Белая Кость

Часть 41

Разодетые горожане прижимались к стенам домов и низко кланялись королю и лорду Верховному констеблю. Канатные плясуны, удерживая равновесие с помощью шестов, принимали согбенные позы. Трубадуры прекращали терзать замёрзшие струны арф и лютен и, раскинув руки, делали потешные реверансы, будто благодарили публику за аплодисменты. И только дети смеялись и гомонили, разглядывая пряничные замки, возведённые там и тут для украшения города. Столица отмечала праздник Двух Единиц.

— Он привёл с собой полсотни защитников веры и дюжину разведчиков, не так уж и много, — говорил Киаран, мерно покачиваясь в седле. — Эсквайров и слуг я не беру в расчёт, хотя думаю, что среди них затесались шпионы короля Джалея или Первосвященника. А может, того и другого.

— Почему разведчики не возвращаются в Дигор? — спросил Рэн, одаривая подданных улыбками и лёгкими кивками.

— Как сообщили мои осведомители… церковные служки, — уточнил Киаран, — защитники веры хотят посетить храмы и монастыри. Все или некоторые, я не знаю. Они якобы привезли деньги на нужды божьих людей. Мало святошам пожертвований, взимают их с крестьян как оброк… Разведчики необходимы, чтобы избежать столкновения с разбойниками.

— Или разведать местность.

— С языка сняли, — хмыкнул Киаран.

— Разъезжать они будут по моему домену. Сколько в феодах храмов? Раз-два и обчёлся. Храмы в основном строились на королевских землях. — Рэн придержал коня и взял протянутый ребёнком леденец на палочке. — Благодарю, маленький воин. И у меня есть для тебя подарок.

Стянул с руки перчатку. Выудив двумя пальцами из монетницы на поясе серебряную корону, вложил мальчику в варежку и качнулся в седле. Каурый иноходец неторопливо пошёл вперёд, потряхивая тёмной гривой со светлыми прядями.

— Что удалось узнать о Святейшем отце?

Киаран не успел ответить. Друзья мальчишки со смехом побежали за королём, оскальзываясь на утоптанном снегу. Гвардеец поднял лошадь на дыбы, и детвора с визгом нырнула в подворотню.

— Наш Святейший — не обычный человек, ваше величество. Он приходится дядей герцогине Кагар. Король Джалей приставил к вам двух самых верных…

— Я спросил только о Святейшем.

Вот же упёртый, подумал Киаран, а вслух произнёс:

— Разрешите? — Забрал у Рэна леденец и забросил на крышу глинобитной лачуги. — Он может быть отравлен.

Рэн беззвучно рассмеялся:

— Вы же не думали, что я стану его есть? Я ждал, когда мы завернём за угол. — Оглянулся на едущих позади гвардейцев и Выродков. — Надеюсь, ребёнок этого не видел.

На перекрёстке натянул поводья и, пропустив ватагу мальчишек с санками, послал коня по улице, ведущей к выезду из города.

— Но это не всё, — продолжил Киаран. — В прошлом наш Святейший был рыцарем. Сэр Кьяр. Вам о чём-то говорит это имя?

— Сэр Кьяр, — повторил Рэн задумчиво. — В каких сражениях он участвовал?

— Не в сражениях — в Ангельских походах. Более того, много лет назад сэр Кьяр возглавлял войско защитников веры.

— Ох, ничего себе! — присвистнул Рэн. — Серьёзное прошлое.

— Более чем, — согласился Киаран.

— Тадеска рассказывал об Ангельских походах. И называл это имя. Точно называл!.. А я не запомнил. Такой из меня никудышный ученик.

— Первый поход он совершил по своему же королевству, по Дигору. С его помощью Первосвященник распространил и укоренил новую веру. Потом сэр Кьяр повёл защитников веры в соседнее королевство Осмак. А когда вернулся, сложил с себя полномочия и ушёл в монастырь.

— Странное решение. Не находите? Отказаться от денег, земель и власти и стать никем.

— У него не было земель. В своей семье он третий сын.

Улыбка Рэна граничила с кривой усмешкой.

— Вы ничего не знаете об Ангельских походах, лорд Айвиль?

Киаран вспыхнул:

— Знаю. Это насильственное насаждение новой веры. Как сказали бы верующие, Бог отвёл от нас эту напасть. В Шамидан новая вера пришла мирным путём.

Выехав за городские ворота, Рэн остановил коня:

— Первосвященник стремится к установлению власти над миром. Династия Кагаров стремится к расширению владений. Эти две стороны объединились и организовали Ангельский поход. Кто в нём участвует? Священники, не имеющие своего угла, и защитники веры. Первые мечтают заполучить церковный округ в новых землях. Вторые — сплошь младшие сыновья дворян. Старший сын лорда или герцога не пойдёт в этот поход, он так и так унаследует землю отца. Младшие братья могут заработать на жизнь только грабежом, войной и захватом новых территорий.

— Зачем вы это рассказываете? Словно я степной кочевник и ни черта не смыслю в законах.

— А затем, что сэр Кьяр третий сын лорда…

— Герцога, — подсказал Киаран.

— Герцога? Хорошо. Но он третий сын! Даже не второй! Что ему досталось от отца? Замок на отшибе, клочок угодий и пара коней. Это в лучшем случае. А он привык одеваться в бархат и шелка, есть из серебра и командовать армией слуг. Сэр Кьяр, будучи командиром защитников веры, награбил в Осмаке достаточно. Я уверен в этом, лорд Айвиль. И плодородные земли он огородил колышками. Но почему-то от всего отказался и ушёл в монастырь.

Киаран подтянул на руках перчатки:

— Наверное, ударился в веру. Дурак.

Рэн пожал плечами и послал коня вдоль городской стены.

Погода стояла солнечная. Укутанные снегом холмы и поля искрились и переливались всеми цветами радуги. Лес, закрывающий горизонт, впивался в небо верхушками сосен. Вырвавшись из тесноты города, дети катались на санках, играли в снежки, строили снежные крепости. Лишь в праздники к ним возвращалось детство, в будни они трудились наравне со взрослыми, а в свободное от работы время учились читать и писать — согласно указу короля об искоренении безграмотности. При гимназиях для состоятельных людей открылись за счёт казны младшие классы для бедноты.

Обогнув угловую башню, Киаран увидел серо-голубое строение без крыши. Оно стояло посреди берёзовой рощи.

— Неужели вы покажете мне свою мечту?

— Лишь очертания мечты, — ответил Рэн и послал иноходца через поле по проторенной в снегу тропинке.

Гвардейцы и Выродки выстроились по двое. Кони пошли шагом, косясь на торчащие из покатых сугробов ветви кустарников с почерневшими плодами.

Киаран украдкой поглядывал на безупречный профиль короля. Что-то в выражении его лица выдавало затаённую тревогу — изгиб губ или излом бровей. Неужели с беременностью королевы возникли осложнения? О том, что она носит ребёнка, ещё не объявляли, но об этом нетрудно догадаться. В замке появились клирики и мать Болха, а Янара перестала приходить на ужины, где собирались залётные важные гости, свита и верхушка воинства и духовенства.

— Что вас беспокоит, ваше величество?

— Защитники веры.

Киаран ненавидел, когда его пытались обмануть, но и в чужую душу не хотел лезть.

— Вы выбрали правильную манеру поведения, ваше величество. Пока Святейший отец считает вас другом, защитники веры нам не страшны.

— Что вы ищете в лабиринте?

Вопрос застал врасплох. Хранитель подземелья — прохиндей! Доложил-таки королю!

— Отнеситесь к этому как к моему развлечению, — произнёс Киаран, силясь придать голосу непринуждённое звучание.

— Вы заставляете меня думать, кем вас заменить, когда вы бесследно сгинете.

— Если бы Хранитель подземелья не был таким несговорчивым, я бы взял с собой Сынов Стаи и закрыл этот вопрос. Но нет! Он никого в лабиринт не пускает. Кроме меня, разумеется. Считает себя таким же важным, как Хранители грамот и печати. Говорит, к ним же не идут посторонние, чтобы потрогать печать или полистать грамоты. Вот и в подземелье посторонним вход заказан.

Кони ступили в рощу и двинулись между белыми стволами.

— Так что вы там ищете? — вновь спросил Рэн, уклоняясь от заиндевелых ветвей.

— Честно?.. Не знаю.

Киаран прищурился. Глаза слепило от белизны. Даже небо и солнце казались белыми. Красивое место выбрал король для храма своей загадочной души. Весной и летом здесь зелено, осенью природа плещется в золоте, зимой хранит целомудрие.

— Не дышите, — сказал Рэн и приложил руку к носу.

Последовав его примеру, Киаран увидел яму, наполовину закрытую досками. В ней созревал известковый раствор. Туда сбрасывали туши животных, известь их разъедала и становилась клейкой. Потом добавляли яйца, глину и этой смесью намертво склеивали камни.

Объехав горы известняка, гранита и щебня, путники приблизились к строению, имеющему форму прямоугольника. Оконные проёмы, затянутые рогожей, были только на втором этаже. Из здания доносился гулкий дробный стук. Киаран хмыкнул. Кто-то рискует стать еретиком в глазах церкви, работая в праздник.

Выродки сдвинули в сторону закрывающее вход полотно из сбитых тесин. Рэн и Киаран спешились и вошли внутрь. Стук оборвался.

Десятки горящих факелов позволили рассмотреть большой зал, оплетённый строительными лесами. Его делили два продольных ряда колонн, соединённых стрельчатыми арками. Широкий проход вёл к дальней стене, возле которой возвышался серо-синий мраморный камень.

Следуя за Рэном, Киаран запрокинул голову. Это сколь же пошло коровьих шкур на сооружение временной крыши? Обратил взор на людей, согнувшихся в поклоне возле дощатого стола.

С лестницы, приставленной к мраморной глыбе, спустился человек средних лет, опоясанный фартуком. Аккуратная борода с проседью, выразительное лицо. Сжимая в руках долото и молоток, он произнёс с хрипотцой:

— Ваше величество! Милорд! — И низко поклонился.

— Я тебя знаю, — проговорил Киаран. — Ты прислуживал в общем зале за ужином.

Рэн представил человека:

— Это Харас, скульптор.

— Нет-нет! У меня на лица хорошая память, — возразил Киаран. — Если он такой же скульптор, как и слуга, то я вам очень сочувствую, ваше вели… — И умолк на полуслове.

На столе лежали рисунки, выполненные грифельным стержнем. Даже не рисунки, а наброски женских лиц, рук, пальцев, волос… Словно воображаемого человека просили принять ту или иную позу и всякий раз разрезали его на кусочки.

Киаран взял рисунок и, отойдя от мраморного камня на несколько шагов, выдохнул:

— Королева…

Мрамор ещё сохранял очертания бесформенной глыбы, но кое-где уже угадывались фрагменты будущей статуи: нежный овал лица, складки головной накидки, округлое плечо, кисть руки, направленная вниз, будто женщина тянулась к тем, кто стоял возле её ног.

— Моё сердце и моя душа, — прозвучал голос Рэна. — Как вы поняли?

Киаран потряс бумагой:

— Рисунок и… — Глядя на камень, провёл пальцем себя по брови. — Надбровные дуги. Наклон головы. Это она.

Обратил взгляд на Хараса:

— Так ты специально бегал с тарелками?

Он сверкнул лукавым взглядом:

— А как ещё я мог запомнить королеву, нарисовать её и вдохновиться? Она не даёт мне покоя ни днём, ни ночью. Вот, даже в праздник работаем.

Киаран взял со стола стопку листов и принялся их просматривать.

— Ими мы украсим здание снаружи, — объяснил Харас. — Птицы будут словно вылетать из стен. Ласточки, стрижи, лебеди, соловьи, орлы, аисты. Чистые птицы, символизирующие верность, гордость, любовь, тепло домашнего очага…

— Эту идею подкинул мне Корша. Зодчий, — сказал Рэн. — Кстати, где он?

Харас ухмыльнулся в бороду:

— На свидании. Влюбился наш Корша.

— Что ж… Это хорошо. — Рэн отстегнул от ремня монетницу и бросил на стол. — Повеселитесь вечером. Отпразднуйте начало нового года.

Шагая с королём к выходу из базилики, Киаран спросил:

— Сколько здесь рабочих?

— Около пяти сотен мастеров и подмастерьев. Почти все из Алауда. Вы не приходили сюда летом?

— Нет! Как я мог? Это ваша тайна… Когда закончится строительство?

— Надеюсь, при моей жизни, — вымолвил Рэн, надевая перчатки. — А раньше надеялся, что через три года. Храм Души не будет грандиозным сооружением по размерам, но станет грандиозным по оформлению.

— Это понятно уже сейчас. — Киаран указал на проём в полу. — Очередной лабиринт?

— Не угадали. — Рэн остановился. С печальным видом посмотрел на деревянную лестницу, уводящую в подпол. — Там будет крипта династии Хилдов.

Покинув храм, они сели на коней и двинулись по тропинке. Рэн уклонялся от ветвей берёз, а Киаран выставил руку в сторону. Заиндевелые ветки хлестали по рукаву, осыпая снегом.

— Я не способен любить.

— Может, это к лучшему? — откликнулся Рэн.

— Не знаю, — покачал головой Киаран. — Но сейчас мне кажется, что свою жизнь я прожил зря. — И за весь обратный путь не произнёс более ни слова.

Вечером в общем зале собралась празднично одетая толпа. Лейза и Барисса притягивали к себе внимание лордов, как редчайшие жемчужины. Фрейлины стреляли глазками и кокетничали с рыцарями. Святые отцы посматривали на столы, заставленные яствами и кувшинами с вином. Перед помостом в свете свечей переливались два ледяных лебедя.

Удар копий о пол возвестил о появлении короля.

Он пришёл не один. Придерживая супругу под локоть, сопроводил её к праздничному столу. Дождался, когда она опустится в мягкое кресло, и жестом предложил присутствующим занять свои места.

Притихшие мужи расположились на скамьях и обратили взоры на Янару. В бледно-голубом платье и ажурной головной накидке такого же цвета, в диадеме, усыпанной сапфирами, королева походила на облако. Лицо подёрнуто лёгкой грустью, взгляд глубокий, тягучий. Словно королева собиралась рассеяться как туман и со всеми безмолвно прощалась.

Первым очнулся лорд Айвиль:

— Ваше величество король! Ваше величество королева! Разрешите преподнести вам новогодний подарок. — И хлопнул в ладони.

Слуга поднялся на возвышение и, склонившись, протянул стоящую на подносе шкатулку.

Янара откинула крышку и достала цепочку из белого золота с бриллиантовой подвеской в виде лебедя. Такое же украшение вручила и Рэну.

— Пара лебедей — это символ нежности, любви и счастливого брака, — проговорил Киаран. — Счастливы король с королевой, и нам достанется кусочек счастья.

Лорды друг за другом брали слово. На помосте росла гора подарков: расписные блюда, серебряные кубки, диковинные шкатулки и сундучки из редких пород дерева, вылитые из золота перья для письма, хрустальные чернильницы, статуэтки из драгоценных камней…

Когда поток подарков иссяк, распахнулись двери. Легаты купеческих гильдий внесли большую деревянную бочку и два сундука, окованных бронзой. Поставили их перед столом. Одёрнули расшитые рыбами и птицами кафтаны.

— Мой король! Моя королева! — Кряжистый купец указал на сундуки. — Здесь золотые рыбки — деньги, которые причитаются герцогу Мэриту по именным векселям.

— Но это слишком много, — растерялась Янара. — Был один сундук с монетами. Меньше, чем ваш сундук. Наполовину меньше. А вы принесли два.

Легаты обменялись быстрыми взглядами.

Купец пригладил окладистую бороду:

— Дело в том, что произошло недоразумение. Ваши монеты успели перелить в слитки. За что мы извиняемся. Чтобы хоть как-то оправдаться, мы решили возместить вам моральный ущерб. Не откажите нам в милости, моя королева. Примите наших рыбок.

— Я принимаю, — кивнула Янара. — А со своей стороны обещаю, что герцог Мэрит, когда он вырастет, всегда будет стоять на защите ваших интересов.

Лейза стиснула её руку:

— Золотые слова!

Легаты заулыбались.

Купец вытащил из сапога железный предмет, напоминающий расплющенный с одного конца гвоздь. Поддел крышку на бочке и поднял за клешню замороженного краба:

— А это вам подарок от Калико.

Купцов усадили за свободный стол. Публика с жадностью набросилась на еду. Рэн подождал, пока мужи немного утолят голод. Постучал ножом по кубку, привлекая к себе внимание:

— Как вы думаете, кто сидит рядом со мной?

«Королева… Её величество… Ваша супруга… Янара…»

— Рядом со мной — любовь всей моей жизни, — проговорил Рэн и поднялся. — Хочу сообщить вам радостную новость. Мы с королевой ждём ребёнка!

Публика вскочила и разразилась восторженными криками. Аплодируя, Киаран посмотрел на герцогиню Кагар. Она облокотилась на стол и закрыла лицо ладонями.

Рэн взмахнул рукой. Зазвенели струны лютни. Полился серебристый голос Тиера, воспевающего бессмертную любовь. Рэн наклонился к Янаре и припал к её губам.