Дети ада

В КУПЕ

Их было двое в купе. Осенний дождик затуманил окно, за которым уныло отсчитывали километры мокрые серые телеграфные столбы. На проводах поблескивали капли. Один был по натуре живой, жизнерадостный, общительный, второй — мрачноватый, молчаливый, он безучастно смотрел в обсыпанное размазанными ветром каплями грязное окно и больше помалкивал. Иногда он морщил лоб, тер средним пальцем переносицу, страдальчески кривился, будто у него схватывал зуб.

Второй пассажир ничего не замечал, он уже битый час толковал про новый деревообделочный станок собственной конструкции. Этот станок обрабатывал древесину чище и производительнее, чем все другие станки подобного типа. Энтузиаст деревообделочной промышленности сыпал цифрами, фактами, примерами. Его ничуть не смущало, что сосед никак не реагировал и уныло смотрел в окно. Достав с верхней полки пухлый потрепанный портфель, говорливый извлек оттуда несколько деревянных, будто отполированных, дощечек и разложил на столике с белой накидкой.

— Вот образцы, — с воодушевлением показывал он. — Посмотрите, какая чистота обработки! Можно подумать, что их специально отполировали... А вот образец с обычного станка... — и он совал под нос хмурому пассажиру шершавую дощечку. — Слепому ясно, что мои образцы гораздо качественнее.

Мрачный пассажир вертел в руках дощечки, но, видно, думал о другом.

Когда его веселый сосед выговорился и умолк, второй, постукивая дощечками одна о другую в такт перестуку колес, рассказал свою историю.

Он по профессии бухгалтер, работает в областном Управлении сельского хозяйства. Его послали в командировку в район, а оттуда он попал в отдаленный колхоз, где председателем уже десятый год работает его старый, еще фронтовой, друг. Правда, последние годы они виделись редко. Встретились тепло, вспомнили военные годы, распили бутылку. На другой день началась в правлении колхоза ревизия. И бухгалтер обнаружил в денежных документах крупную недостачу. Ему стало ясно, что это не ошибка в расчетах, а неумело прикрытое хищение государственных средств. Все время, пока проводил ревизию, жил в доме друга, как говорится, ел его хлеб-соль.

Перед отъездом вечером за столом состоялся откровенный разговор, председатель не стал выкручиваться, честно сознался в хищении и просил друга покрыть его. Деньги он вернуть не мог, они давно истрачены. А пройдет ревизия, никто потом и придираться не станет...

Старый бухгалтер тут же собрался, и поздней ночью в проливной дождь ушел на станцию из дома фронтового друга. Ушел навсегда. Обо всем, конечно, он сообщил в районную прокуратуру, представил акты... Его другу теперь не миновать тюрьмы.

Изобретатель деревообделочного станка рассеянно повертел в руках образцы, потом показал две почти одинаковых дощечки ревизору.

— Посмотрите, они на первый взгляд идентичны, не так ли? А теперь всмотритесь в текстуру дерева... Одна дощечка гладкая, ровная, волокна теплого благородного рисунка. А вот другая дощечка. Она обработана на станке старой конструкции... Видите, на ней раковинки, задиры, щербинки? И рисунок смутный, расплывчатый...

— А ведь он на фронте спас мне жизнь, — глухо уронил ревизор.

— Конечно, многое зависит и от породы дерева: одно здоровое, ядреное — стукни по нему топором — запоет, как колокол, а другое — на вид-то ничем не отличается, а древесина рыхлая, с гнильцой...

— Когда же эта гнильца завелась в моем друге? — вырвалось у ревизора. — Источила его изнутри...

— У дерева врагов не счесть: жучок-древоточец, долгоносик, этот же жук усач — древоносец...

Изобретатель снова сел на своего любимого конька и стал обстоятельно распространяться о свойствах различных пород древесины. Старик-ревизор отвернулся к окну и, хмуря морщинистый лоб, невидяще смотрел на мелькающие кусты, убранные желтые поля, теряющие на ветру листву деревья.