женщины. Для тревоги не было причин: рядом с Лейзой Выродок. Но напряжение, не дающее Киарану покоя уже несколько дней, передалось жеребцу — он сорвался с места в галоп.

Возле непрочного на вид деревянного сооружения топтались слуги. Постукивая башмаком о башмак и колотя себя по плечам, равнодушно наблюдали, как Киаран спешивается. Служить чужому господину они явно не желали: не поклонились, не подскочили, чтобы взять коня под уздцы. Кичливый горный народец… Местные порядки быстро сотрут с них налёт гордыни.

Подойдя к пристани, Киаран надавил ногой на тесину, проверяя на прочность. Выдержит ли древняя постройка троих? Доска под сапогом слегка прогнулась.

Осторожно ступая, он приблизился к матери герцога. Телохранитель уступил господину своё место и оставил их одних.

— Что вы здесь делаете, миледи?

— Гуляю, — ответила Лейза, напрасно всматриваясь в поверхность озера: своего отражения она не увидит.

— В такую погоду?

Неожиданно ветер утих, будто кто-то установил заслон. Киаран закрутил головой, вслушиваясь в тишину. От конюшни донёсся скрип несмазанных петель, долетело лошадиное ржание, и вновь стало тихо.

Лейза поправила на голове капюшон и повернулась к Киарану:

— Это место меня завораживает. Есть в нём что-то колдовское.

— Меня тоже завораживает, — сказал он, бесцеремонно разглядывая её губы: должно быть, горячие как огонь, раз кристаллики льда тают, едва их коснувшись. — Рассвет, снег, тишина… Рядом красивая женщина.

На губах заиграла лёгкая улыбка.

— Цвет вашего рода?

Киаран с усилием моргнул и посмотрел Лейзе в глаза:

— Что?

Она указала на брошь, приколотую к его берету:

— Коричневый алмаз.

Он мазнул пальцем по камню:

— Да, цвет дома Айвилей.

Лейза взяла в ладонь его медальон:

— Что означают эти стрелы?

Киаран пожал плечами:

— Не знаю. Герб рода придумал родоначальник.

Надо ли ей знать, что это оберег? Он обладает колдовской способностью оберегать хозяина не только от бедствий, но и от воздействия чар.

— Я слышала, он был колдуном.

— Я тоже слышал. — Стянув перчатку, Киаран сжал в кулаке медальон вместе с холодными пальцами Лейзы. — Вы замёрзли, миледи.

— Ничуть, — возразила она и, мягко высвободив руку, вновь устремила взгляд на поверхность воды.

Киаран подставил ладонь под снежную крошку, пытаясь вспомнить, о чём хотел поговорить с Лейзой. Но из памяти всплывали истории о далёком предке. Он якобы мог находиться в двух местах одновременно. Обладал способностью проникать в чужие сны, умудрялся убедить спящего человека, что тот умер, и человек, не просыпаясь, умирал на самом деле. Но всё, что предок оставил своим потомкам, это умение проводить ритуал с отказниками.

Айвили смирились с потерей дара. Из века в век тренировали наёмников, богатели и с гордостью рассказывали своим детям о знаменитом прародителе.

Киаран и его отец считали эти истории выдумкой — до тех пор, пока накануне казни не умер лорд Хилд, осуждённый за подделку завещания короля Осула. Причину смерти определить не удалось. Лорд просто-напросто не проснулся утром. Двое тюремных надзирателей клялись, что пропустили к заключённому его супругу Лейзу и она провела в камере всю ночь. Стражники и слуги твердили, что супруга лорда не покидала свой замок, который находился за десятки миль от Фамаля.

Потом произошло вообще что-то невероятное. Сотни людей, отец Киарана в том числе, видели Лейзу на похоронах мужа. Её голова была покрыта чёрным кружевным покрывалом, но вдову лорда узнали по фигуре и голосу: она произнесла короткую прощальную речь, а чуть позже у входа в родовую гробницу принимала соболезнования тех, кто знал её супруга лично. Как потом выяснилось, в это же время Лейза выкрала своего сына у назначенного судом опекуна и выехала из страны.

Прокатился слушок, что у Лейзы Хилд есть двойник или сестра — близнец, о существовании которой никто не догадывался. И только Киаран и его отец распознали в ней способности, которыми обладал их далёкий предок. Именно тогда, двадцать лет назад, они замыслили использовать Лейзу. Разузнали, где она поселилась, и первыми написали ей: мол, Айвили в долгу перед покойным лордом Хилдом и окажут любую помощь и поддержку, если Лейза и Рэн когда-нибудь вернутся на родину.

Киаран покосился на вдову. Целых двадцать лет он думал о ней, как о чём-то неживом и бестелесном! А теперь испытывал странное чувство — будто всю жизнь провёл без души, и даже не подозревал, что она существует… И вдруг нашёл её. Разве такое возможно? Он совершенно не знает Лейзу. Хотя, нет… что-то ему известно. Искренняя любовь и безмерное сострадание толкнули её на убийство мужа. Способность к риску и безграничная смелость помогли ей выкрасть сына и сбежать. Эти качества вызывали в Киаране неподдельное уважение.

Сумела бы Ифа убить его, приговорённого к четвертованию? Нет. Она бы ползала перед судьями на коленях и умоляла пощадить. Какая же ты разная — женская любовь.

— Идите, милорд, — произнесла Лейза, продолжая смотреть на матовую гладь озера. — Герцог вас уже заждался.

Он наконец-то вспомнил, зачем пришёл.

— Вы должны остаться в монастыре, миледи.

— Почему?

— Есть две причины. Подозреваю, что нам предстоит бой. И не один.

Лейза взглянула на него с хитрым прищуром:

— Я буду вам мешать.

— Да, — подтвердил Киаран.

— Вторая причина?

— Скоро сюда доставят живого мертвеца.

Красиво изогнутые брови поползли на лоб.

— Любовника королевы Эльвы?

Удивление Лейзы позабавило Киарана. Она не верила, что хозяин наёмников выполнит обещание. Господи! Да ради неё, ради её доверия и возможности сблизиться, он готов на собственном горбу пронести Рэна Хилда до Фамаля и усадить на трон!

— Я не знал, какой дорогой мы поедем и где окажемся завтра, поэтому приказал доставить его сюда. Надеюсь, у вас получится выудить из него все тайны. Если не получится… Ваш телохранитель развяжет ему язык.

— Я остаюсь в монастыре. — Лейза вздохнула. — К сожалению, не по собственному желанию и не потому, что вы попросили, а по приказу моего сына. Со мной остаются все слуги.

Киаран поклонился и, сдерживая улыбку, пошёл по причалу. Он правильно просчитал шаги Хилда!

— Пусть герб вашего дома хранит вас, лорд Айвиль! — ударилось в спину.

Всадники заканчивали приготовления и выстраивались на дороге. Выродки надели подшлемники и шлемы. Подростки — щитоносцы с помощью длинных ремней подвесили к сёдлам ещё одни стремена, служившие им во время боя подножкой. Подпрыгивая и опираясь на металлические дужки попеременно каждой ногой, проверили надёжность креплений.

Рыцари с озадаченным видом наблюдали за мальчиками. Они ещё не видели щитоносцев в бою! Киаран восхищался их умением перелетать через коня на всём скаку, чтобы отбить щитом удар копья или защитить воина от града стрел. Они проделывали непостижимые уму трюки, понимая, что когда-нибудь их будут прикрывать так же, как сейчас прикрывают они.

Вдоль строя проехал герцог Хилд, закованный в отполированные стальные латы. Края каждой детали были декорированы полосками прорезной латуни. Фестончатые украшения походили на золотые кружева и придавали доспеху изящный вид. На грудной пластине набит тончайший орнамент из завитков и стилизованных растений. На голове необычный шлем с резным латунным гребнем в виде лебединого крыла. Поднятое забрало напоминало филигранную корону.

Рыцари Шамидана не жалели денег на доспехи, но никто из них не относился к латам как к произведению искусства. Если герцог Хилд доберётся до Фамаля, его вид произведёт настоящий фурор, а кузнецам и чеканщикам добавит работы.

Герцог и лорд заняли место в авангарде войска и двинулись по дороге, уводящей от столицы.

— Где ваши рыцари, лорд Айвиль? — спросил Хилд.

— Айвили возводят в рыцарское сословие только своих сыновей. Моему сыну двенадцать. Опоясывать мечом его ещё рано.

— Он у вас один?

— Единственный, — кивнул Киаран и торопливо добавил: — И две дочери. Итого — трое.

Если не считать бастардов. Семеро побывали в сражениях с мечом в руке. Трое подростков выходили на поле брани пока что в качестве щитоносцев. Четверо малышей осваивают верховую езду. Остальные — дочери. Старшая разбирается в ядах. Средняя дочь одна из лучших среди наёмных убийц. Она словно видит внутренности человека: наносит безошибочный удар стилетом в жизненно важный орган или вонзает иглу с ядом точно в вену. Младшая, совсем ребёнок, умеет заговаривать болезни людей и животных.

Девочки унаследовали способности от матерей — знахарок. От отца к ним ничего не перешло, в них не проснулся дар предка Айвилей. Это огорчало Киарана. И настораживало, что знания передавались по женской линии, из сыновей выходили отменные воины, не более. А ему нужен одарённый бастард, которому он передаст титул и внушительное состояние.

Киаран души не чаял в Гилане, но собирался лишить законнорождённого сына всего — ради могущества и величия своего рода.

— Почему вы не надели доспехи? — вновь подал голос Рэн.

Киаран намеревался надеть латы и шлем, но передумал. Он не помнил, когда последний раз снимал их с деревянного истукана. По сути, ему и меч не нужен. Его доспехи, щит и оружие — Выродки, готовые поймать вместо него стрелу, подставить себя под удар клинка или копья. Айвиль тренировался с наёмниками ежедневно, мастерски управлялся с мечом, неплохо стрелял из лука, но воевать — никогда не воевал.

— Пришлось бы сменить коня, а мне он очень нравится, — ответил Киаран. — Наши кони легче рыцарских, потому что Выродки меньше весят. Сними с вас латы, и коням покажется, что в седле нет всадника.

Рэн качнул головой:

— Это верно. Зато рыцарской коннице нет равных в атаке наездом.

— И только, — усмехнулся Киаран. — Ваши кони идут шагом, в бой несутся галопом. При резком манёвре рыцари рискуют сломать спину — себе и коню. Для успешного ведения боевых действий надо объединять две конницы: лёгкую и тяжёлую, что, собственно, и делают те, кто нанимает Выродков.

— Мне не нравится, как вы называете своих воинов.

— Они наёмники и мои… — начал Киаран.

— Сейчас они идут под моим флагом, — перебил герцог Хилд. — Или вы передумали командовать королевской гвардией?

— Нет, ваша светлость. Не передумал.

— Из ваших уст как-то прозвучало: сыны Стаи, — произнёс Хилд и повторил: — Сыны Стаи… Мне нравится. Я буду называть ваших воинов Сынами Стаи. И вам советую.

— Я обдумаю ваш совет, ваша светлость.

— Я сказал недостаточно ясно?

Киаран повернулся к герцогу лицом и столкнулся с жёстким взглядом.

— Достаточно, ваша светлость.

Настроение резко испортилось. И винить некого. Сам изъявил желание повиноваться.

— Тех, кого вы возьмёте на службу, я буду называть Сынами Стаи. Остальных — Выродками.

Герцог кивнул:

— Согласен. — И, выдержав паузу, поинтересовался: — Сколько у вас наёмников?

— Полторы тысячи.

— Треть здесь. Где остальные?

Разговор плавно перетёк в допрос… Киаран старался не подавать вида, что нервничает.

— Треть совершенствует мастерство. Треть сражается.

— Какое войско, по меркам Шамидана, считается большим?

— Дело не в размере войска. Лорды собирали под свои знамёна и пять тысяч человек, и десять. В основном это были крестьяне. Из животноводов и землепашцев плохие воины. Они плохо одеты, плохо вооружены и плохо подготовлены. Войско, которое идёт за нами, намного внушительнее и мощнее, чем толпа, собранная лордами на убой.

Слава богу, вопросы у герцога иссякли. Но он ни словом не обмолвился о своих планах!

Киаран уныло смотрел по сторонам. Стена леса справа. Редколесье — слева. Между ними дорога, похожая на русло обмелевшей и заледеневшей реки. Кое-где над деревьями возвышались дозорные вышки.

Чтобы прервать тягостное молчание, Айвиль начал объяснять, мимо чьих земельных наделов они сейчас проезжают. Указал на ответвление дороги:

— В десяти милях отсюда начинаются земли Холафа Мэрита.

Герцог Хилд вскинул руку — войско остановилось. Проехал вперёд и жестом подозвал Айвиля.

— Я хочу захватить крепость Мэрита.

Киаран ощутил, как кожа на лице стянулась словно на лютом морозе. Он должен был догадаться! Сказать, что Мэрит мёртв, и тут же последует вопрос: откуда он это знает? До сих пор никто из Айвилей не пренебрегал девизом рода — все тайны уходили в могилу.

— До его замка два дня пути, — вымолвил Киаран, судорожно соображая, что теперь делать.

Захват крепости мёртвого противника не принесёт Хилду славы. И неизвестно, пожелает ли герцог захватывать её, когда ему сообщат о смерти хозяина. Привести войско к крепостным стенам и уйти несолоно хлебавши — такой же позор, как сдаться без боя.

— Крепость хорошо укреплена, её не взять наскоком, — продолжил Киаран. — У нас нет ни лестниц, ни стенобитных орудий. Осада может продлиться до весны. Вы хотите испытать Выродков… Сынов Стаи в бою… За вашей спиной земли лорда Кагара. Достойный противник. Он не станет отсиживаться за стенами.

Умолкнув, Айвиль подавил вздох. При виде Выродков малый лорд Кагар и его стражники запрут ворота, и никакими коврижками их из крепости не выманишь.

— Я сказал недостаточно ясно? — прорычал Хилд.

Киаран вздёрнул подбородок:

— Мне ясно одно: пока мы будем мёрзнуть в поле, страной продолжит управлять Знатное собрание. А ещё хуже, если Лой Лагмер воспользуется ситуацией и займёт ваш трон.

— Не займёт. Мы захватим крепость Мэрита и отправимся к Лагмеру.

— Весной? — горько усмехнулся Киаран.

— Мы вызовем Холафа Мэрита на переговоры. Я дам вам возможность убедить его сдать крепость.

— Он не станет нас слушать.

— И это ещё не всё. — Хилд указал рукой под ноги коня. — С этого места мы едем не по дороге, а по землям лордов. Передайте сынам Стаи мой приказ — они ведь пока что подчиняются вам. Я приказываю не трогать безоружных. Не насиловать, не мародёрствовать, не сжигать дома, не резать скот. Убивать только тех, кто держит в руках оружие: меч, копьё, нож, вилы…

Киаран сузил глаза:

— Странный приказ, ваша светлость. А как же трофеи, на которые рассчитывают воины? Где же злость и боевой азарт? Мои люди привыкли сражаться, а не гулять по лугам и полям. С таким настроением они ни одной крепости не захватят.

Герцог уцепился за переднюю луку седла Айвиля и притянул к себе с такой силой, что конь лорда уткнулся лбом в шею рыцарского тяжеловеса.

— Я не обещал, что всё будет по вашим правилам. Если бы вы не поставили меня перед выбором, если бы предложение занять пост командира королевской охраны исходило от меня…

— Командующего королевской гвардией, — поправил Киаран, поигрывая желваками.

— Нелепо называть командира небольшого отряда командующим.

— В королевской гвардии две тысячи человек.

— В моей королевской охране будет семьдесят семь человек.

Собираясь возмутиться, Киаран открыл рот.

Выпустив луку седла, Хилд жестом остановил его:

— Не перебивайте. Дослушайте до конца. Если бы предложение занять пост командира гвардии исходило от меня — первым делом я бы предупредил вас о новшествах и трудностях, и выбирали бы вы, а не я. Но вы побежали поперёд коня, так что получайте копытами в спину и не жалуйтесь. Или вы передумали мне помогать?

Киаран стиснул поводья до боли в пальцах:

— Не передумал.

— А теперь как человек чести дайте мне честный ответ: почему вы заняли мою сторону? Почему не Мэрит, не Лагмер, а я?

— Мой отец просил перед смертью…

— Правду!

Киаран почувствовал, как по спине пробежала струйка пота.

— Мои амбиции соответствуют размерам моего состояния. Я рыцарь, лорд и самый богатый человек в этой стране. Мне не нужны деньги. Мне нужны слава и власть.

Конь — тяжеловес забил копытом. Герцог похлопал его по шее, успокаивая.

— Повторю ещё раз. Никаких убийств и изнасилований. Никакого мародёрства. Мы пришли воевать не с крестьянами. Когда я взойду на престол, я одарю ваших людей по-королевски.

Киаран всё-таки выдал себя недовольным взглядом.

Скривившись от досады, Хилд коленями сжал коню бока, развернул его к войску и произнёс громко:

— Сыны Стаи! Кто из вас считает крестьян, женщин и детей достойными противниками?

Выродки молчали.

— Кто считает, что в битве с ними надо проявлять отвагу? — Не получив ответа, герцог продолжил: — Убийство женщин и детей никому не делает чести. Хотите женщину? Идите в бордель. Я оплачу шлюх. Оплачу выпивку и еду. Но бейтесь только с достойным противником и только на поле боя славьте Стаю!

Всадники съехали с дороги, рассредоточились и пустили коней галопом через перелесок. В первой встретившейся на пути деревне загнали крестьян в амбар и сожгли для острастки молельный дом. Под плач и крики черни перекусили тем, что обнаружили в жилищах. Усадили на тощих кляч несколько мужиков и послали в соседнюю деревню — предупредить о визите незваных гостей. Выждав немного, с криками и улюлюканьем войско помчалось следом.