Дети ада

2

В конце июля 1991 года Лизу Ногину пригласил к себе председатель кооператива Иосиф Шмель и сказал, что «лавочку» по прокату заграничных видеофильмов придется временно прикрыть, мол, крупнейшие американские кинофирмы предъявили СССР ультиматум: кончайте пиратничество с прокатом видеофильмов, хотите смотреть — платите как везде в мире авторский гонорар. И прекратили вести дела с государственным кинопрокатом. Короче, могут в любое время нагрянуть из налогового управления и конфисковать видеокассеты, записывающую аппаратуру. Тысячи «писателей» сделали у нас на этом выгодном бизнесе миллионы, сутки напролет пишут фильмы и продают видеокассеты. И это по всей стране.

— Мне можно заполнять анкету безработной? — невесело пошутила Лола.

— У тебя ведь остались клиенты? — сказал Иосиф Шмель, лысый с пышными черными усами полный тридцатилетний мужчина. Когда она шла к нему, заметила у здания «мерседес», возле которого прогуливался с рассеянным видом плечистый дядя в синем спортивном костюме «адидас». Это охранник и телохранитель Шмеля. Она слышала, что он до полусмерти избил двух рэкетиров, осмелившихся вымогать деньги у председателя кооператива.

— А что толку? — ответила Лола. — Не будет кассет и клиенты разбредутся.

— Надо уйти в подполье, — блеснул белоснежными зубами Иосиф Евгеньевич. — В книжном магазине мы пункт закрываем, будешь торговать кассетами на дому, а лучше на какой-нибудь нейтральной площадке. У подруги, например? Забыл как ее... у Милы? — он окинул ее оценивающим взглядом. — Или у друга. Конечно, надежного человечка.

Лола слышала, что Еся, когда был в Штатах, где у него много знакомых, вставил себе фарфоровые зубы, хвастал, что эти «зубки» обошлись ему ого-го! Мог бы на эти доллары купить компьютер и видеосистему, но здоровье дороже денег... А денег у Есика как грязи. На советские рубли он покупает доллары и марки.

— А я не погорю? — засомневалась Лола. — Раз это теперь незаконно?

— Какой закон, девочка! — рассмеялся Шмель. — У нас полное беззаконие, переходим к рынку, кто чем хочет тем и торгует. Указов полно, да их никто не выполняет. Может, ты продаешь свои собственные кассеты. Все запреты на частную торговлю сняты. Наши ребята в мэрии не дремлют...

— Дома соседи, — вслух размышляла Лола. — Мила живет далеко, кто туда поедет?

— Я думаю, все это временно, — успокоил ее кооператор. — Такая видеоиндустрия раскрутилась в стране, что ее уже невозможно никому остановить. Нас просто пугают, да мы не боимся... Хочешь хорошо кушать и весело жить, Лолочка, трудись. Мои мальчики будут тебе завозить записанные кассеты домой на Бассейную. Конечно, среди любителей может затесаться и «мусор», так ты будь внимательна: сообщи адрес только проверенным клиентам, которые к тебе все время ходят.

— Всю страну распродали, а тут спохватились, чертовы законники! — в сердцах вырвалось у нее. О правительственных махинациях с зарубежными фирмами много писалось в газетах. Миллиардами ворочают! А тут на видео ополчились.

— Недельку посиди в «подполье», а потом снова переберешься в магазин, — успокоил Шмель. — За аренду мы на месяц вперед плату внесли. А эта Мила... как она поживает?

— Позвони, — сказала Лола. — Она про тебя тоже спрашивала...

— Передавай привет, — улыбнулся Иосиф Евгеньевич. — Аппетитная бабенка!

Председатель кооператива был однажды у Милы в гостях... Не обошел он своим вниманием и Лолу. Но его любовные связи продолжались не долго. Шмель был женат и побаивался своей ревнивой супруги.

Лола вышла из небольшого, но со вкусом оформленного дизайнерами кабинета Шмеля, у него на застекленной фирменной стойке красовалась новенькая видеосистема «Сони», на тумбочке рядом с письменным столом компьютер, мудреный телефон с автоответчиком. Впрочем, все знали, что Еся, так звали сотрудники своего председателя, использует компьютер для игр, бухгалтерскими делами занимается его заместитель — кандидат исторических наук, у него тоже компьютер. Компьютеров появилось много, а вот банков с информацией в СССР нет.

День был пасмурный, серые клочковатые облака медленно двигались над влажными крышами зданий, с утра моросил дождь и асфальт на проезжей части блестел. Как всегда в последние годы у остановки общественного транспорта стояли хмурые толпы людей, у многих в руках зонтики. Автобусы и троллейбусы приходится ждать по полчаса и больше. Нет-нет, а потом идут один за другим и снова затишье. Такси пользуются лишь «капиталисты», так теперь называют богатых людей. Капиталистов сотни, может, тысячи, а бедных, нищих — миллионы. Такой вот расклад. Таксисты сами высматривают выгодных клиентов и иностранцев, которые расплачиваются валютой. Тощая коричневая собачонка вместе со всеми дожидалась у края тротуара, когда загорится зеленый свет. Вот он вспыхнул, и она деловито засеменила с улицы Марата на Невский проспект. Лола слышала, что из-за всеобщего обнищания многие владельцы стали избавляться от своих четвероногих питомцев, но и видела по телевизору, как на выставке показывали щенков, которые стоят по десять-двадцать тысяч рублей. И их покупают! Кто обнищал, а кто живет в роскоши и изобилии... Например, Еся Шмель. У него есть все, что только может пожелать смертный. Его английский бульдог стоит 12 тысяч, он сам хвастался. Весной ездил с женой и бульдогом в Лондон, чтобы познакомить кривоногого урода с выпученными глазами с породистой невестой той же породы. Об этом писали в какой-то коммерческой газете.

Еся известный бабник, он и Лолу взял на работу после того, как переспал с ней на даче в Грузино. Там много было выпито и съедено вкуснейших яств. Размягченный и удовлетворенный кооператор после бутылки виски и предложил ей место в магазине на Лиговке. Еще раза два-три он возил ее в Грузино — дача принадлежала его приятелю — а потом как-то все само собой прекратилось! Сначала увлекся Милой Бубновой — Лола сама его с ней познакомила, а потом стал ударять за блондинкой из Мюзик-холла. Еся говорил, что обожает блондинок, особенно длинноногих и грудастых.

Лола не переживала: Еся ей не нравился, быстро выдыхался в постели, раздражал своим храпом и бульканьем. И еще он во сне часто портил воздух. Лоле было смешно и противно. Мила тоже это заметила.

У кинотеатра «Колизей» она зашла в будку телефона-автомата и набрала номер Рогожина. Редкие протяжные гудки. Когда он вернется от своего псковского приятеля? Уже месяц торчит в деревне. Не то чтобы Лола особенно скучала по нему, но последнюю неделю что-то беспокоило ее: женщине всегда приятно, что у нее есть на белом свете кто-то надежный, верный. Она чувствовала, что Иван ей не изменяет. По-видимому, он относится к тому сорту мужчин, которые привязываются к одной женщине и не стремятся, как Еся, все время охотится за другими. И вот сейчас, когда все так осложнилось на работе, ей захотелось увидеть Ивана, поговорить с ним. Он умный, что-нибудь путное посоветует. Может, в свой кооператив устроит. Его генеральный — Иван как-то познакомил ее с Бобровниковым — смотрел на нее масляными глазами... Взять да ему позвонить? Нет, Иван обидится. Не сегодня-завтра вернется. Не два же месяца у него отпуск?

«Придется уйти в подполье...» — сказал Шмель. Он-то сам не уходит, а ей предлагает! Что она, революционерка? Вера Засулич? Или как там еще звали другую... Фигнер, что ли? Сплошные Веры! Дома торговать кассетами она не будет — соседи со свету сживут. И так на каждого ее гостя смотрят как на врага. Особенно опасаются Реваза: о кавказцах в городе дурная слава... Можно потолковать с Милой Бубновой, она живет в двухкомнатной квартире на Торжковской улице, метро «Черная речка». Пока она на работе, Лола будет принимать своих клиентов... Нет, все-таки далековато от центра. Они привыкли приходить к ней на Лиговку, кто же попрется на Торжковскую? Вот задал ей задачку Еся Шмель!

Лола зашла в другую будку и позвонила подруге. Мила оказалась дома, слышно было как играл магнитофон. Лола еще не успела сообщить, что хочет повидаться, как подружка весело заявила, что ждет ее, у нее хорошая компания, выпивка-закуска, и все будут рады с ней познакомиться...

«А почему бы и нет? — выйдя из будки, подумала Лола. — Мой Ваня где-то рыбку ловит, может, завел роман с дояркой или телятницей, а я тут страдай?..» Это она, конечно, преувеличила: Лола не умела страдать, как-то так получалось, что жизнь не доставляла ей особенных горестей, ребенок пристроен у родителей, да признаться она от него отвыкла и не скучает. И ему там лучше. Про Ивана она вспомнила лишь когда на минутку почувствовала себя одинокой, покинутой... Кстати, она уже проголодалась, а у Милки, наверное, стол ломится от выпивки и закуски. Подруга имеет дела только с богатыми мужичками, бедных она презирает. Пусть за колготки и сигареты отдаются им зеленые дурочки. Или страшилкины. Говорят, что уродины сами ставят бутылку мужчине?..

Ближайшее метро «Маяковская», через пятнадцать минут она будет у Милы Бубновой. У кассового аппарата на нее налетел черноусый в гигантской кепке мужчина, белозубо заулыбался и сказал с южным акцентом:

— Дэвушка, зачем спешишь? Куда спешить? Такие красивые должны ездить на лимузинах...

— Отвали, дядя!

Лола даже не стала слушать, сам толкнул и вроде бы укоряет! Ну и нахалы эти юркие ребята с рынков! Хватит с нее Реваза. Кстати, тоже куда-то запропастился, уже две недели не появляется в магазине и не звонит. Лола все больше склонялась к тому, что он и этот лысый с жестокими глазами, которому Реваз подставил ее пьяную, замешаны в той краже на квартире Рогожина. Когда они выпивали на улице Достоевского у Реваза, он что-то такое сказал, что насторожило женщину, почувствовав это, они тут же перевели разговор на другое. Интересная штука получается: когда у тебя много мужчин, ты больше всего чувствуешь себя одинокой и неприкаянной! И все же жаль, что Ивана нет в городе...