Белая Кость

Часть 23

Когда путники приблизились к городским воротам, дорогу им преградили несколько воинов на откормленных как на убой лошадях. Это первое, что бросилось Киарану в глаза — тучные, лоснящиеся лошади со складочками на шеях. Зато воины выглядели бравыми солдатами. На головах отполированные до блеска назальные шлемы, названные так из-за узкой металлической пластины для защиты носа. Кожаные доспехи, закрывающие грудь, украшала гравировка в виде стоящей на хвосте рыбы. Руки, затянутые в перчатки, сжимали рукояти мечей, вложенных в кожаные ножны. Стражники на городской стене настороженно наблюдали за происходящим у ворот, держа луки наготове.

От группы воинов отделился человек. Угрюмое лицо, глубокие заломы на лбу и сверлящие глаза подсказали Киарану, что перед ним командир городской стражи.

Командир посмотрел на штандарт цвета королевского дома, но без геральдики. Сообразив, что в город пожаловал посланник короля, покосился на охранный жетон Киарана и потребовал показать охранную грамоту.

Киаран дал ему документ, украдкой наблюдая за воинами, замершими возле ворот. Их вид свидетельствовал о готовности закрыть створы и отрезать своим людям путь к спасению, если вдруг начнётся потасовка.

Командир ознакомился с содержимым грамоты и вскинул голову:

— Я могу впустить в город только вас, милорд. Ваши спутники останутся здесь.

Киаран стиснул в кулаке поводья:

— Ты не умеешь читать?

— Умею, — кивнул командир и, возвращая документ, произнёс: — В нём говорится о лорде Верховном констебле Киаране Айвиле, но нет ни слова о Выродках.

— Ты считаешь, что ставленник короля должен разъезжать по королевству без охраны? — спросил Киаран, пряча грамоту в сумку.

— Нет, не считаю. В Калико вашей жизни ничто не угрожает, милорд. Если хотите, я приставлю к вам стража.

— Не заставляй меня прибегать к угрозам.

— Вы меня не поняли. Перед лордом Верховным констеблем ворота Калико всегда открыты. Выродки останутся здесь.

Киаран взялся за рукоять меча:

— Не понимаю, почему твоя голова до сих пор на плечах?

Сзади застонала тетива луков.

Глядя ему за спину, командир побледнел:

— Вы переживаете за своих людей, а я за своих. В чём моя вина? Я наслышан о Выродках. Мой предшественник видел их в бою и наказывал мне не пускать их в город.

Киарану ничего не стоило дать знак, и все воины, находящиеся в поле зрения Выродков, упали бы замертво. Но сюда он прибыл не как хозяин наёмников. Не оборачиваясь, Киаран движением пальцев приказал им опустить луки.

— Посмотри на меня, командир! Я, лорд Верховный констебль, правая рука короля, обещаю, что мои люди никому не причинят зла. Тебе достаточно моего слова?

После недолгих раздумий командир тяжело вздохнул:

— Вполне.

Отряд миновал ворота и оказался на широкой улице. С одной стороны возвышалась городская стена, к ней примыкали торговые палатки. С другой стороны улицы стояли двухэтажные каменные дома под добротными деревянными крышами. Из окон высовывались жители, кутаясь в шерстяные накидки и безжалостно выпуская тепло из комнат. Покупатели яростно торговались с продавцами, мужики катили по утоптанному снегу тележки с баулами и ящиками. Откуда-то доносились крики, визг, смех и дикое ржание лошадей. Пахло гарью.

— Что у вас происходит? — спросил Киаран, озираясь.

— Свадебные скачки, ваша милость, — ответил командир. — Купцы детей женят. Гости празднуют.

Киаран посмотрел в небо, подёрнутое дымом.

— Что горит?

— Склад на окраине догорает.

— Долго догорает. Я заметил дым несколько часов назад.

— Там барахла много. До утра будет дымить.

— Пострадавшие есть?

Командир пожал плечами:

— Скачки закончатся, съезжу, посмотрю.

Шум быстро приближался.

— Лошади скачут по улицам? — нахмурился Киаран. Он думал, что состязание проходит в специально отведённом месте.

— По окружной, — кивнул командир. — Она самая широкая. — Обернулся к Выродкам. — Растянитесь. Вот так. И к воротам поближе.

Стражники на городской стене заорали:

— Берегись! Берегись!

Прохожие кинулись в переулки. Мужики откатили гружёные тележки к домам и вжались в стены. Торговцы засуетились возле прилавков, накрывая товар дерюгой. Зеваки в окнах радостно загалдели. Из-за поворота появился табун, при виде которого Киарану стало жарко под ледяным ветром.

Впереди летела кобыла, наряженная невестой: на голове развевалась белая вуаль, спину и бока прикрывала кружевная попона, в хвосте бумажные цветы. На ногах сползшие женские вязаные чулки, из которых торчали копыта. Всадник отмахивался от вуали, как от роя пчёл, бил лошадь каблуками в бока и орал как скаженный. За «невестой» мчались «женихи». На шеях жеребцов болтались широкополые шляпы на завязках. На ногах штанины, примотанные верёвками.

Бедные животные, взмыленные, роняющие хлопья пены, похоже, совершали не первый круг и уже не понимали, чего от них хотят. Кобыла подкидывала задние ноги, пытаясь скинуть чулки. Жеребцы грызли удила и, мотая мордами, на всём скаку врезались в тележки и едва не падали. Прохожие от страха чуть ли не карабкались на стены домов.

— Прекратите это безобразие! — крикнул Киаран.

Его волновали не люди, а лошади.

Посмотрел на командира:

— Ты не слышал приказ?

Крепкий и угрюмый командир напыжился, отчего стал похож на индюка.

— Слышал. Свадебные скачки не являются преступлением. Без них, как без первой брачной ночи, не обходится ни одна купеческая свадьба! Этому обычаю купцы следуют несколько столетий!

Киаран дал знак Выродкам. Они послали коней вперёд, смешались с табуном, вынуждая лошадей умерить бег. Зеваки в окнах восторженно завопили, наблюдая, как воины в бронзовых кольчугах хватают поводья, выбивают всадников из сёдел и скачут дальше по улице, давая животным прийти в себя и остыть.

— Лихо… — пробормотал командир.

— Кто отец жениха? — крикнул Киаран, бегая взглядом по гостям.

Они с кряхтением поднимались на ноги, потирали бока и затылки.

— Отец жениха тушит пожар, — отозвался кто-то.

— Так это его склад горит?

— Его.

— У человека беда, а гости веселятся, — опешил Киаран. — Где жених?

— Он упал с лошади, когда мы скакали через кладбище, — подал голос человек в соболином плаще, вытряхивая из капюшона снег.

— По-моему, он врезался в чей-то памятник, — сказал юнец и, сплюнув кровь, принялся трогать зубы.

Киаран уставился на командира:

— Если вы не умеете блюсти порядок в городе, какой из вас к чёрту командир стражи?

— В Калико царят свои законы, милорд. То, что вы считаете беспорядком, для нас в порядке вещей. Вы же не указываете лордам, как им править своими феодами.

— Калико — не феод. Город стоит на земле короля. Здесь действует один закон — королевский.

— Покажите мне хотя бы один королевский закон, который запрещает устраивать свадебные скачки.

Киаран заскрипел зубами. Надо было для начала побывать в Хранилище Грамот, изучить документы и лишь потом действовать. Лейза была права, когда говорила, что Айвили вросли корнями в Ночную крепость. Они жили обособленно, замкнуто и редко покидали замок: заказчики сами приезжали к ним. Всё, что знал Киаран, касалось только прав и обязанностей титулованных дворян. Лорды подчинялись королю как верховной власти, но фактически были независимы. Они платили в казну земельный налог и при необходимости несли военную службу у короля, но в личных владениях устанавливали свои порядки. Более того, великие лорды имели право объявлять войну и заключать мир, вершить правосудие и чеканить свою монету. Они считали себя равными королю и могли даже воевать против него. О жизни в городах Киаран знал из книг, этих знаний катастрофически не хватало.

От размышлений отвлекли гости. Подшучивая друг над другом, они брели по улице, прихрамывая и держась за бока. То, что скачки прервали таким беспардонным образом, не вызвало у них недовольства. Людей не волновало, куда делись их лошади. Они говорили о блюдах, которые не успели испробовать и сейчас обязательно откушают. Никто не вспоминал о пожаре и не задавался вопросом: а жив ли жених?

Зеваки, потеряв интерес к происходящему, захлопнули окна. Прохожие поспешили по своим делам. Мужики принялись собирать мешки и грузить их на тележки.

— Кто управляет городом? — спросил Киаран, желая скоротать время за полезным разговором, пока вернутся Выродки.

— Совет гильдий. — Командир повернулся к Киарану. — Вам говорили, что мы хотим получить независимость?

— Кто это — мы?

— Мы, город Калико.

— Независимость от короля?

— Ну да. Хотим стать независимым городом.

— Причина?

Командир неопределённо пожал плечами:

— Мы всё делаем сами. Сами охраняем город, сами ловим воров, сами себя кормим. Платим огромные налоги, а нам остаётся шиш.

Киаран посмотрел по сторонам. Шиш, значит… В Фамале дома рядовых горожан сплошь деревянные. Здесь все каменные. В окнах стёкла. Торговых палаток, заваленных товаром, немерено. И это на крайней улице! Горожане расфуфыренные, продавцы в ладных тулупах и меховых шапках. Мужики с тележками и те в долгополых кафтанах. В столице гости не веселятся, когда у хозяина беда. Пожар на складе, похоже, здесь и не беда вовсе. И коней закормленных там нет, как у здешних стражников.

— Давно Совет гильдий ведёт разговоры о независимости? — спросил Киаран, борясь с желанием тотчас отправиться в этот самый Совет и надавать купцам по ушам.

— Не только разговоры. Он подал прошение Знатному Собранию. Ему ответили, что такие вопросы решает король. Не знаете, члены Собрания передали ему бумаги?

— Нет.

— Нет — не знаете или не передали?

— Не передали.

Если бы Рэн получил документ, Киаран бы знал.

— Ну что ж, — насупился командир. — Придётся снова писать прошение.

Наконец вернулись Выродки. Доложив, что оставили лошадей в общественной конюшне, примкнули к отряду. Можно было отправляться в Фамаль. Но близился вечер, и Киаран решил заночевать в Калико. Ночёвки в лесу уже изрядно надоели, жаренное на костре мясо набило оскомину. Однако была ещё одна причина: Киаран хотел познакомиться с городом, который, по словам командира стражи, нищенствовал.

Командир вызвался проводить их до постоялого двора, способного вместить сотню путников. Всадники двинулись по улицам, разглядывая каменные хоромы. Бронзовые таблички на домах давали краткие сведения о хозяевах. Жилища купцов, торгующих специями, финиками, изюмом, рисом, шёлком и парчой, походили на особняки. Это не вызвало у Киарана удивления. Ни одна торговля не была такой выгодной, как торговля товарами из далёких стран.

— Купцу, который здесь живёт, прошлым летом выкололи глаза, — сказал командир, указывая на трёхэтажное здание с балконами.

— За что? — спросил Киаран, рассматривая рельефное обрамление окон.

— Он смешивал чёрный перец с мышиными какашками.

— С мышиными экскрементами, — поправил Киаран.

— Наверное, — равнодушно пожал плечами командир. — Его подкараулили за городской стеной, в роще. Мы вырубили её к чёртовой матери. Теперь торговлей заправляет его старший сын.

Киаран усмехнулся. И точно так же смешивает перец с экскрементами, только не в таких пропорциях. Яблоко от яблони недалеко падает.

Внезапная мысль пронзила словно молния. Киаран почувствовал, как в перчатках вспотели руки. Купцы мечтают о независимости? Он знает, как выбить из их голов эту мечту.

— Кстати, у вас какие деньги? — поинтересовался командир.

— Королевской чеканки.

— В Калико такие не ходят. В здешнем монастыре чеканят свою монету. Наши рыбки весят тяжелее ваших корон. Деньги можно поменять в харчевне при постоялом дворе. Там всегда сидит меняла.

Вот так дела! Купцы чеканят монеты, а прикрываются монастырём!

— Сколько у тебя стражей? — спросил Киаран.

— По сотне на каждые ворота и полсотни ночных сторожей. Они ходят всю ночь по улицам и звонят в колокольчик.

Как глупо, подумал Киаран. Сторожа не ловят воров, а предупреждают их о своём появлении.

— Вот здесь и заночуете. — Командир указал на калитку в глухом заборе. — Через два дома хороший бордель, если потребуется. Утром обратную дорогу найдёте?

Устав от разговоров, Киаран кивнул.

Командир поёрзал в седле:

— Вы обещали, что ваши люди никого не тронут. Но на всякий случай я поставлю во дворе двух сторожей. Мне так будет спокойнее.

Хозяин постоялого дома поселил Выродков в отдельно стоящей постройке. Киарану выделил комнату в главном здании. Расседлав и почистив коней, наёмники собрались в просторном зале харчевни, куда вместился бы ещё один отряд, и, сдвинув столы, уселись на скамейки. Посетителей было немного: трое мужчин городской наружности и двое крестьян. Опасаясь нарваться на воров, люди предпочитали останавливаться в небольших заведениях, где каждый новый человек был на виду.

Командир Выродков обменял деньги у пристроившегося в углу молодого человека, расплатился за ночлег и ужин с хозяином и подсел к Киарану. Из кухни доносились голоса поваров — здесь, как во всех приличных харчевнях, женщинам не позволяли готовить пищу. В общем зале поварёнок крутил над очагом барашка на вертеле, прислушиваясь к шипению жира в огне.

Не успели воины согреться, как служанки запорхали вокруг стола мотыльками, расставляя глиняные миски, кружки и кувшины с элем и сидром. Вытянув ноги и наблюдая то за менялой, то за Выродками, разрезающими кашу ножами, Киаран потягивал вино, припасённое хозяином харчевни для важных гостей. Вино, надо сказать, было так себе. Неискушённому человеку пришлось бы по вкусу, но только не Киарану. В его двух деревнях крестьяне выращивали не пшеницу, а виноград винных сортов, так что он имел представление, каким должно быть настоящее вино.

— Вы верующий? — прозвучал девичий голос.

Киаран посмотрел на курносую служанку:

— Это имеет какое-то значение?

Она протянула ему замотанную в тряпицу вилку:

— Инструмент дьявола, по мнению церкви. Или унести?

Как символично… Киаран вынашивал дьявольские планы и в какой-то мере ощущал себя дьяволом. С улыбкой, больше похожей на оскал, взял вилку и положил на стол. Поварята, покраснев от натуги, поставили перед ним огромное блюдо с барашком. Отрезав себе кусок, Киаран отдал мясо воинам. Служанки принесли тушёную капусту, начинённую чесноком свеклу, яблоки, разрезанные на дольки, и душистые вафли.

— Вам повезло, — проговорила служанка, поливая вафли и яблоки мёдом. — С завтрашнего дня подаём пустую кашу.

— Постную.

— У нас говорят: пустую.

Киаран свёл брови:

— А что у нас завтра?

— Начинается пост. Вы забыли? Он продлится до праздника Двух Двоек. Или вы не придерживаетесь поста?

Набожные люди постятся треть года. Как они выживают? Откуда черпают силы обрабатывать поля и убирать урожай? Сил хватает разве что на молитвы. Если Выродки будут голодать и продолжать тренироваться, они попросту свалятся с ног.

Киаран отставил кубок:

— Я похож на богомольца?

Служанка улыбнулась, смешно сморщив носик:

— Вам нравится пуаре?

— Это… едят?

— Пьют. Вино из груш.

— Не пробовал, — признался Киаран.

— У нас осталось немножко. Я сейчас принесу.

Проводив девушку взглядом, Киаран посмотрел в окно. Город давно погрузился в темноту. Глухой забор скрывал дома на противоположной стороне улицы, и казалось, что харчевня находится посреди утонувшего во мгле поля.

Служанка принесла кувшин и чистую кружку. Наполнила её светло-жёлтым напитком. Киаран с подозрением понюхал. Пахнет приятно. Пригубил вино. И вкус отличный.

— Ну как? — спросила служанка. — Нравится?

Киаран похлопал ладонью по скамье:

— Присядь.

Лицо девушки вытянулось.

— Вы плохо обо мне подумали. Если вам нужна женщина на ночь, бордель…

— Через два дома, — закончил фразу Киаран. — Знаю. Присядь.

Служанка покосилась на дверь кухни:

— Нам нельзя сидеть с постояльцами.

Киаран положил на стол серебряную монету с изображением короны. Девушка смела её в карман фартука и опустилась на скамью.

— Сегодня в городе случился пожар, — проговорил Киаран заговорщицким тоном.

— Да, я слышала. Сгорел склад с коврами.

— Состоятельный человек вмиг стал нищим.

Служанка поспешила успокоить:

— Не надо так переживать. Гильдия ему поможет.

— Она помогает погорельцам? — удивился Киаран.

— Все купцы страхуют товар. Если с ним что-то случается, гильдия выплачивает деньги.

— А ты откуда знаешь?

Служанка вновь смешно сморщила носик:

— Я живу в городе купцов. Здесь всё застраховано. Когда-то у нас выгорела целая улица. И ничего. Снова отстроили. А у соседа недавно рухнула крыша. Мастера починили и денег с него не взяли.

— Ясно. — Киаран откинулся на стену. — Я как раз подумываю купить дом.

— Здесь? В Калико?

— Да. Но увидел пожар и решил, что в городе орудуют поджигатели.

— Покупайте, вносите взнос и ничего не бойтесь.

План по наказанию купцов, придуманный Киараном, лопнул как мыльный пузырь.

— Только деньги платите и документы подписывайте на кладбище, — добавила служанка.

— Почему там?

— Потому что кладбище находится на церковной земле, а церковь освобождена от налогов. Со сделок на кладбище не надо платить налог. Всё законно, это точно! Это любой вам скажет. На кладбище многие покупают и продают. Там даже шлюхи стоят дешевле.

Киаран почувствовал, как онемели щёки. Мало того, что купцы хотят независимости, так они ещё скрывают от казначейства свои доходы и не платят налоги в полной мере! Узаконенный грабёж посреди белого дня! И опять к этому причастна церковь. Наверняка купцы платят святым отцам. Священникам, а не королю, позволившему им заниматься торговлей и богатеть!

— Там есть игорный дом, есть ломбард, — продолжила служанка. — Для нас, для местных. Когда вы купите дом, тоже станете местным. Сможете занимать деньги под маленький процент. Мой отец занимал, когда покупал лошадь. И менять деньги там выгодней.

Киаран бросил взгляд на менялу. Сидя тихо в уголке и не напрягаясь, молодой человек за один вечер заработал приличную сумму.

— Спасибо за совет. — Киаран положил на скамью серебряную монету. — Не смею тебя больше задерживать.

Сверкнув глазами, девушка смела корону в ладонь, в очередной раз опровергая слова командира стражи, что монеты королевской чеканки в Калико не пользуются спросом. И направилась на кухню, поправляя передник.

Утолив голод и осушив кувшин с грушевым вином, Киаран стал ждать, когда постояльцам надоест чесать языками, и они разойдутся по комнатам. Ему не терпелось поговорить с менялой. Выродки вытерли хлебными мякишами блестящие от жира пальцы, допили эль и, получив разрешение командира, дружно поднялись из-за стола. Снаружи донеслись крики и звон бубенцов. Воины переглянулись.

— Невесту на брачное ложе ведут, — объяснили служанки, убирая посуду.

Киаран и его люди вышли из харчевни и, косясь на притаившихся в темноте двух сторожей, пересекли небольшой двор. Одни вместе господином высыпали на улицу, другие, подпрыгнув, уцепились за верхний край забора и подтянулись на руках.

По дороге двигалась шумная свадебная процессия. Кое-кто из гостей нёс факелы, освещая путь. Впереди шли в обнимку два пожилых человека, оба в кафтанах, отороченных мехом, и в меховых шапках. Один пьяный в стельку, второй весь в копоти и саже. Похоже, отцы молодых. За ними шествовали опухшая от слёз невеста и жених. Его левая рука была обмотана полосами ткани и привязана к шее. В правой руке он держал кувшин, к узкому горлышку которого прикладывался через каждые два шага. Развесёлая толпа, шедшая следом, выкрикивала пошлые шутки.

Когда процессия скрылась за поворотом, командир Выродков пробормотал:

— Вот это, я понимаю, свадьба, мать твою…

— А невеста ничего так, прыткая, — прозвучало с забора. — Еле в конюшню загнал.

— В хвосте цветочки, на ногах чулочки, — раздалось от калитки. — Это же надо так кобылу испоганить!

— А отец жениха — весь в саже как чёрт.

— Жених легко отделался. Это ж надо — в памятник врезаться! Памятник хоть цел?

Кто-то хохотнул, кто-то ответил смешком, и воины зашлись смехом. Киаран впервые слышал, как они смеются, и впервые смеялся вместе с ними. Во дворах залаяли собаки. В доме напротив к окнам прильнули домочадцы. А Выродки, хлопая себя по ляжкам, хохотали и не могли остановиться.

Киаран привалился плечом к забору и, со стоном вздыхая, вытер слёзы:

— Всё, хватит! Хватит, я говорю! Сейчас весь город переполошим.

Шмыгая носами и прочищая горло, воины отправились в отведённое им строение. Киаран вернулся в харчевню, подсел к меняле и заказал кувшин вина.

Утром, подкрепившись ломтями постной каши, Выродки съехали с постоялого двора, спустя час покинули славный город Калико, а через два дня отсалютовали стражникам Фамаля, несшим караул у главных городских ворот.

Киаран торопился доложить о результатах поездки королю, но понимал, что его рвение не оценят, явись он в неприглядном виде в королевские палаты. Кроме этого, предстоял тяжёлый разговор с Лейзой, и лучше провести его за стенами замка, в укромном месте.

Приведя себя в порядок, Киаран направился в главную башню. Королевский гвардеец сообщил, что король тренируется с рыцарями в малом дворе за башней Молчания. Когда Киаран добрался до террасы, с которой можно было спуститься во двор, Рэн уже закончил тренировку. Рыцари, облачённые в кожу и металл, сдавали оружие эсквайрам, чтобы те отнесли копья, клинки и щиты в оружейный склад. Королева Янара помогала королю снять латы. Это больше походило не на помощь, а на любовную игру. Только Янара начинала расстёгивать ремешок, Рэн поворачивался к ней другим боком. Она бралась за пряжку — Рэн отклонялся. Янара пятилась — Рэн наступал. Оба светились от счастья и не замечали никого вокруг.

Рыцари быстро ретировались с тренировочной площадки, оставив королевскую чету наедине. Почти наедине. На террасе стояла, упираясь руками в перила, мать короля.

Киаран подошёл к Лейзе и, замерев за её спиной, сказал тихо:

— Таких счастливых женщин, как наша королева, я видел только в своей постели.

Лейза вздрогнула от неожиданности, но не оглянулась.

— У вас шутливое настроение, лорд Айвиль?

— Напротив, — ответил он, с жадностью вдыхая терпкий запах ароматического масла.

— Вас долго не было.

— Пришлось задержаться.

— В Ночном замке?

— Туда я тоже заскочил.

Киаран провёл рукой сверху вниз, повторяя в воздухе изгибы шеи, спины и талии Лейзы, невидимые под фалдами мехового плаща. Стиснув кулак, облокотился на перила и посмотрел вниз. Рэн обнимал Янару за плечи и покрывал её лицо поцелуями. Она глядела в небо, запрокинув голову, и млела от счастья.

— Похоже, король на самом деле влюблён.

— Влюблённый мужчина способен как на подвиги, так и на глупости, — произнесла Лейза и отвернулась. — Не смотрите.

Киаран прислонился поясницей к балюстраде и уставился на пустующую башню Молчания:

— Я хочу с вами поговорить.

— Говорите.

— Не здесь, Лейза. Я приглашаю вас на прогулку в Хранилище книг. Туда не пускают посторонних. Наше посещение ни у кого не вызовет подозрений.

— Беспокоитесь о моём добром имени?

— Не хочу, чтобы нас отвлекали.

— Когда?

— После разговора с королём.

Лейза взглянула искоса:

— Вы не справились с его заданием?

— Напротив. Я преуспел.

— Лорд Айвиль! — прозвучал голос Рэна.

Киаран обернулся и, придерживая на груди плащ, поклонился.

— Я хотел отправить людей на ваши поиски, — произнёс Рэн, надевая кожаную куртку, подбитую мехом. — Ну, идите же сюда!

Протянув руку, Киаран помог Лейзе спуститься с лестницы.

Мужчины шли впереди, женщины следовали за ними на почтительном расстоянии, чтобы не слышать, о чём идёт разговор. Киаран чувствовал спиной взгляды, словно произнесённые им слова тотчас отпечатывались на его плаще и дамы пытались сложить из них предложения.

Выслушав отчёт о казни батраков и рассказ о поездке в Калико, Рэн с довольным видом покачал головой:

— Мне нравятся люди, которые исполняют больше, чем обещают.

Фраза польстила Киарану, но он изо всех сил старался держаться с холодным достоинством.

— Вас не тревожит желание гильдии купцов получить независимость?

— Конечно, тревожит, лорд Айвиль! Ещё как тревожит! Но паниковать пока рано.

— Ну а с налогами что будем делать?

Рэн с досадой щёлкнул языком:

— Против церкви идти нельзя. Надо думать, как отвадить торговцев от кладбищ. Мне не нравится, что в городах нет моих ставленников. Городами управляют гильдии, цеха, советы. Даже стражники подчиняются не мне, а непонятно кому. Вы поставили передо мной задачу. А я ставлю задачу перед вами. Надо создать новую армию, но не воинов, а клерков, образованных обычных людей, находящихся на службе у короля.

— Нужны государственные службы.

— Да, службы!

Киаран расстегнул плащ; стало жарко от возбуждения.

— И не только в городах, а на всех ваших землях.

Рэн рассмеялся:

— Сколько же у нас работы! — Зачерпнул из сугроба снег, скатал снежок и не глядя бросил себе за спину.

— Ваше Величество! — возмутились Лейза и Янара одновременно.

— Изучаем документы и думаем, лорд Айвиль, — проговорил Рэн, грозя пальцем. — Нам нельзя ошибаться.

Дождался, когда женщины догонят их, подхватил Янару на руки и понёс вверх по лестнице к входу в главную башню.

— Идём? — спросил Киаран.

— Идём, — выдохнула Лейза.

Они направились к воротам крепости.

— Вы чем-то озабочены, лорд Айвиль, — проговорила Лейза после долгого молчания. — Я чувствую.

— Последнее время я не узнаю себя, — ответил он, подкидывая снег носками сапог.

— Я много раз ловила себя на мысли: «Я ведь никогда раньше так не думала!» или «Господи! Что я делаю?!» Но это не значит, что я изменилась. Нет! Я всегда была такой! Если в человеке нет крупицы добра, он никогда не совершит доброе дело. Если в человеке нет толики самолюбия, он будет влачить жизнь беззубой собакой и никогда не огрызнётся. Вся загвоздка в том, что тайники нашей души открываются лишь в определённых ситуациях. Вы не знаете, на что вы способны, а я не знаю, на что способна я — до тех пор, пока стечение обстоятельств не заставит нас показать себя в новом свете.

— Наверное, — покачал головой Киаран. — Наверное, это так.

Выйдя из ворот, указал влево:

— Сюда. Тут недалеко.

Большое мрачное здание окружали столетние дубы, чьи мощные ветви тёрлись о крышу, издавая слабый шорох. Окна выходили на замёрзший пруд, блестящий и гладкий как стекло. Внутри Хранилища было холодно, из щелей в рамах дуло, над полом гулял сквозняк. Дому явно требовался ремонт. Помещения обогревались закрытыми железными ящиками с углями, но тепло словно прилипало к железу. Работники боялись разжигать огонь в каминах: в комнатах находились сотни древних книг — инкунабул, — прикованных к стеллажам цепями.

Главный книгохранитель проводил гостей в свой кабинет и услужливо закрыл за собой дверь. Лейза умостилась на кушетке, подогнула под себя ноги и спрятала руки под плащ. Киаран сел в кресло напротив и устремил взгляд на Лейзу. Фарфоровое лицо без единой морщинки, а ей ведь за сорок. Из-под чёрного берета на плечи струились светло-русые волосы без единой седой волосинки. Серые глаза, прозрачные, затягивающие в глубину. Впервые за всё время мелькнула мысль: скорее всего, Лейза вышла из детородного возраста. Но почему-то эта мысль казалась неважной.

— Я слушаю, — прозвучал тихий голос.

Киаран снял перчатки, потёр гладко выбритый подбородок и уставился в окно, за которым тянулся к небу могучий ствол дуба.

— Тренировки и воспитание Выродков давно превратились в скучную рутину. Излюбленным занятием рода Айвилей стала подготовка и организация идеальных убийств.

В глазах Лейзы появился интерес.

— Что значит — идеальных?

— Убийства, в которых нет подозреваемых. Когда смерть человека выглядит как самоубийство или несчастный случай. Реже — из-за болезни. Планировать такие убийства очень трудно и очень интересно. Это своеобразная тренировка ума и смекалки. Человек не может без причин наложить на себя руки. Надо создать видимость таких причин, чтобы ни у кого не возникло подозрений. Несчастный случай должен выглядеть реалистично и произойти на глазах надёжных свидетелей, чьи слова никто не возьмёт под сомнение.

— Понятно, — кивнула Лейза. — Только непонятно, зачем вы это рассказываете.

— Большинство заказчиков выбирают идеальное убийство. Некоторые не могут ждать, и приходится надеяться на сноровку Выродка. А есть такие, кто заказывает яд. Мы не знаем, кто жертва, и зачастую не знаем, кто к нам обратился: заказчик или подставное лицо.

Киаран откинул полу плаща, достал из кармана куртки сложенный листок и протянул Лейзе. Она взяла бумагу, расправила в местах сгибов и заскользила глазами по строчкам. Киаран знал эти строки наизусть. «Потеря сил, потливость, частая потеря сознания, обильные кровотечения из носа, жар, лихорадка, чахотка. Через пятнадцать лет — смерть».

Лейза читала текст снова и снова. На бледных щеках заиграл нервный румянец. Кончик носа заострился. Пальцы, удерживающие бумагу, задрожали. Она посмотрела на Киарана. В её глазах плескались льдинки.

— Этим ядом отравили моего отца.

— Да.

— Яд изготовил ваш отец.

— Да. Болезнетворный порошок он изготовил по заказу господина Макана.

— Кто это?

— Не знаю. Думаю, подставное лицо. О том, что этим порошком опоили герцога Дирмута, мой отец догадался намного позже. Когда налицо были все признаки отравления.

Лейза уронила руки на колени, опустила голову:

— Вы убили моего отца…

По крыше будто костлявой рукой царапали ветви. За стволом столетнего дуба прятался дневной свет. Огоньки свечей в подсвечнике зябли в промозглом воздухе. Киаран смотрел на Лейзу и ждал.

— Вы должны бросить своё старое занятие, — сказал она, продолжая разглядывать подол платья. — Вы лорд Верховный констебль и не можете заниматься грязными делами.

— Где вы увидели грязь? Воюют все, убивают все. Разница в том, что мои люди воюют и убивают за деньги. Свою должность я не передам по наследству, зато могу передать ремесло. Дело Айвилей продолжит мой сын, а я, если вы позволите, продолжу помогать королю.

— Гилану всего тринадцать.

— Ему уже тринадцать! Детство мальчика заканчивается в двенадцать лет, если вы забыли.

Лейза тихо вздохнула:

— Знаете, чего мне хочется больше всего на свете?

— Скажите. Буду знать.

— Выцарапать вам глаза.

— Сделайте это.

Лейза с трудом подняла голову:

— Вы не будете защищаться?

— Вы можете выцарапать мне глаза, надавать мне оплеух, воткнуть в меня нож. Делайте со мной что угодно, лишь бы вам стало легче. Но я не стану просить прощения за то, в чём нет моей вины. И мой отец ни в чём не виноват. Яд можно купить у любого целителя, в любой аптеке. Но от другого яда ваш отец умер бы сразу. А наш болезнетворный порошок позволил ему жить и позволил вам появиться на свет.

Лейза упёрлась руками в кушетку и вновь уставилась в пол:

— Тайны уходят в могилу. Вы нарушили свой девиз.

— Заказчик и жертва мертвы. Хранить их секреты уже не имеет смысла.

— Но вы рассказали мне только сейчас. Вы молчали столько лет! Я просто раздавлена.

— И молчал бы дальше. Я не знал, что у меня возникнет… Я испытываю к вам… далеко не целомудренные чувства… Лейза… Когда я это понял, тайна о вашем отце превратилась в камень на душе.

— Уходите. — Она ударила кулаком о колено. — Уйдите!

Киаран покинул Хранилище книг. Постоял под дубом, глядя в стылое небо, исчерченное ветвями. Посидел на деревянной скамье, наблюдая, как детвора катается с горки. Побродил по льду пруда, щурясь от бликов солнца. Вернулся к зданию и уткнулся лбом в шершавую стену. Перед внутренним взором пролетели последние три месяца, наполненные незаурядными событиями. Вот его жизнь! По-другому жить он уже не сможет!

Решительным шагом прошёл в Хранилище. Ногой открыл дверь кабинета и, схватив Лейзу за руки, стащил с кушетки:

— Возвращаемся в замок. Женщины не умеют трезво мыслить. Пусть меня судит король.

— Я сама поговорю с Рэном. А вы, лорд Айвиль… Вы живы, потому что так хочу я. И будете жить, пока служите моему сыну верой и правдой.