Белая Кость

Часть 25

Перед королевской конюшней царило оживление. Конюхи впрягали лошадей в кибитки на широких полозьях, грузили баулы и сундуки. Слуги протирали слюдяные окошки в дверцах, устилали сиденья шкурами медведей. Эсквайры водили по кругу коней в тёплых попонах с пушистой бахромой.

Стоя на балконе главной башни, Киаран угрюмо наблюдал за приготовлениями к поездке. Конец зимы не лучшее время для путешествий. Дорога в Алауд займёт около трёх недель. Потом начнётся оттепель, тракт превратится в болото. Полозья кибиток заскользят по грязи, как по льду, но лошади будут быстро выбиваться из сил, терзая копытами размокшую землю. Придётся делать остановки чуть ли не в каждом постоялом дворе. В итоге обратный путь в столицу растянется на месяц. В межсезонье только глупец развязывает войну или отправляется в дальнюю дорогу. Короля нельзя назвать глупцом, но в данной ситуации и дальновидным человеком не назовёшь.

За спиной Киарана взвизгнули дверные петли. На балкон вышла Лейза. Ветер вздыбил мех на её плаще из чёрно-бурой лисицы, спутал локоны, ниспадающие из-под берета на плечи. Борясь с желанием позаботиться о ней, поднять воротник и прикрыть нежное лицо от мороза, Киаран взболтнул вино в серебряном кубке. Скрипнув зубами, глотнул сладкий напиток с дымным привкусом. Ему же плевать, холодно Лейзе или тепло. Рядом нет супруги, чтобы снять накопившееся напряжение, вот и лезут в голову нелепые мысли. Пора посетить бордель, выбрать парочку озорных девиц и с их помощью стряхнуть душевную усталость.

— Вы получили приглашение короля на завтрак? — поинтересовалась Лейза, натягивая берет на уши.

— Получил.

— Почему не пришли?

— Я привык завтракать в одиночестве.

— Я тоже привыкла высыпаться. Но сегодня особый случай.

— Меня он не касается.

Лейза покосилась на кубок в руке Киарана. Перевела взгляд на суетящихся возле конюшни слуг:

— Вам не нравится его затея.

— В мои обязанности не входит оценка поступков короля.

— Не нравится, я же вижу.

Киаран отхлебнул из бокала:

— Королю не терпится осмотреть свой домен. Я его понимаю. Но не понимаю, почему он едет в Алауд.

— Что вы пьёте? — спросила Лейза.

— Не хотите отвечать? Ладно. — Совершив круговое движение кистью, Киаран посмотрел на стенки кубка, окрасившиеся в лимонный цвет. — Пуаре, вино из груш. Я привёз его из Калико. Кстати, забрал последнюю бутылку. Хотел преподнести королю, но решил, что в свете последних событий мой подарок будет выглядеть как подхалимство.

Протянул бокал Лейзе:

— Попробуйте. Удивительный вкус.

— Спасибо, но воздержусь.

— Не пьёте с утра или брезгуете?

— Не пью на морозе. Это вредно для губ.

— Простите, я не подумал.

Лейза подняла воротник плаща:

— Королю не терпится начать строительство храма Души. Поэтому он едет в Алауд.

Киаран стиснул бокал в кулаке:

— Храм Души?.. Впервые слышу.

Рэн отдалился от него: стал скрытным, встречи свёл к минимуму, в беседах поднимал исключительно государственные вопросы. Киарану начинало казаться, что его пребывание при дворе близится к концу. Словно в подтверждение мрачной догадки — король сообщил о предстоящей поездке в город мастеров, но ничего не сказал о цели путешествия и не пригласил Айвиля с собой, как, впрочем, забыл пригласить и мать. Компанию Рэну составят рыцари, сотня гвардейцев, столько же вольных всадников и несколько титулованных дворян со своими людьми. Всё говорило о том, что король желает пообщаться с лордами в непринуждённой обстановке — возможно, побывать у них в гостях — и найти Верховному констеблю замену.

Киаран вяло пожал плечами:

— Зачем далеко ехать? В Фамале полно каменщиков и плотников.

— Ему нужны зодчие, скульпторы и живописцы. И не абы кто, а лучшие мастера.

— Отправьте в Алауд Выродков, и мастера сами сюда прибегут.

Лейза направила на него колючий взгляд:

— Прибегут?

— Именно. Приказы Выродков люди исполняют сломя голову и высунув язык. А пока мастера бегут, можно неплохо развлечься. Например, провести турнир в честь короля или королевы.

— В такой-то холод?

— Состязание рыцарей зимой — большая редкость и незабываемое зрелище.

— Тут я согласна. Снег, залитый кровью, производит на трепетных девиц неизгладимое впечатление. — В голосе Лейзы прозвучал неприкрытый сарказм.

— Можно поохотиться на косуль. Дворяне соскучились по грандиозной королевской охоте, — продолжил Киаран, пропустив замечание мимо ушей. — Можно наплевать на запреты новой веры и в праздник Двух Троек устроить за городской стеной народные гулянья с кострами и песнями. Так праздновали наши предки. Не знаю, почему церковь причислила танцы вокруг костра к идолопоклонству. Потом я предложил бы королю съездить в королевскую крепость. Не по тракту, а под землёй. На боевом коне, в подземелье… От одной только мысли бросает в дрожь, хотя я не трепетная девица. Но король решил потратить это время на тяжёлую и нудную поездку.

Лейза протяжно вздохнула:

— Вы так и не поняли. Рэн уезжает от нас. От нас с вами.

— От вас! Я человек посторонний, мне легко указать на дверь. А вот вы… — Киаран допил вино и поставил кубок на перила балкона. — Зачем он берёт с собой королеву?

— Она сама пожелала сопровождать короля.

— Вы не пытались её отговорить?

— Зачем? Наследник престола не свалится с неба.

Киаран посмотрел на Лейзу, ожидая увидеть улыбку. Но — нет, она не шутила.

— Сын приносит королю спокойствие. — В её голосе звенели льдинки. — Мне же спокойствие принесёт младенец. Независимо от пола.

— Моя жена понесла на втором году замужества. А вам… сразу удалось зачать?

— Янара уже была замужем. Целых три года!

Киаран вздёрнул брови:

— Ну и что? У королевы Эльвы семь лет не было детей. После первенца её будто прорвало: каждый год разрешалась от бремени.

Лейза стиснула руками перила. Из кожаных перчаток выпирали косточки пальцев.

— У королевы Янары нет семи лет.

Киаран пригнул голову:

— А сколько есть?

— До следующей зимы.

— Кто установил этот срок? Вы?.. Король?! Не верю!

Закончить разговор помешала суматоха возле конюшни. Эсквайры кинулись к хранилищу оружия за мечами своих господ. Конюхи повели коней к главной башне. Под полозьями кибиток заскрипел снег.

Лейза навалилась грудью на перила и посмотрела вниз:

— Надо проводить короля и королеву. Идёмте.

Они прошли по коридорам и галереям, спустились по винтовой лестнице. Покинув башню, встали под портиком. Мимо двигался поток вольных всадников и дворян, одетых как на зимовку: в меховые сапоги и плащи с капюшонами. За ними следовали рыцари и королевские гвардейцы в походном снаряжении: в стёганых штанах и куртках, кольчугах и плотных шерстяных накидках пурпурного цвета, на плечах щитки с геральдикой королевского дома.

Из дверей выпорхнула челядь, которой вменялось прислуживать господам во время путешествия. Заметив служанок королевы, Киаран дал им тайный знак и скрылся за колонной. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем девушки предстали перед ним.

— Почему королева до сих пор не понесла? — набросился он на Таян.

Девочка вытаращила глаза:

— Не знаю.

— А кто знает?

— Откуда мне знать?

— Она здорова?

— Здорова, — не слишком уверенно прозвучал низкий голос.

Киаран выглянул из-за колонны. Челядь рассаживалась по повозкам. Дворяне и воины опоясывались мечами и садились на коней. Знаменосцы разворачивали штандарты. С минуты на минуту должна была появиться королевская чета.

— Дай ей чего-нибудь выпить, — переключился Киаран на Миулу.

— Яда? — выпалила она не моргнув глазом.

— Совсем от рук отбились?

— Вы же знаете, что за любое колдовство надо платить, — прошептала Миула взволнованно. — Здоровьем матери, отца или ребёнка. Их счастьем или везением. Скажите, чью судьбу искалечить, и мы это сделаем.

Киаран издал гортанный звук и хлопнул в ладони:

— Идите! Убирайтесь! Никакой от вас пользы.

Дождался, когда служанки сойдут с лестницы, и присоединился к Лейзе. Из башни вышли король и королева. Киаран склонил голову, Лейза присела.

— Я не видел вас за завтраком, лорд Айвиль, — проговорил Рэн, надевая перчатки для верховой езды.

— У меня не было аппетита, ваше величество.

— Вы проигнорировали приглашение короля. — Взгляд Рэна был пронизывающим, как ледяной ветер.

— Простите, ваше величество. Такого больше не повторится.

Янара взяла супруга под локоть и с милой улыбкой посмотрела на Лейзу:

— Я буду скучать по нашим совместным прогулкам и разговорам, миледи.

Лейза присела ещё ниже:

— Когда вы вернётесь, мы наверстаем упущенное.

— Я уезжаю со спокойной душой. Вы остаётесь под охраной лорда Айвиля. Более надёжного человека в вашем окружении я не вижу.

— А я со спокойной душой отпускаю вас. Потому что рядом с вами мой сын.

Рэн помог Янаре сойти с припорошённой снегом лестницы и усадил её в кибитку. Лихо запрыгнув на коня, примкнул к знаменосцам, стоящим в авангарде отряда. Процессия выехала с внутреннего двора главной башни. Флаги проплыли над деревянной изгородью, опутанной сухими плетями плюща, и скрылись за белокаменным павильоном.

Лейза и Киаран стояли под портиком до тех пор, пока не услышали далёкий стук закрывшихся ворот. Эхо метнулось от башни к башне, и всё стихло.

Киаран переступил с ноги на ногу:

— Такое чувство, будто нас поставили в угол.

— Мы в разных углах, лорд Айвиль, — отрезала Лейза и пошла к двери, подметая плиты подолом плаща.

— Притворюсь, что сильно расстроен, — пробурчал Киаран, глядя ей в спину. Посмотрел по сторонам, раздумывая, чем себя занять. И направился в хранилище оружия.

Бордель для состоятельных мужчин находился в двух шагах от Фамальского замка и в опасной близости к храму Веры — духовная и светская цитадели, разделённые площадью и небольшим парком, взирали друг на друга как два повелителя, деливших верховную власть. Но это не смущало содержателя злачного места. Напротив, святые отцы нередко обращались к нему за помощью — когда в церковную канцелярию поступало прошение о разводе по весьма деликатной причине: половое бессилие супруга. Самые опытные и соблазнительные девицы проверяли: так ли это на самом деле? Подтверждали слова жены либо выводили её на чистую воду. Поэтому церковники закрывали глаза на постыдное ремесло соседа.

Выйдя за ворота замка, Киаран снял с шеи охранный жетон, спрятал под ворот куртки цепь с фамильным медальоном. Выродки запахнули на груди накидки, скрыв под грубой тканью кольчуги, и натянули капюшоны по самые глаза.

В парке толпа попрошаек спорила, чья сегодня очередь быть безногими, безрукими или слепыми. Бабы заматывали в рваные одеяльца охапки соломы и поленья. Детвора со смехом бегала между деревьями, загребая башмаками снег.

Свернув на боковую аллею, Киаран спросил:

— Что узнали о менестреле?

— Прибыл в Фамаль за месяц до нового года, — прозвучало слева. — Поселился в постоялом дворе «Рыжая корова». Хозяину представился как Тиер. Сказал, что пришёл с запада. Жаловался, что там лютуют церковники: трубадуров объявили пособниками сатаны, обматывают их паклей и сжигают.

— Надеюсь, это враки, — пробормотал Киаран себе под нос.

— Приятелей и девок к себе не водил. Комнату покидал редко. Всё время бренчал на лютне.

Киаран обогнул Хранилище книг и двинулся по берегу заледеневшего пруда в сторону жилых домов:

— Удалось выследить белого монаха?

— Нет, милорд, — ответил Выродок, идущий справа. — Мы патрулируем улицы днём и ночью, ведём непрерывное наблюдение за городскими воротами, но ни одного белого монаха не видели.

— Ищите! Он не мог исчезнуть бесследно.

На втором этаже солидного каменного здания располагались комнаты для мужских забав. Первый этаж занимала таверна с просторным общим залом и множеством небольших уютных помещений для тех, кто предпочитает трапезничать в одиночестве или в маленькой компании. Поэтому прохожие не знали точно, зачем человек вошёл в этот дом: напиться, проиграться в кости или развлечься с юной красоткой.

Киаран поднялся по крутой лестнице и вслед за представительной женщиной почтенного возраста двинулся по полутёмным гробам комнат. На волчьих шкурах лежали трубадуры, извлекая из лютни ноющие звуки. Тут и там прохаживались девицы в полупрозрачных нарядах. Из-за закрытых дверей доносились стоны, смех и глухие удары изголовья кровати о стену. Киаран то и дело запускал руку под чью-то юбку, ощупывал груди, взъерошивал кудри, заталкивал палец в чей-нибудь рот. Наконец определился с выбором. Заплатив смотрительнице борделя пять серебряных корон, прошёл в свободную комнату.

На полу толстые ковры. На окнах тяжёлые шторы. На столе различные приспособления — на тот случай, если клиент предпочитает нетрадиционные плотские утехи.

Девушка с пепельными волосами и серыми как сталь глазами притронулась к застёжке под горлом Киарана, намереваясь снять с него плащ.

— Я сам, — сказал он.

Отступив на шаг, она обнажила стройное и на вид вкусное тело:

— Как вы хотите начать? Сзади, спереди или в рот?

— Ложись.

Маня возбуждающим взглядом, девушка легла на кровать и, раздвинув ноги, выставила на обозрение половые губы.

Бросив плащ на кресло, Киаран подошёл к окну и, расстегивая куртку, посмотрел в щель между шторами. Раскрасневшиеся от мороза горожане. Осанистые всадники. Лошади, выдыхающие мутные клубы.

Киаран уже отклонился назад, собираясь вернуться к кровати, как вдруг краем глаза заметил двух белых монахов, появившихся из дома напротив. Прижался лбом к стеклу. Точно, они! На головах капюшоны, на шеях железные цепи в несколько рядов.

Схватив плащ, он побежал через анфиладу комнат, распугивая девиц и перепрыгивая через трубадуров. На лестнице столкнулся с Выродками:

— На улицу! Живо! Живо!

Но на улице монахов не оказалось. Киаран закрутился на месте. Куда же они делись? Отправив наёмников на соседние улицы, пошёл широкими шагами вперёд, заглядывая в подворотни и окна торговых лавок и харчевен. Ни на что не надеясь, повернул назад и увидел, как монахи свернули за угол дома. Рванул за ними и в переулке врезался в Выродка. Не удержав равновесия, рухнул на колени.

— Где они? — крикнул Киаран, вскочив на ноги.

— Я никого не видел, — ответил наёмник, крутя головой.

— Они свернули сюда!

— Не было здесь никого!

Со всех сторон к Киарану скакали Выродки, гаркая на прохожих и огревая зевак плётками.

— Они где-то рядом, — произнёс он, не в силах справиться с волнением. — У них белые плащи. Очень белые… Заглядывайте за каждый сугроб.

Перевёл дух. Вернулся к зданию, где был расположен бордель, и постучал в дверь дома на противоположной стороне улицы. Постучал ещё раз, но никто не отозвался. Приложил к окну руки козырьком, но в комнате царил полумрак, и рассмотреть что-либо мешала занавеска. Киаран побарабанил костяшками пальцев по стеклу и резко обернулся на щелчок задвижки.

На пороге возник дряхлый человек с опухшими от слёз глазами. Опираясь на клюку, подслеповато прищурился:

— Кто нужен?

Киаран нервным движением потёр подбородок:

— Я вижу, у вас горе. — И незаметно для хозяина поставил ногу на порожек.

— Да, милорд. Жена при смерти.

— Сочувствую, — произнёс Киаран, стараясь придать голосу мягкое звучание, хотя внутри всё клокотало от нетерпения. — Я видел, как из вашего дома вышли два белых монаха.

— Один, милорд. Чистильщик душ бы один.

— Я видел двоих.

— Я пока что не выжил из ума и не разучился считать, — упорствовал старик. — Простите, милорд, но мне надо к жене.

Киаран привалился плечом к двери, не позволяя старику закрыть её:

— Подскажите, где их… монаха найти.

— Не знаю, милорд.

— Вы их пригласили? Точнее, его.

— Делать мне больше нечего. — Старик замахнулся клюкой. — Отпустите дверь!

Киаран дал знак Выродкам не вмешиваться и вновь направил взгляд на изрытое морщинами лицо:

— Может, его позвали ваши соседи или родственники?

— Никто его не звал! — просипел старик и принялся клюкой дубасить Киарана по плечу. — Сгинь, сатана! Сгинь!

Прохожие замедлили шаг, зашептались. Особо любопытные и вовсе остановились. Кто-то крикнул: «Где стражники? Тут деда убивают!»

Киаран отскочил от двери, поднял воротник и, придерживая ножны с мечом, размашисто пошагал по улице.

Свернув в переулок, шепнул наёмнику:

— Когда стемнеет, проникните в дом и допросите.

Настроение окончательно испортилось, как и погода. Небо потемнело. Из туч посыпалась колючая снежная крошка. Ветер вцепился в ветви деревьев, словно собрался вырвать стволы с корнем. Где-то звякнуло разбитое стекло. Пригибаясь и прикрывая лицо воротником, Киаран вышел на площадь перед храмом Веры. На ступенях сидели попрошайки, нахохлившись как воробьи. Дети кутались в лохмотья и прижимались к матерям, а матери прижимали к груди поленья, замотанные в одеяла.

Увидев Киарана, толпа безруких и безногих затянула популярную среди нищих песню: «Подайте на пропитание… Подайте на пропитание…»

После недолгих раздумий он вошёл в храм, пересёк безлюдный зал и замер за спиной Святейшего отца, стоящего на коленях перед статуей ангела-спасителя.

— До меня дошли слухи, что на западе королевства церковники сжигают трубадуров.

Закончив молитву на непонятном языке, Святейший отец поцеловал каменную ногу ангела и, позвякивая серебряными кольцами на одеянии, поднялся:

— Что вы от меня хотите?

— Хочу, чтобы вы разобрались.

— Этого мне лучше не делать.

— Почему? — опешил Киаран.

— Боюсь, что тогда мне придётся сжечь всех менестрелей и вашего Тиера в том числе. Эти шуты оказывают пагубное влияние на умы простого люда, а последнее время и на умы очень… знатных людей. Народ должен молиться, чтобы избежать наказания за свои грехи, а не смеяться над плоскими шутками. Вам, милорд, тоже не мешало бы подумать о своей душе. Как вы живёте?

Киаран прищурился:

— А как я живу?

Святейший отец спрятал руки в широкие рукава:

— Не знаю, потому и спрашиваю.

— Что у вас там? — поинтересовался Киаран, не отводя взгляда от рук священника.

— Ничего.

— Покажите.

Растянув губы в благодушной улыбке, Святейший отец закатал рукав. Под ним оказалась власяница — одежда для умерщвления плоти! Нетрудно было представить его страдания, причиняемые раздражением кожи и постоянной чесоткой. Киаран слышал, что слабых людей власяница доводит до безумия, они становятся опасными фанатиками и зачастую пополняют ряды мучителей в подземельях храмов и монастырей.

— Решили, что я прячу оружие? — Святейший отец опустил рукав. — Нет, я как глубоко верующий человек не притрагиваюсь к оружию.

— Зачем вы её носите? — спросил Киаран, вдруг ощутив зуд под одеждой.

— Привык. Отец надел на меня власяницу, когда мне исполнилось восемь. Ему показалось, что я засматриваюсь на дочку господина. Она мне и правда нравилась… — Святейший отец прочистил горло. — С тех пор я снимал рубашку всего несколько раз. Для того, чтобы надеть другую, большего размера… Так что вы говорили о трубадурах?

— Я… — Киаран попятился к выходу, кивая. — Поговорим об этом позже.

Покинув храм, окинул взглядом попрошаек, вновь затянувших излюбленную песню. Выудив из привязанной к поясу мошны пригоршню медных и серебряных монет, подбросил в небо.

Наконец Киаран добрался до Фамальского замка.

— Ну и погодка! — воскликнул стражник, закрывая за ним калитку.

Не разделяя его радости, остальные гвардейцы притоптывали ногами и колотили себя кулаками.

В главной башне на третьем этаже светились окна. Киаран решил, что нагрянули незваные гости, но караульный его успокоил, мол, прислуга наводит порядок.

— Кот из дома, мыши в пляс? — произнёс Киаран и, поймав на себе непонимающий взгляд воина, направился в общий зал.

В шандалах и люстрах горели все свечи. Непозволительная трата королевских денег! Слуги разобрали и сложили вдоль стен большую часть столов, остальные стояли посреди просторного и безлюдного помещения. Дармоеды зажгли свечи и ушли!

Киаран хотел отдать приказ привести сюда виновных в расточительстве, но посмотрел в глубь зала и жестом отпустил караульного.

Королевский стол был загромождён вазами, кубками, кувшинами, блюдами с мясом, рыбой и хлебом. Посуды и еды было так много, что Киаран не сразу заметил Лейзу. Она сидела на своём стуле, справа от кресла короля, и, сжимая в кулаке рукоять ножа, тыкала остриём в куриную тушку.

— Оказывается, я никому не нужна, — прозвучал её голос недовольно.

Киаран подошёл к возвышению и покосился на раболепно согнувшихся служанок Лейзы.

— Я хотела разделить с кем-нибудь трапезу, но оказалось, все разъехались! Те, кто не пожелал сопровождать короля в этот треклятый Алауд, покинули замок! И что теперь? Два месяца тишины и одиночества. — Лейза вонзила клинок в курицу. — Я не выдержу!

Киаран опустился на скамью, поелозил ладонью по столешнице:

— Я тоже собираюсь ненадолго уехать.

— Домой?

— Да, миледи.

— Соскучились по жене?

Киаран посмотрел на Лейзу, но ни насмешки, ни ревности на её лице не увидел.

— Будь я мужчиной и будь у меня такая жена, я бы тоже по ней скучала. У вас замечательный сын. Жаль, я не видела ваших дочек, но думаю, что они такие же очаровательные, как их мать. — Лейза обвела рукой блюда. — Что вы будете есть? Выбирайте. Простите, я не могу пригласить вас к себе. В смысле, за королевский стол.

— Зато я могу, — сказал Киаран и щёлкнул пальцами.

Служанки забегали, переставляя тарелки на стол Киарана. Он помог Лейзе спуститься с возвышения, снял плащ, вытащил из-за ворота куртки фамильный медальон, надел охранный жетон и наполнил кубки вином.

Обед прошёл под треск дров в каминах и шум ветра за окнами. Лейза ни о чём не спрашивала, Киаран ни о чём не говорил. Молчание их не тяготило. Наоборот, сближало. Они могли думать о чём угодно, встречаться взглядами и не стесняться своих мыслей.

Отставив бокал, Лейза встала из-за стола и, вместо того чтобы отправиться в свои покои, села на скамью рядом с Киараном.

— Можно мне поехать с вами? — прошептала она, обдавая его щёку горячим дыханием.

— Куда? — спросил он, глядя на её губы.

— В Ночную крепость. Я не буду вам мешать. Поселюсь в монастыре на берегу Немого озера. Надеюсь, настоятельница жива-здорова. Я не хочу оставаться одна.

Её просьба разрывала душу на части. Киаран не мог сказать «нет» матери короля и не мог позволить ей жить в ветхом строении. Сердцем чувствовал, что эта поездка углубит пропасть между ними, а разумом понимал, что пропасть будет всегда. Лейза не переступит запретную черту и не станет его любовницей.

— Хорошо.

— Я пытаюсь сдержать глупую улыбку, но у меня не получается, — произнесла Лейза, светясь от радости. — Когда едем?

— Утром, если наладится погода.

— Она наладится. Обязательно наладится! Пойду собираться.

Когда затих звук шагов, Киаран облокотился на стол и прижал ладонь ко лбу.