Белая Кость

Часть 27

— Странная женщина, — произнёс Рэн.

— Кто? — спросил сэр Ардий, всматриваясь в просветы между елями.

— Герцогиня. Вышла из замка, когда могла поговорить с нами из надворотной башни. Благородная дама и мать малыша не имеет права рисковать своей жизнью.

— Хитрая. Если бы она кричала из надворотной башни, мы бы выбили ворота. А она вышла и встала крестом. Не оттаскивать же её за волосы.

— Я бы никогда не оставил жену в глухом лесу с дюжиной стражников и пятью слугами.

Ардий скорчил гримасу. С недавних пор мышцы его лица стали подвижными, хотя тёмные пятна на коже — последствия сильного ожога — так и не сошли.

— Мы же не знаем, какие у них отношения. Мне кажется, ей живётся несладко.

Рэн искоса посмотрел на рыцаря:

— Почему вы так решили?

— Личико маленькое как дуля. Нос худой, острый. Глаза ввалились.

— Я не разглядел из-за платка.

— И платок! Герцогиня вышла к королю в платке крестьянки! Шуба висела, как на глисте. Дама сильно похудела, а гардероб не обновила. Заботливый муж не позволил бы супруге ходить в таком виде. Пусть он не любит её. Ладно. Мало кто любит своих жён. Но если ты обзавёлся женой, ты обязан создавать хотя бы видимость заботы.

— Шуба мужская.

Ардий изогнул надбровные дуги. Брови, как и ресницы, только-только начали отрастать и походили на короткие иголки.

— Серьёзно? Не обратил внимания.

— Вы смотрели на дулю, а я на шубу.

— Может, сильно торопилась? Схватила первое, что попалось под руку.

Рэн не сдержал тяжёлый вздох:

— А теперь я смотрю на просеку.

Ардий уставился на дорогу:

— Здесь давно никто не ездил.

— То-то и оно.

— Если Лагмер уехал из замка недавно, он однозначно направился в ту сторону, откуда приехали мы.

— Нет, — возразил Рэн.

Ардий покосился с недоверчивым видом:

— Нет? А куда? Здесь одна просека.

— Посмотрите под ноги моего коня. Куда копыта откидывают снег?

— Назад.

— Всё верно. Когда мы свернули с тракта и двинулись по просеке, я был уверен, что герцог Лагмер в замке. Следы подсказали, что перед нами прошёл конный отряд, и направлялся он в замок. В крепости не дюжина воинов. Думаю, сотня или даже две. Но они почему-то не захотели раскрывать своего присутствия. Возможно, и Лагмер с ними.

Ардий заскрежетал зубами:

— Она нас обманула!

Рэн глянул по сторонам:

— Тише!

— Давайте вернёмся и накажем подлеца, — прошипел Ардий.

— Посмотрите назад, сэр Ардий! Видите повозки? В первой едет королева. Для вас это ничего не значит? Вы хотите, чтобы я бросил жену и отправился мечом махать? Не будь её с нами, я бы так и поступил. Но сейчас для меня важнее не моё самолюбие, а её спокойствие и безопасность. У нас свадебное путешествие. Не хочу омрачать его мужицкими разборками. Ну а герцог… С ним я разберусь позже.

— Простите, ваше величество. Я злюсь, а злость мешает мне думать. — Сэр Ардий оглянулся. Дворяне и воины ехали по двое в ряд. По бокам колонны трусили знаменосцы. — Неужели никто из них не видел герцогиню раньше?

— Думаете, это была не герцогиня? — Рэн хмыкнул. — Я тоже так думаю.

Гвардейцы срубили десяток елей на крутом повороте. Процессия двинулась по тракту и через полчаса остановилась возле деревни, обнесённой забором из брёвен. Почти в каждом бревне зияли дыры — вероятно, для наблюдения за дорогой. Такой внушительный забор не гармонировал с хлипкими воротами, которые могла выбить копытами даже плохонькая лошадь.

Не успел гвардеец приложить боевой рог ко рту, как створы со скрипом распахнулись. Рэн и его спутники въехали в деревню. Навстречу им из крайней избы торопливо вышли несколько крестьян.

Вперёд выступил старик. Стянув с головы колпак, поклонился до земли:

— Добро пожаловать, люди добрые.

Разогнув спину, посмотрел на Рэна с хитринкой во взоре:

— Я староста деревни. А вы… Неужто всамделишный король?

Между избами бежал человек средних лет, надевая на ходу тулуп:

— На колени перед королём!

Толпа крестьян, стар и млад, ухнула на колени.

Человек приблизился к колонне, поприветствовал гостей кивком:

— Малый лорд Донте к вашим услугам, ваше величество.

Из его волос посыпались древесные опилки.

Донте похлопал себя по груди:

— Простите, дрова пилил, запачкался. — Отряхнул бороду, взъерошил густую шевелюру и зажмурился. — Вот же оказия какая!

Попытался моргнуть. По щеке покатилась слеза. Донте потряс рукой, пятясь:

— Подождите, ваше величество, глаз промою. Я мигом.

Всадники спешились, принялись разминать ноги и плечи. Крестьяне поднялись с колен и занялись своими делами. Возле короля осталась кучка мужиков со старостой во главе.

— От кого прячетесь? — спросил Рэн, озираясь.

Деревня большая. Дома без окон, под крышами дыры для выхода дыма, двери обиты коровьими шкурами. Во дворах кучи хвороста, тележки, лопаты для уборки снега.

— Лесные злодеи замучили, — пожаловался старик. — Летом пахарей колотят, посевы топчут, над бабами насильничают. И зимой от них спасу нет. Спасибо нашему светлейшему господину лорду Донте. Позволил сосен нарубить и тын поставить. Злыдни на тын карабкаются, а мы их кольями из дыр.

Так вот зачем эти отверстия в заборе! Смекалистые мужики!

— У вас ворота непрочные, — заметил Рэн.

— То ж временные. Намедни опять на нас наскочили, ворота прочь снесли, а внутрь не попали. У нас парочка лучников имеется, белку в глаз бьют. И пяток собак. Голодом морим, чтобы злее были. Плотник новые ворота мастерит, а как смастерит — кузнец их железом оденет. Спасибо светлейшему господину: железной руды привёз, бабам материи всякой к празднику привёз, в пивоварню солода и хмеля мужикам на радость. А завтра…

Староста умолк на полуслове, заметив лорда Донте.

— Не сочтите за дерзость, — произнёс дворянин, закрывая глаз ладонью. — Спросить хочу.

— Спрашивайте, — разрешил Рэн и оглянулся на повозки. Королеве и служанкам не терпелось выйти, но они стоически ждали позволения.

— Вы заночевать хотите или сменить лошадей в кибитках? Или что?

— Хочу остановиться на пару дней. Отдохнуть от дороги, поохотиться.

— Моя усадьба недалеко. Не замок, конечно, но лучше крестьянской избы. Милости прошу в гости, ваше величество. — Донте отвесил Рэну поклон и обратился к его свите: — Милости прошу, господа. Накормлю, напою, спать уложу. Косули, правда, в моём лесочке не водятся, зато куропаток, фазанов и зайцев хватает. А моя гостья даже видела следы кабана. Господи! Как же она обрадуется!

— Кто у вас гостит? — поинтересовался сэр Ардий.

— О-о-о… Это будет сюрприз!

— Я принимаю ваше приглашение, лорд Донте, — сказал Рэн, не зная, что на него больше подействовало: добродушный вид дворянина, обещание приемлемых для королевы условий или намёк на сюрприз.

Лорд махнул рукой крестьянам, выглядывающим из-за спины старосты:

— Скачите в имение. Да живо! Предупредите, что к нам едет король. Пусть топят бани, режут скотину и птицу. И пусть достанут из подвала бочки с вином!

Путники вновь сели на коней и, покинув деревню, последовали за Донте.

Скоро впереди завиднелась усадьба, окружённая раскидистыми берёзами. Большой двухэтажный дом с крытой верандой, флигели и хозяйственные постройки располагались полукругом и имели общий двор.

Хозяин поместья слез с лошади, потёр слезившийся глаз:

— Насилу проморгался. — Указал воинам на флигели. — Располагайтесь, господа. Слуги вас проводят. Баня на задворках, если кому надо. Милостивые лорды, вам приготовлены комнаты в доме.

Рэн помог Янаре выбраться из кибитки и, держа её за руку, подвёл к крыльцу.

— Красота-то какая… — пробормотал Донте и, преклонив колено, поцеловал край её плаща.

В передней комнате королевскую чету встретили жена лорда, пятеро детей и обворожительная молодая женщина: стройный стан, сочно-зелёные глаза, густые волосы цвета тёмной меди.

Донте протараторил имена домочадцев, указал на женщину и расплылся в улыбке:

— Обещанный сюрприз, ваше величество. Хочу представить вам троюродную племянницу моей дражайшей супруги. Герцогиня Барисса Кагар!

Герцогиня сделала глубокий реверанс.

— Герцогиня Кагар? — переспросил Рэн, не веря своим ушам. — Сестра повелителя королевства Дигор?

Барисса приняла грациозную позу и игриво улыбнулась:

— Да, это я, король Рэн. — Перевела взгляд на его супругу и с почтением склонила голову. — Королева Янара…

Лорд Донте всплеснул руками:

— Барисса впервые за двадцать лет приехала к нам в гости. А теперь у меня гостят король и королева! Я сойду с ума от радости! — Засуетился, лично распахнул двери в гостиную, потеснив престарелого слугу. — Проходите, ваше величество. Милости просим, королева! Господи! Вы прямо красавица! — И умолк под жалящим взглядом супруги.

Янаре отвели комнату на женской половине дома. Рэну выделили покои на втором этаже. Пока гости смывали пот в хозяйской купальне и в бане для челяди — в обеденном зале слуги установили столы и скамейки, принесли стулья для хозяев, кресла для королевской четы и герцогини. Забегали, побрякивая глиняной посудой и позвякивая столовым серебром. К тому времени, когда дворяне принарядились и получили приглашение на трапезу, столы были уже накрыты. Рыцари и гвардейцы расселись в трёх соседних с залом комнатах.

Свита набросилась на мясо и вино. Слуги только успевали подносить новые яства и заменять посудины для костей чистыми. Тиер прохаживался по залу, наигрывая на лютне незатейливую мелодию. Иногда присаживался на скамью, чтобы откушать жаркого или крылышко курицы, и опять принимался ходить, развлекая гостей музыкой. Лорд Донте поднимал тосты. Дворяне обсуждали охотничий замок герцога Лагмера и недоумевали, зачем он построил крепость в глухом лесу. Кто-то обмолвился, что супруга Лагмера похудела и стала ниже ростом, но его слова утонули в гомоне голосов и звучании струн.

— Завтра праздник Двух Троек, — проговорила Барисса.

Она сидела справа от короля и почти ничего не ела. Слушала дворян и, поглядывая на Рэна, покачивала кубок в руке, позволяя браслетам на запястье переливаться в свете свечей. Густые бронзовые волосы были перевиты жемчужными нитями. Бежевое платье соблазнительно обтягивало упругую грудь. Стоячий воротник подчёркивал смуглость кожи.

— Возле усадьбы соберутся крестьяне из всех деревень феода. Стряпухи всю ночь будут печь пироги и делать леденцы для угощений. Здесь в этот праздник люди обвязывают берёзы лентами, разводят костры, водят хороводы и поют, а у нас в Дигоре рубят на реках лёд и бросают в проруби еретиков. — Не отводя от Рэна зелёных мерцающих глаз, герцогиня глотнула вина. — Кстати, у вас нет праздника Двух Шестёрок, а у нас есть. В этот день в Дигоре сжигают ведьм.

— Весело, — усмехнулся Рэн и повернулся к Янаре. — Отрезать тебе сыра?

— Мне кажется, что мы объели хозяина, — прошептала она.

Рэн пробежался взглядом по залу. На столах между тарелками и вазами появились просветы. Слуги не спешили заполнять их новыми блюдами и с тревогой посматривали на хозяина. Донте давал им непонятные знаки, стараясь при этом выглядеть весёлым и беспечным. Рэн подумал, что если пройти сейчас по чуланам, подвалам и курятникам — они окажутся пусты, съестные запасы иссякли. Накормить такое количество гостей — нешуточное дело, особенно, когда гостей не ждёшь. Внутренний голос подсказал, что ночью прибудут из деревень подводы с гусями, молочными поросятами, сыром и прочей снедью.

Рэн поднял кубок:

— Лорд Донте! Благодарю вас за ужин. Думаю, моим спутникам уже не терпится вытянуть ноги и расслабиться.

Дворяне довольно зашумели, отмечая щедрость хозяина и мастерство кухарей. Осушили бокалы и дружно встали. Одни побрели спать, другие прихватили кувшины с вином и отправились на веранду играть в кости. Королевская чета, герцогиня Кагар и кое-кто из свиты перебрались в гостиную и подсели к камину. У их ног на толстом ковре улёгся Тиер. Положив лютню на грудь, вперил взгляд в потолок и принялся щипать струны.

— Вы очень красивая женщина, герцогиня, и не замужем, — сказала Янара, подставляя ладони теплу, исходящему от огня. — Куда смотрят женихи?

— Они смотрят в нужном направлении — на моих братьев.

— Ваши братья не хотят выдавать вас замуж? — спросил Рэн и велел слуге принести королеве накидку.

— Не хотят, — улыбнулась Барисса. — Им придётся отдать мне в приданое провинцию Пха-едра. Так завещал наш отец перед смертью.

Поджав губы, Рэн покачал головой:

— Солидное приданое.

Барисса подождала, пока он укроет жену накидкой, и продолжила:

— Более чем. Десятая часть страны. Удивительно, но Пха-едра граничит только с вашим королевством. — Многозначительно посмотрела на Рэна. — Поймите меня правильно, ваше величество. Мои братья не торопятся отдавать меня замуж, но они не станут противиться, если я полюблю достойного человека и сама захочу стать женой.

— Сколько у вас братьев? — поинтересовалась Янара.

— Шестеро. Их имена вписаны в хронику.

Янара смутилась:

— Простите, герцогиня. Когда много читаешь, не всё откладывается в памяти. С хрониками у меня явно вышел перебор.

Рэн дотянулся до жены и легонько сжал её колено:

— Старшего брата зовут Джалей. Он король Дигора.

— Это я знаю.

— Имена остальных я тоже забыл.

Барисса перечислила имена братьев, каждому дала шутливую характеристику. Из чего Рэн сделал вывод, что у герцогини очень тёплые отношения с семьёй. Затем она начала рассказывать о провинции со странным названием Пха-едра. Молодая женщина многое знала и во многом разбиралась. Рэну было интересно её слушать и нравилось на неё смотреть. Яркая, обольстительная, притягивающая взор.

Янара сначала задавала уточняющие вопросы, но потом спрятала руки под накидку и отвернулась к тёмному окну.

Тиер прошёлся пальцами по струнам:

— Спою я песенку о том,

Как тяжело быть королём.

Присутствующие умолкли и обратили взгляды на менестреля.

Он принял удобную позу и запел, извлекая из лютни переливчатые звуки:

— Герой, красавец, не повеса,

Мечта крестьянки и принцессы.

Страсть раскаляет их сердца,

Толкает в руки храбреца.

Прекрасных дев чудные трели

Ему сулят игру в постели.

Зря шепчете монарху в ушко,

Зря расставляете ловушки.

Он должен думать о казне,

Как угодить своей жене,

Как удержаться от греха.

Всё остальное чепуха.

С трудом сдерживая усмешку, Рэн исподлобья посмотрел на Янару.

Барисса поаплодировала:

— Браво, Тиер! Браво! Теперь я понимаю, почему вы стали придворным певцом.

Тиер вскочил на ноги и, отведя руку с лютней в сторону, низко поклонился:

— Благодарю вас, ваша светлость.

— Вы прославите своё имя, Тиер. Я в этом уверена!

Он выпрямил спину и направил взгляд на Янару:

— Смех королевы важнее мне славы.

Я предпочту его звону монет.

Деньги и почести — лишь для забавы.

Блеска душевного в золоте нет.

Рэн взял супругу за руку:

— У меня появился соперник.

Она тихо рассмеялась:

— Вам не о чем волноваться, ваше величество. Спасибо тебе, Тиер. — Поднялась с кресла. — Прошу меня извинить, но мне пора спать.

— А мне? — прищурился Рэн.

Янара покосилась на Бариссу.

Герцогиня хлопнула ладонями по подлокотникам кресла:

— А мне пора на кухню. Стряпухи пекут пироги, надо проверить.

Рэн проводил Янару до опочивальни и, пожелав ей спокойной ночи, направился к себе. Возле его покоев стояла Барисса, сжимая пальцами дверную ручку.

Внизу, в гостевом зале, на лютне бренчал Тиер. С веранды доносились голоса и хохот дворян, играющих в кости. Во дворе лорд Донте покрикивал на слуг. А Рэн и Барисса смотрели друг на друга и не произносили ни слова.

Наконец она сдалась:

— Не пригласите в опочивальню?

— Нет.

— Я помогу вам раздеться.

— Не представляю герцогиню в роли служанки.

Барисса выпустила дверную ручку и отвела взгляд:

— Когда вы уезжаете?

— Послезавтра.

— Когда вернётесь в Фамаль?

— Через месяц, не раньше.

Немного помолчав, Барисса вскинула голову и забегала глазами по лицу Рэна:

— Герой, красавец, не повеса… Я приеду к вам в гости.

— Мы с Янарой будем рады вас видеть и окажем вам приём, достойный сестры короля Джалея Кагара, — сказал Рэн и вошёл в покои.

Сонный слуга вскочил со стула, засуетился возле господина, расстёгивая ремень и куртку.

Рэн схватил его за плечо:

— Приду утром. Спи здесь, чтобы я тебя не искал.

Янара уже была в постели. При виде Рэна смутилась:

— Нам нельзя…

Он сел на край кровати и обратился к перепуганным служанкам, лежащим на кушетке:

— Снимите с меня сапоги.

Они вылезли из-под одеяла, накинули поверх ночных рубашек платки. Один сапог сняли легко. Со вторым намучились.

— У вас нога отекла, — проговорила служанка: с виду девочка, а голос низкий, грудной, как у женщины.

— Глазастая, — хмыкнул Рэн и скинул куртку.

— Это женская половина дома, — напомнила Янара. — Хозяйке не понравится, если ей доложат, что здесь спал мужчина.

— Король! Я король, Янара. Сплю, где хочу. — Рэн кивнул служанкам. — Найдёте, где переночевать?

Старшая потянула младшую к двери:

— Идём, Таян! Чего уставилась? Идём!

— Можно потрогать вашу ногу? — спросила девочка.

— Не надо, — отмахнулся Рэн. — Такое иногда бывает. Когда мало хожу пешком. Уходите! — И стал расслаблять шнуровку на штанах.

Таян выдернула локоть из руки приятельницы:

— А я всё равно потрогаю.

Не успел Рэн возразить, как девочка села на пол, задрала штанину и прижала руку к ноющей ноге. Под её пальцами закололо кожу. Кровь, пульсируя, хлынула к стопе

— У вас неправильно срослась кость.

— У меня не было перелома.

— Был. Неполный перелом. Трещина.

— Как же я тогда ходил?

— Так и ходили, когда надо было лежать.

— Ты кто? — спросил Рэн, рассматривая девочку.

— Служанка королевы.

— Я не о том спрашиваю.

— Я разбираюсь в болезнях.

— Где училась?

Таян пожала плечами:

— Нигде. Разбираюсь и всё. — Обхватила ладонями голень Рэна. — Вот здесь.

— Точно, — подтвердил он.

— Меньше ноет?

— Совсем не ноет. Просто удивительно…

Янара перевернулась на живот и легла поперёк кровати:

— Объясни, как ты это делаешь. Я хочу сама лечить мужа.

Таян показала ей ладони:

— Это они делают, не я. — И принялась массировать ногу.

Рэн пошевелил пальцами:

— Обычно отёк спадает через полчаса. Чёрт! Как это у тебя получилось?

— Не знаю. — Таян направила на него умоляющий взгляд. — Только вы никому не говорите, а то меня выгонят из служанок.

— Никто тебя не выгонит, — улыбнулся Рэн.

— Выгонят! И отправят жить в лес, как всех знахарок.

— Я сохраню твою тайну, если ты сохранишь мою. Ты же никому не скажешь о трещине?

— Никому! Честное слово! — Таян зыркнула на подругу. — Обещай, Миула!

— Тайна уйдёт со мной в могилу, — выпалила Миула и, вытаращив глаза, побелела как молоко.

— Знакомый девиз, — прищурился Рэн.

— Девиз? — пролепетала девушка. — Не знаю никакого девиза. В нашей деревне все так говорят и запечатывают клятву землёй.

— Это как?

Миула и вовсе стала похожа на покойницу:

— Едят землю. Я съем, чтобы вы мне поверили. Сейчас принесу. — И направилась к двери.

— Не надо, — остановил её Рэн и погладил Таян по голове. — Тебе цены нет.

Она возмущённо взмахнула ресницами:

— Я не продаюсь!

В этом взмахе ресниц и в том, как Таян свела брови, было что-то до ужаса знакомое. Но Рэн не мог вспомнить, кто так же хмурится, когда чем-то недоволен.

Миула подошла к девочке и толкнула её коленом:

— Не дерзи!

— Я не дерзю, а говорю правду, — огрызнулась Таян, продолжая массировать ногу.

— Это можно вылечить? — поинтересовалась Янара, наблюдая за движениями служанки.

— Трещина старая. Давно сломали?

Рэн задумался:

— Не помню. Может, десять лет назад. Может, больше. Наверное, больше.

— Как же вас угораздило?

— Дело нехитрое.

Таян одёрнула штанину. Ещё раз провела ладонями от колена к пятке:

— Я могу заговорить боль, но нога всё равно будет отекать. Не так сильно, но будет.

— Заговорить? — удивилась Янара.

— Заговорить, заболтать, чтобы боль забыла дорогу домой. — Таян встала, поправила на плечах платок. — Я думала, вы король, а Вы — Король!

— Таян! — прикрикнула Миула. — Ты что себе позволяешь?

Девочка наклонилась и поцеловала руку короля, лежащую поверх одеяла.

Когда за служанками закрылась дверь, Янара перевернулась на спину и рассмеялась:

— У меня появилась соперница.

— Нет, милая. — Рэн обхватил её лицо ладонями. — Там, где ты, другим нет места.

Глаза Янары влажно заблестели.

— Где?

— В моём сердце, любовь моя. В моём сердце, — сказал Рэн и припал к горячим губам.