Белая Кость

Часть 08

Секретарь — нотарий постоял, покачиваясь с пятки на носок, возле портрета герцогини. Присев к столу, поставил на колени кожаную сумку и с наигранным сочувствием посмотрел на лорда Мэрита. Во что превратился этот человек, некогда входивший в Хранилище Грамот с таким видом, будто очутился в клоповнике? Окатывал клерков презрительным взглядом, говорил через губу. А теперь развалился в кресле, уронив подбородок на грудь: ноги широко расставлены, руки безвольно свисают с подлокотников. Как есть поваленное бурей дерево.

Затянувшееся молчание настораживало. Лорд спит или не до конца понял, что написано в документе?

— Пока Знатное Собрание не получит от врачей подтверждения или опровержения факта беременности вдовы герцога Мэрита, вы имеете право находиться в этом замке, — произнёс секретарь, подглядывая в лежащий на столе лист бумаги. — Установить факт беременности удастся через два месяца. Знатное Собрание могло бы прислать лекаря и сейчас, чтобы он взял анализ мочи. Однако на раннем сроке результат анализа зачастую бывает ошибочным, и Знатное Собрание не примет его к сведению. У вас есть время, чтобы уладить дела и найти себе новое жилище.

— Зачем мне искать жилище? Невестка носит ребёнка моего сына.

— Да. Но захочет ли вдова герцога, чтобы вы остались в замке?

Мэрит поднял голову и повернулся к нотарию с искажённым от злости лицом:

— Что значит — захочет ли? Этот замок принадлежал моей супруге…

— Только потому, что она была хранительницей титула, — уточнил секретарь.

— …Потом принадлежал моему сыну.

— Замок, земли, деньги и титул перешли ему от матери, а не от вас, — ввернул нотарий.

— А эта… Кто она такая, чтобы владеть тем, что ей никогда не принадлежало?

Секретарь поёрзал на неудобном стуле. Ничего-то лорд не понял.

— Вы не являетесь наследником сына.

Мэрит выпустил из потемневших глаз ядовитые стрелы.

— А она, значит, является?

— Не является. Но мы не можем конфисковать у неё замок, не зная пола будущего ребёнка. Если родится мальчик, он унаследует состояние вашего сына. Ваша невестка будет распоряжаться замком и землями до его совершеннолетия. Если родится девочка, вдове придётся съехать вместе с младенцем. А вы… — Секретарь вновь поёрзал, пытаясь сесть поудобнее. — Вы можете договориться с ней и пожить здесь хотя бы до рождения внука или внучки. Я надеюсь, что всё-таки будет наследник. И надеюсь, что ваша невестка проявит милосердие и разрешит вам провести старость в этих стенах.

Глаза Мэрита налились кровью.

— Где это написано, что женщина имеет право что-то решать? Где этот закон?

— Вы граф, а она после рождения сына станет матерью герцога. Какой ещё закон вам нужен? Вы, конечно, можете побороться и оформить опекунство. Но! Судебное разбирательство стоит немалых денег, а денег у вашей невестки будет неизмеримо больше вашего.

Секретарь покусал губу. Так и подмывало сказать: «Вы нищий и бездомный».

— Можете подать прошение Знатному Собранию или королю, которого провозгласят со дня на день, — продолжил нотарий, выкладывая из сумки на стол футляр с перьями и серебряную чернильницу. — Но должен напомнить: ваша невестка станет матерью претендента на престол и, вполне возможно, когда-нибудь станет матерью короля. Знатное Собрание вряд ли пойдёт вам навстречу.

Мэрит откинул голову на спинку кресла и уставился в потолок.

— Неприятная ситуация. Согласен, — подал голос секретарь — нотарий, откручивая с чернильницы крышку. — Мой вам совет: найдите с невесткой общий язык, пока не поздно. А потом молитесь, чтобы она была беременна. И чтобы это был мальчик.

Вытащил из сумки сшитые бумаги и, найдя нужную строчку, обмакнул перо в чернила:

— Распишитесь, пожалуйста, в получении письменного уведомления.

Мэрит с трудом выбрался из кресла. Подойдя к секретарю, начертал на листе своё имя и, сломав перо, опёрся кулаком на стол, другая рука безвольно повисла.

Косясь на искорёженный стержень пера, торчащий между крепкими пальцами, нотарий помахал бумагами, давая чернилам просохнуть. Собрав сумку, бросил взгляд на окна, затянутые пергаментом:

— Вы разрешите мне и моей охране заночевать в вашем замке? По дороге сюда мы видели на горизонте дым. Похоже, у вашего соседа что-то горит. Не хотелось бы ночью нарваться на разбойников.

— В моём замке… — усмехнулся Мэрит, глядя в пол. — В моём… Спрашивайте у вдовы. Теперь она здесь хозяйка. Вы же сами сказали.

Нотарий затянул на сумке ремни:

— Вы опять ничего не поняли. До установления факта беременности вашей невестки хозяином замка являетесь вы. И только потом, когда подтвердят врачи…

— Да всё я понял, — язвительно рассмеялся Мэрит и выпрямил спину. — Я всё понял. Два месяца я должен перед ней пресмыкаться подобно червю. Стелить ей постель, мыть ей ноги…

— Ну зачем вы себя так принижаете? — пробормотал секретарь.

Лорд выпучил глаза:

— Я себя принижаю? Я?!

Подавившись воздухом, закашлялся. Залпом опустошил глиняную кружку. Смахнув с губ капли вина, подошёл к двери и, открыв её ногой, крикнул:

— Стража! Выделите господам палату в гостевой башне и принесите им что-нибудь поесть.

Оставшись один, Мэрит приблизился к портрету:

— Шалава! — И плюнул покойной супруге в лицо.

Спустился во двор, отхлестал плетью стражника, воркующего с прачкой. Отхлестал бы и девку, но она успела шмыгнуть в тёмный проход между строениями. Мэрит прошёл в прачечную, зажёг масляную лампу и собрал в мешок бруски мыла.

Сидя на краю перины, старухи Лита и Люта пели Янаре старинную колыбельную. Половину слов они не помнили и сочиняли на ходу. Их срывающиеся голоса заглушали шум непогоды за окном. К вечеру снова поднялся ветер, хотя день был солнечным и тихим. Янара провела этот день на смотровой вышке. Казалось, что вернулась тёплая осень. Прибитый дождями кобылий хвост поднялся над полем, сухие метёлки сорняка распушились. Удивительная трава: ничто не в силах её уничтожить. Вроде бы полегла, ан нет — через день-другой снова стоит, будто что-то питает пустые стебли и делает их живыми.

Проскрипели дверные петли. Глядя на Мэрита-старшего, Янара подтянула одеяло к подбородку.

Лорд указал старухам на дверь. Служанки поднырнули под его руку. Переступив через порог, оглянулись на хозяйку и с сокрушённым видом закрыли створку.

— Что-то случилось, милорд? — спросила она, стараясь придать своему голосу ровное звучание, но он предательски дрожал, выдавая неуёмный страх.

Мэрит подошёл к кровати. Янара посмотрела на мешок в его руке. Первая мысль: в мешке чья-то голова. Но нет, из холста выпирало нечто с острыми углами.

— Милорд…

Янара не успела договорить. Мэрит сдёрнул с неё одеяло и со всей дури заехал мешком ей в живот.

Внутренности пронзила боль. Янара взвыла, из глаз брызнули слёзы. Перехватило дыхание. Свернувшись клубком, она силилась сделать вдох.

Сквозь гул в ушах пробилось:

— Ты ничего не будешь решать.

Раскрутив мешок в руке, Мэрит нанёс сильный удар Янаре в бок, приговаривая:

— Ты никогда не будешь решать!

От неожиданности она раскрылась и получила очередной удар в живот. На грани потери сознания услышала настойчивый стук в дверь.

— Милорд! — орал кто-то. — Прибыл Флос. Это срочно! Милорд!

Створка сотрясалась от стука.

— Иду! — крикнул Мэрит. Схватил Янару за волосы и прошипел ей в ухо: — Скажешь отцу хоть слово, и я перережу ему глотку.

Выпустив её, вцепился в мешок обеими руками, закинул его за спину и со всей силы шарахнул им из-за плеча по горящему огнём животу. Янара рухнула в бездну.

Флос вышагивал по смотровой площадке. Как и прошлый раз, взбираясь по винтовой лестнице, он постучал в дверь опочивальни дочери. Крикнул: «Янара! Это я, твой отец. Поднимайся на башню». В тот раз дочка пришла почти сразу. А сейчас почему-то заставляет себя ждать.

За крепостными стенами шумела огромная толпа крестьян, прибежавших из ближних деревень. Кто-то им сообщил, что по землям их лорда движется войско. Флос и сам чуть не нарвался на Выродков. Точнее, нарвался. В харчевне.

Наёмники, которых от чужого имени нанял Холаф, муж дочери, наотрез отказались нападать на рыцарей Хилда, а когда увидели воинов Айвиля, и вовсе наложили в штаны. Флос потребовал вернуть деньги — его отмутузили как собаку и смылись. Спасибо, хоть лошадь не забрали.

Флос отдышался, отряхнулся, умылся в ручье и отправился в постоялый двор при харчевне, намереваясь отлежаться пару дней. А там они. Казалось, что может быть проще — прикинуться отцом, разыскивающим блудную дочь, подойти к герцогу поближе и, выхватив из рукава нож, всадить Хилду промеж глаз. Флос вошёл в общий зал, посмотрел на детей, сидящих на балконе… Неправильно это. Одно дело, когда война, и дети вынуждены видеть жестокость. И другое дело, харчевня: тёплая и уютная как райский уголок. Он ведь не убийца и не дьявол в человеческом обличье, чтобы на глазах детишек заливать рай кровью. Он рыцарь! Он давал клятву сражаться только в честном бою!

Когда-то Флос хотел, чтобы его дочь стала королевой. Теперь не хотел. Своим заскорузлым солдатским умом он понял, что ничего его семейству от этого не выгорит. Никто не устроит сына в королевскую гвардию и старшую дочь-бесприданницу никто не возьмёт замуж. Кому нужна голь перекатная? Он совершил ошибку: отдал бестиям все деньги и младшенькую. Да чёрт с ними, с деньгами! Он отдал свою кровиночку! Умеют же Мэриты дурманить мозги! Умеют… Будет ему наука, как развешивать уши.

Весь обратный путь Флос думал, как вызволить Янару. Он зарабатывал деньги, размахивая мечом на полях битвы, в сражениях учишься чему угодно, но только не любви. Теперь в его груди вдруг всколыхнулось что-то неизведанное, утерянное.

Так и ехал Флос в замок Мэритов: кляня себя за ошибки и переживая о младшенькой. И чуть не нарвался на Выродков второй раз. Благо не подвела лошадка: тихая, спокойная, осторожная — такой в разведке нет цены. Сама остановилась, навострила уши, не всхрапнула, не заржала в ответ на радостное ржание. Вынырнув из горьких дум, Флос услышал бряцание металла. По лесной дороге двигалось войско. Боевые кони, быстрые, злобные будто хищники, подрывали землю копытами.

Выручило то, что вооружённые отряды обязаны перемещаться по границе между феодальными наделами — феодами. Флос как ехал напрямик, так свою лошадь и послал — мордой к замку. Подгонял её, как мог: и плёткой, и уговорами. Успел. Добрался раньше Хилда.

Крестьяне начали собираться перед крепостью задолго до рассвета. Ворочаясь на соломенном тюфяке, Флос слышал крики, плач детей, просьбы открыть ворота. И честно говоря, был уверен, что лорд впустит крестьян — Мэрит должен был это сделать! Но выйдя утром из хозяйственной постройки, не увидел во дворе ни одного постороннего человека.

Стражники заняли позиции на крепостной стене. Слуги сновали между кухней и главной башней, стаскивая в подвальные помещения продукты и бочонки с вином. Замок готовился к осаде…

Внимание Флоса привлекла ругань возле ворот. Человек, одетый как состоятельный горожанин, требовал выпустить его из крепости. Рядом с ним два воина успокаивали лошадей. Из доспехов на воинах только лёгкие шлемы и кирасы: две металлические пластины, прикрывающие грудь и спину и соединённые пряжками на плечах и боках.

Караульные что-то втолковывали горожанину, а тот их словно не слышал. Боится, бедняга, оказаться в осаждённом замке. А Мэрит боится опустить мост и открыть ворота, потому что народ хлынет внутрь. Забрался вместе с племянником (Флос не помнил, как его зовут) на надворотную башню и топчется словно конь в стойле.

Оказавшись на смотровой площадке, Флос увидел собравшуюся перед глубоким рвом толпу. Сотни людей, одетых впопыхах. Дети, закутанные в одеяла. Мамки с младенцами. Все тянут руки к лорду, взирающему на них из бойницы.

Флос сморщился от досады. Кому он отдал свою дочь?..

Наконец явилась Янара. Привалилась спиной к каменному зубцу, стиснула руками на груди накидку из овечьей шерсти. Белая как смерть. Пепельные глаза потерялись в тёмных впадинах. Губы искусаны. Льняные волосы кое-как заплетены в две косы.

— Мне очень жаль, что Холафа убили, — сказал Флос, решив, что дочь скорбит по мужу.

Она посмотрела насмешливо:

— Мой самый счастливый день.

Поддавшись внезапному порыву, Флос обнял её за плечи:

— Что он с тобой сделал?

Янара растерялась. Отклонилась назад и, всматриваясь Флосу в лицо, спросила:

— Ты меня жалеешь?

— Помнишь, как я называл тебя маленькую? — прошептал он, гладя дочь по голове.

Она свела брови:

— Не помню.

— Ёжик. — Флос хрипло засмеялся. — Ты была такой потешной. Всё время сопела носом и громко топала.

— Не помню, — повторила Янара и прижалась щекой к его груди. — Укради меня, папа.

— Нет, не украду, — сказал он и, не совладав с незнакомыми чувствами, всхлипнул. — Я тебя заберу. Только закончится осада, я посажу тебя на лошадь и увезу домой.

— Правда?

— Клянусь.

— А если меня не отпустят?

Флос нащупал рукоять меча:

— Отпустят.

Янара отстранилась:

— Осада? Какая осада? — Посмотрела в просвет между зубцами. — Что происходит?

— Сюда движется войско Хилда.

— Хилд. Хилд, — пробормотала она. — Кто такой Хилд?

— Будущий король. — Флос вытаращил единственный глаз. Слова вылетели непроизвольно. Неужели Хилд станет королём? Промелькнула странная мысль: этого он не узнает.

— Сколько длится осада?

— По разному, Янара.

Флос поправил на спине дочери накидку и учащённо задышал. Что это с ним? Его переполняли чувства, названия которым он не знал. Эти чувства жгли, разрывали грудь изнутри.

Притронулся пальцем к глазу. Мокро. Да что это с ним?!

— День, два, неделю? — спросила Янара, рассматривая толпу.

— Месяцы. Крепость хорошо укреплена. У войска нет осадных орудий. Лорд специально не пускает в замок крестьян, чтобы еды хватило надолго.

Дочь резко обернулась. Схватила Флоса за полы плаща и, сморщившись, прижала одну руку к животу:

— Давай уйдём! Сейчас!

— Янара, дочка…

Она затараторила:

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Поговори с лордом! Попроси нас отпустить!

— Он не откроет ворота.

Янара закрыла лицо ладонями:

— Господи… Как же я хочу уйти…

Флос притянул её к себе:

— Успокойся! Хилду надоест торчать под стенами, и он уедет. Ему нужна корона, а не замок. Я вообще не понимаю, зачем он сюда прётся. Его ждут в столице. Чем он будет кормить воинов? — Покосился на опустевшую деревню, примыкающую к крепости с востока. Еды там предостаточно. — Холаф мёртв. Лорд сказал, что ты носишь ребёнка…

— Не ношу.

— Я так и подумал, когда тебя увидел. — Флос погладил Янару по спине. — Замок по сути ничейный. Лорд немного поиграет в военачальника, и ему тоже надоест.

— Да, конечно, — прошептала она. С обречённым видом направила взгляд на линию горизонта и выдохнула: — Едут…

В этот же миг стражник затрубил в рог. Толпа под стенами заголосила. Кто-то кинулся обратно в деревню, надеясь спрятаться в амбарах и погребах.

— Лучники! — пробился сквозь ор голос командира защитников замка. — Все на стену! Занять позиции!

Флос посмотрел на дальний край поля, покрытого высокой сухой травой, и стиснул ворот плаща. Сверкающее металлом войско накатывало на поле плавной волной. Так неторопливо и важно едут по чужой земле только победители.

Проверив запасы стрел, смолы и камней, лорд Мэрит направился в помещение для караульных, расположенное в надворотной башне.

— Ну и вонь, — скривился он, переступив порог. — Вы совсем не моетесь?

Воины переглянулись. Чистыми и опрятными должны быть работники кухни и личная прислуга. А им-то, солдатам, зачем мыться?

Замковый люд с большим трудом набирал воду из глубокого колодца. Наполнял чаны на кухне и в прачечной. Поил лошадей. О помывке защитников крепости никто не думал, а стражники считали ниже своего достоинства бегать с вёдрами. Летом они ходили на речку, протекающую за деревней. Зимой умывались снегом. Этого им было достаточно.

— Отойди! — оттолкнул лорд караульного и посмотрел в бойницу.

Шагнув в сторону, караульный уставился себе под ноги. Спина горела огнём, напоминая о вчерашней порке. Прежде старый лорд не поднимал на воинов руку, а тут совсем сдурел, забыв, что стражники приносили клятву верности не ему, а его сыну. Смерть герцога Холафа Мэрита освободила солдат от обещаний. Теперь надо платить им за службу, а не пороть.

В казарме до глубокой ночи не утихали споры. В итоге воины решили припугнуть лорда уходом и потребовать жалование. Не успели.

Стоя на прочных крепостных стенах, солдаты смотрели на войско неприятеля и мысленно готовились к смерти. Помощи ждать неоткуда. Лорд скорее заморит их голодом, чем сдаст замок.

— К осаде всё готово, — доложил сэр Сантар, ступив в караульное помещение.

— Возле колодца поставил охрану? — спросил Мэрит.

Племянник лорда привалился плечом к стене и, глядя в амбразуру, произнёс:

— Зачем? Колодец в подвале главной башни. Туда Хилд точно не доберётся.

— Поставь.

— Нам нужны все люди на стенах.

Мэрит резко обернулся:

— Ты не слышал приказа?!

Поигрывая желваками на скулах, Сантар дал знак караульному:

— Ступай в подвал.

Караульный кивнул и вышел из башни.

Во внутреннем дворе затихла суматоха. Слуги занялись привычными делами. Секретарь — нотарий отвязал от седла сумку, приказал охранникам отвести лошадей в конюшню и, присев на бортик лошадиной кормушки, пригорюнился. Оставалось надеяться, что лорд успел отправить гонцов к своим сторонникам. Но пока они приедут, придётся терпеть неудобства. Мэрит оказался скупердяем, жёстко экономил как на обитателях замка, так и на гостях. В покоях холодно. Баню не топят. На ужин принесли ломоть хлеба и жареные бобы. Лошадям дали по охапке сена.

Перед носом секретаря возникла глиняная кружка.

— Выпейте, господин секретарь-нотарий, — проговорил конюх. — Это лучшее лекарство от страха.

Секретарь отхлебнул из кружки и закашлялся:

— Что это?

— Ячменный спирт. Сами гоним.

— Какая гадость… — проворчал нотарий и сделал ещё глоток. — С чего ты взял, что я боюсь?

Конюх сел рядом, сложил на коленях натруженные руки:

— Все боятся. Холодно будет. Голодно.

Секретарь подумал: «Так и сейчас вроде бы не жарко», а вслух сказал насмешливо:

— Ой, не ври! Я видел, как в главную башню продукты сносили.

— Кто же туда слуг пустит? У слуг теперь свои закрома, у хозяина свои.

Секретарь отхлебнул из кружки, подождал, когда в горле перестанет жечь:

— Я гость, а не слуга.

— Все мы на этом свете гости, — вздохнул конюх. — Нам-то остались бобы да пшено. И ваши лошади.

Нотарий посмотрел исподлобья:

— В смысле?

— Прирежут их. Жалко.

— Почему это их прирежут?

Конюх почесал лохматую бровь:

— Стога на окраине деревни видели?

— Ну видел.

— Хозяйские стога. Дожди зарядили, вот и не перевезли. Ждали, пока распогодится.

— В крепости нет сена?

— Осталось чуток. Для хозяйских коней. Когда молодого хозяина очищали огнём, дрова гореть не хотели. Лорд велел сена подбрасывать. Ну, мы и подбрасывали от души. А дров-то сколько перевели… Целую поленницу! Зато погрелись. Теперь уж до весны.

Секретарь потряс головой, силясь избавиться от гула в ушах:

— Почему до весны?

Беззвучно шевеля губами, конюх принялся считать что-то на пальцах:

— До лета… семь месяцев. Не доживём. А до весны дотянем.

Скользнув глазами по находящейся в поле зрения крепостной стене, секретарь насторожился:

— Где рыцари?

— Нет никаких рыцарей. У герцога были, а у лорда их нет.

Нотарий вмиг протрезвел. Помощи ждать неоткуда! Он застрял здесь до конца осады! В Хранилище Грамот ему быстро найдут замену. Жена решит, что его убили. Старший сын пустит наследство по ветру… А он ведь на самом деле может умереть!

— А что, в ваших закромах и правда только бобы остались?

— Бобы, пшено и спирта чуток. — Конюх подтолкнул его под локоть. — Вы пейте, пейте, секретарь — нотарий. И не переживайте. Мяса до нового года хватит. А там, поди, освободят нас.

— Почему до нового года?

— А вы посчитайте. Полсотни солдат. Полсотни слуг. А лошадей только три. Хозяйские кони ценной породы. Летают как ласточки. Прирезать их рука не поднимется. — Конюх почесался, затолкав пальцы под суконный колпак. — В городе все лошади такие?

— Какие такие?

— Заморыши. Но это ничего… Наша повариха отменно готовит, лошадь от свиньи не отличишь.

Секретарь всунул кружку конюху в руку. Ну уж нет! Своих лошадей на корм слугам он не отдаст!

— Где лорд Мэрит?

Кряхтя, конюх встал и поплёлся в конюшню.

— Где ваш лорд? — крикнул нотарий проходящему мимо лучнику.

Солдат указал на возвышающуюся над воротами башню.

Зажав сумку под мышкой, секретарь поднялся по деревянной лестнице, спотыкаясь на высоких ступенях и чуть не падая. Войдя в караульное помещение, глянул из бойницы на толпу крестьян возле рва и пролепетал:

— Ох ты ж, сколько их… Похоже, со всех деревень сбежались. — Посмотрел на войско, стоящее на дальнем краю поля. — Флаг лорда Ксюра?..

— Какого Ксюра? — прорычал Мэрит. — Да вы успели залить глаза, секретарь — нотарий! Ни черта не видите! Это войско герцога Хилда, а с ним сукины Выродки.

— Нет же! Ксюра! — возразил нотарий и громко икнул. — Флаг герцога Хилда по центру. А вы посмотрите правее. Сиреневое полотнище. Сиреневое, а не пурпурное!

Мэрит боком втиснулся в бойницу:

— Сантар! Чей это флаг?

— Лорда Ксюра, — подтвердил племянник. — На флагштоке пурпурная лента.

— Ксюр сдал свой замок?! — опешил Мэрит.

Сантар презрительно изогнул губы:

— У него не крепость, а развалюха. Чему удивляться?

— И кто из нас залил глаза? — съязвил нотарий и покосился на лорда. — Вы бы не высовывались. Можно стрелу поймать.

— Они стоят слишком далеко, — возразил Сантар.

И вдруг его осенило! Он поражался выдержке дяди и не догадывался, что у того глазная болезнь. Мэрит попросту не мог разглядеть состав неприятельского войска, потому и не изрыгал проклятия, не брызгал слюной.

— Посмотрите на левый фланг, дядя.

— Ну, смотрю.

— Чей это флаг? — спросил Сантар и, не получив ответа, сказал: — Лорда Фрида.

— Какого хрена?.. — пробормотал Мэрит озадаченно.

— На флагштоке пурпурная лента, — ввернул нотарий. — Он тоже сдал свою крепость.

— У него особняк, — заметил Сантар.

— Да, особняк. Совсем запамятовал. — Секретарь шмыгнул носом. — Его младшие сыновья были рыцарями вашего сына, лорд Мэрит. Клялись ему в верности, а теперь стоят рядом с вашим врагом. Как же это печально…

Сантар плюнул себе под ноги:

— Гниль болотная!

Секретарь прильнул к бойнице:

— И за войском флаги. Подождите… Зелёные. Это же цвет вашего дома!

— Оттенки другие, — сказал Сантар. — Малые лорды.

— Кто? — проскрежетал зубами Мэрит.

— Гербы не вижу. Не могу сказать.

Мэрит принялся колотить кулаком по стене:

— Гниды! Жуки навозные!

Мелкие землевладельцы когда-то были свободными и полноправными людьми. Но великие лорды, пользуясь безнаказанностью, захватили их земли и превратили нетитулованных дворян в своих вассалов.

Подмятые малые лорды только номинально управляли своими владениями. Не брезговали разбойничьими набегами на чужие деревни и грабежами на дорогах. Отправляли к сюзеренам на службу своих сыновей. По первому требованию сгоняли крестьян в войско. О том, что они феодалы, а не чернь, напоминали только гербы родовых домов. Цвет их штандартов был таким же, как у сюзеренов, и отличался исключительно оттенком.

— Как же это печально, — пробормотал секретарь, еле сдерживая слёзы. — Ваш сын погиб, ваша империя рухнула.

Мэрит затряс указательным пальцем:

— Я ещё жив… Я ещё жив!

— В лучшем случае до лета. — Нотарий вновь посмотрел в бойницу. — Большое войско.

— Сколько их? — обратился Мэрит к Сантару.

— Сложно сказать. Навскидку пять сотен.

— Больше, — возразил нотарий.

— Щитоносцы Выродков и эсквайры рыцарей не являются боевыми единицами.

Секретарь вспыхнул:

— За кого вы меня принимаете? Я служу в Хранилище Грамот и прекрасно знаю, что такое боевая единица. Я говорю о малых лордах.

— На их флагштоках повязаны ленты герцога Хилда. Эти ублюдки ему сдались. Они его пленники.

— Да знаю я!

— Да ни черта вы не знаете! — кипятился Сантар. — Пленники не сражаются.

— А может, они сговорились. Может, это военная хитрость. И вообще, почему Хилд не нападает?

— Красуется, гнида, — процедил Мэрит сквозь зубы.

Герцог Рэн Хилд не красовался. Он не подводил войско к замку, опасаясь, что перепуганные крестьяне побегут в панике, а лучники в это время начнут обстрел и перебьют их.

— Холаф не стал бы отсиживаться за стенами, — проговорил Киаран, глядя на крепость. — Смелым был, решительным. А его отец только со слугами умеет воевать.

Рэн снял шлем и подшлемник. Стянул стальные перчатки. О смерти герцога Мэрита им сообщил малый лорд, управляющий крошечным феодом неподалёку от дороги. Но сначала он положил свой флаг на землю. Рэн был неприятно удивлён: вассал Холафа сдался без боя! О том, что это вассал, подсказывал цвет полотнища. Безоговорочная капитуляция была отвратительна Хилду и наводила на мысль, что у малых лордов совсем не осталось чести. Лишь потом, после объяснений, он успокоился. Оказывается, в Шамидане нет беззащитнее человека, чем мелкий феодал, потерявший покровителя.

А ещё Рэн прочёл на лице Киарана внутреннее облегчение. Лорд Айвиль знал о смерти Холафа. Знал и ничего не сказал!

— Взятие бесхозной крепости не принесёт вам славы, — вновь проговорил Киаран.

— Когда я стану королём, я приму закон, который запретит лордам вести междоусобные войны.

Айвиль посмотрел на него, как на умственно отсталого человека.

— Но сейчас я не король, — продолжил Рэн, — и хочу этим воспользоваться. У меня двести рыцарских копий и пять сотен наёмников. Этого достаточно, чтобы взять замок?

— Вполне, — кивнул Киаран. — Но зачем?

— Когда-нибудь я подарю его моему младшему сыну.

Айвиль кивком указал назад:

— У малых лордов вполне сносные замки. Выбирайте любой.

— Мне нужен этот, — стоял на своём Хилд.

Киаран подозвал командиров сотен:

— Становимся лагерем.

— Нет! — возразил Рэн. — У меня нет времени на осаду.

— Хорошо. Возьмём замок штурмом.

— Вы готовы отправить своих людей на верную смерть? — опешил Рэн.

Айвиль усмехнулся:

— Нужны лестницы, верёвки и металлические крюки. За нами лес. Рядом деревня. В поле стога соломы. Под прикрытием дыма щитоносцы пролезут в любую щель. Надо только найти слабое место в обороне. Оно обязательно есть! Подготовка займёт несколько дней. Такое вам подходит?

— Замки иногда сдают после переговоров. И не стоит сбрасывать со счетов предательство. Подумайте, о чём вы скажете лорду Мэриту.

Киаран бросил перевязь с мечом наёмнику и, раскинув руки, движением тела послал коня шагом. Двое мальчиков-щитоносцев обогнали его и пошли впереди, утопая в высокой траве. Над сухими метёлками виднелись только их головы.

Заметив всадника, крестьяне разволновались. Люди не хотели бежать в деревню, наивно полагая, что даже здесь, под стенами крепости, они находятся в безопасности. И не задумывались, что могут оказаться под градом камней и стрел своих же защитников.

Конь забрался на гребень земляного вала.

— Стрелы наложить! — раздалась команда. — Целься!

Стоя между зубцами, лучники натянули тетивы. Держа щиты в вытянутой руке, подростки сжались как пружины.

— Лорд Мэрит! — крикнул Киаран, бегая глазами по бойницам. — Вы незаконно удерживаете замок. Опустите мост и откройте ворота.

— Убирайся отсюда, грязный ублюдок! — донеслось из надворотной башни.

— Мы даём вам возможность с достоинством вынести свой штандарт из крепости и уйти. Это не будет считаться сдачей замка, потому что у этого замка нет хозяина.

— Хватит драть глотку!

— Подумайте о своих людях, если вам плевать на свою жизнь.

— Это вы скорее сдохнете под стенами с голода.

Киаран заскользил взглядом по главной башне:

— Выродки — не голуби мира. А я не повторяю дважды. Даю вам час на обдумывание. Если через час вы не покинете замок, Выродки вырежут всех. А вашу голову насадят на кол и установят перед воротами.

Развернул коня и под рыдание толпы двинулся обратно. Подъехав к войску, подозвал командиров сотен:

— На фронтальной стене пятнадцать лучников. Простые луки.

— Дальность полёта стрелы двести шагов, — заметил один из командиров.

— На всякий случай добавьте ещё пятьдесят шагов, — сказал Киаран. — В главной башне в окнах пергамент. Если поймаете ветер — попадёте.

— Поймаем, — заверил второй командир и, повернувшись к отряду, дал знак Выродкам.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Рэн.

— Хочу показать серьёзность наших намерений, — ответил Киаран. — У них простые луки, а у нас составные. Дальность полёта пятьсот шагов. Считайте, что половину сражения мы уже выиграли.

Небольшой отряд Сынов Стаи поскакал к крепости. Войско двинулось следом, подминая траву. В хвосте ехали малые лорды. Крестьяне с криками полезли на земляной вал. Защитники крепости стрелять не спешили, понимая, что их стрелы не долетят до противника.

Не доезжая до замка триста шагов, Айвиль и Хилд остановились. Группа наёмников проехал ещё немного. Выродки спешились, сняли со спины луки, изготовленные из сухожилий, дерева и рога. Щитоносцы достали из колчанов стрелы с удлинённым древком. Наконечники были плотно обтянуты лентами ткани, пропитанной зажигательной смесью. Как объяснил Киаран, при высыхании эта смесь не теряет свои свойства, горит долго и ярко. Пламя не гаснет даже в дождливую погоду.

Выродки — лучники попросили знаменосца встать сбоку от них и уставились на флаг, определяя по его трепыханию направление, скорость и порывистость ветра. Кто-то из подростков уже разжёг в шлеме огонь. Рэн направил взгляд на главную башню замка.