Дети ада

3

Глобов и Рогожин, прижав бинокли к глазам, всматривались с борта катера в расстилающуюся перед ними водную гладь. Белая ночь на заливе была теплой, в той стороне, где ненадолго скрылось солнце за узкими, длинными тучами, небо было будто объято пламенем: багровая широкая полоса, казалось, выходила из воды и поднималась до туч, скорее это были вовсе и не тучи, а темные перистые облака, они напоминали зажженные с одного конца гигантские сигары. Над большим камнем-валуном с криками кружили чайки. Или кто-то гнездо их потревожил или подошла к берегу корюшка. Катер стоял в лагуне. Со стороны моря можно было подумать, что он все еще на приколе и на нем никого нет. На самом деле он был в полной боевой готовности: моторист в кабине замер у пульта со штурвалом, четверо вооруженных боевиков сгрудились в тесной каюте, лишь Рогожин и Андрей Семенович находились на палубе, спрятавшись за лебедкой, которой был оснащен катер. Подальше у причала со спущенным парусом покачивалась яхта. С катера отчетливо была видна черная моторка с четырьмя пассажирами на борту: трое мужчин в рубашках и джинсах и золотоволосая высокая женщина. К моторке приближалась голубая, с красной полосой, плоскодонка. На веслах был помощник начальника охранного отряда. При нем полиэтиленовая сумка с пачками денег — выкуп за Натали Вольскую. Деньги были в основном в крупных купюрах. Преступники все предусмотрели: даже это, а чтобы не погореть — назначили вечернее время. Встреча должна была состояться на воде, а не на берегу, как они сначала сказали, деньги привезти должен был лишь один человек и на весельной лодке. Чей катер, похитители вряд ли знали. Его привезли две недели назад. А если и знали, то полагали, что он еще не готов к плаванию. Еще вчера стоял на стапелях. И людям Глобова пришлось проделать титаническую работу, чтобы привести его в рабочее состояние, спустить ночью на воду и отрегулировать еще не обкатанный двигатель. Скорость у нового катера все равно была побольше, чем у моторки с мощным мотором «Вихрь». Так заявил моторист.

Иван мог и не участвовать в операции, но он сам вместе с новым начальником охранного отряда Иваном Лукиным разработал, до этого выяснив, кому принадлежит моторка и кто участвовал в похищении артистки, план захвата бандитов. Он привык доводить свои дела до конца, тем более, финал всей этой загадочной истории обещал быть интересным.

Самым неожиданным оказалось, что главным организатором похищения был уволенный Глобовым бывший руководитель охранного отряда Тимур Шураев. Типичный наемник, уличенный в неблаговидных делах, вымогательстве денег у клиентов миллионера, приставании к Натали, он был с позором изгнан из империи миллионера, но, видно, затаил злобу. Прекрасно зная всю систему в предприятиях Андрея Семеновича, тем более, его быт, дом, дачу, привычки, Шураев решил «тряхнуть» своего бывшего шефа. Как потом выяснилось, он после полученного куша за артистку, которая ему давно нравилась, намеревался не возвращать ее, а вместе с ней и деньгами улететь в другое суверенное государство ближнего зарубежья. У него уже и билеты были куплены. И там ему ничего не грозило. Преследуя бандитов на своей территории, правоохранительные органы бывших советских республик сквозь пальцы смотрели на то, как их граждане грабят, насилуют, убивают в России.

Когда до встречи плоскодонки с моторкой оставались считанные секунды, Иван Лукин приказал включить мотор. Вряд ли похитители могли расслышать его гул — у них «Вихрь» молотил на малых оборотах. Догадываясь о планах Шураева, Рогожин был уверен, что тот попытается, забрав выкуп, умчаться вместе с бандитами и Натали подальше от Комарово. Про авиационный билет он тогда еще не знал. Двигатель взревел и тут же умолк. Моторист снова и снова запускал его кнопочным стартером, но тот не хотел заводиться. Взбешенный Лукин, жестикулируя, выговаривал мотористу — молодому парню с шапкой длинных курчавых смоляных волос.

— Уверял, сопляк, что движок не подведет! — с досадой вырвалось у Андрея Семеновича.

— Что вы хотите: не обкатанный мотор, — донесся до них расстроенный голос моториста. — Прошлой ночью я его завел с первого раза, честное слово!

Наконец, двигатель ровно заработал, а в это время лодка уже приближалась к моторке и там шли переговоры. Дальше события развивались стремительно: Шураев взмахнул неожиданно появившейся у него резиновой дубинкой — и его бывший помощник рухнул в лодку. Пакет с деньгами уже был у подручного Шураева. Может, бандиты и удрали бы — Иван сомневался, что катер с неприработанным двигателем догонит моторку — но жестокий предводитель банды ломом стал пробивать дно плоскодонки. Видно, у них все до мелочей было предусмотрено, раз лом захватили с собой.

Катер они заметили, когда тот уже был метрах в пятидесяти от них. Плоскодонка оказалась плавучей и даже с дырой в днище не хотела тонуть. Это обстоятельство и спасло от верной гибели помощника начальника охранного отряда. Он пришел в себя лишь на берегу, куда отбуксировали лодку, когда уже все закончилось.

«Вихрь» — в отличие от их движка работал как часы, но уйти уже было невозможно. Катер несся наперерез, двигатель натужно ревел на полных оборотах, даже в ушах звенело. Моторист морщился у пульта. Удар пришелся острым носом в середину моторки. Она развалилась пополам, люди с нее с криками посыпались в воду. Иван и Глобов знали, что Натали плавает, как дельфин, поэтому охранники первым делом стали вытаскивать из воды мужчин. Бросили оба красных спасательных круга. Иван поразился, как четко и хладнокровно они делали свое дело: вытащив мокрого, барахтающегося бандита они увесистой резиновой дубинкой били его по голове и бросили на палубу у борта. Там уже принимал обмякшее тело другой охранник и быстро заведя руки за спину, защелкивал наручники. Тимура Шураева вытащили последним. Высокий, с прилипшими к узкому лбу черными волосами и тонкими усиками, он стоял перед своим бывшим шефом и кривил красные губы в злобной усмешке.

— Перехитрил ты меня, начальник! — произнес, сплюнув за борт. — Не знал, что это твой катер, а то не видать бы тебе ни «капусты», ни Наташки.

Говорил он без малейшего акцента, не заметно было, что очень уж напуган. Впрочем, Глобов подбирал в охранный отряд ребят не робкого десятка.

— Ошибаешься, Тимур, — спокойно ответил миллионер. — Я и без катера бы тебя не упустил. Самолет, на который ты взял билеты, в Пулково с летного поля не взлетел бы, пока я тебя оттуда за шиворот не вытащил бы. Ты ведь знаешь меня: редко кому доводилось надуть.

Шураев чихнул, заставив Андрея Семеновича отшатнуться, облизал губы и с ухмылкой заметил:

— А Наташку твою я поимел, начальник! Классная телка...

Впервые Иван увидел, как исказилось от бешенства лицо Глобова. Не ожидал и подобной реакции от него: мощным ударом правой в лицо Андрей Семенович отправил Шураева на дощатую палубу. Тот стукнулся головой с таким треском, что можно было подумать, что она разлетелась вдребезги. Однако бандит пружинисто вскочил на ноги, выхватил из-за пояса финку, но сильный удар резиновой дубинки сзади заставил его снова опуститься на палубу. На этот раз, по-видимому, надолго. Играя черной дубинкой с пластмассовой рукоятью, Иван Лукин — это он свалил Тимура — улыбнулся:

— У вас отличный удар, босс!

Глобов не ответил, он искал глазами на воде Натали.

— Этих ублюдков сдадим в милицию, или сами с ними разберемся? — в спину ему сказал начальник отряда. — Я бы этому... — он ткнул ногой моргавшего на палубе глазами Шураева. — Яйца отрезал.

— Лучше убейте, — пробурчал тот. Глаза его были подернуты мутной дымкой, губы побледнели. Кто-то из охранников уже успел защелкнуть на его руках наручники.

— А что: это идея! — сказал Андрей Семенович. — Ладно, не будем руки марать об эту погань, позвони в отделение — они в курсе и заберут их. Да сначала обыщи всех, если есть оружие — себе оставим.

— Автомат утопили, — пробурчал Лукин. — Я надену костюм с аквалангом и разыщу. Место запомнил.

Натали плавала в темной воде неподалеку и с опаской поглядывала на катер. Пакет с деньгами был уже извлечен из воды и лежал у ног Глобова. Они позаботились, чтобы деньги не промокли. Кстати, их было намного меньше, чем запросил Шураев. Они знали, что у него не будет времени пересчитать их.

— Как водичка? — ласково спросил Андрей Семенович, глядя сверху на свою любовницу. Волосы ее слиплись, фиолетовые глаза, осененные длинными черными ресницами, смотрели на них.

— Привет, Иван Васильевич! — сказала она, проигнорировав слова миллионера. — Без вас тут не происходит ни одного мероприятия.

— Я — ваш ангел-хранитель, — улыбнулся Иван.

— Я думаю, Андрюша, не податься ли мне вплавь в Константинополь? — чуть хриплым голосом сказала Натали. — Иван Васильевич, вы не скажете, сколько отсюда до Турции?

— Почему ты у него спрашиваешь? — ревниво осведомился Глобов.

— Рогожин среди вас самый эрудированный, — хихикнула она. — Убеждена, что это он все придумал!

Андрей Семенович бросил на Ивана многозначительный взгляд, мол, ей не откажешь в проницательности!

— Ты очень испугалась? — спросил он.

— Я знала, что ты не допустишь, чтобы эта скотина похитила меня, — ответила Натали.

— Тебя что, лебедкой поднимать на палубу? — сдвинул густые брови Андрей Семенович. — Вода нынче прохладная.

Натали отплыла подальше от борта. Длинные русые волосы извивались у нее за спиной, золотистая прядь прилепилась к щеке. Глаза стали светлыми, как вода.

— Обещаешь, что отвезешь меня в Турцию? — произнесла она, с улыбкой глядя на них. Щеки ее порозовели, она совсем не чувствовала себя жертвой.

— Почему в Турцию? — голос миллионера помягчел. — Мы можем в Африку или Америку.

Иван вспомнил некогда популярную песню: «Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна-а-а!» Сколько фальшивых, лживых произведений наклепали придворные поэты, прозаики, киношники! И сейчас суетятся в демократическом муравейнике, клюют денежку, славят новых кумиров. Какой-то умный писатель сказал, что Горький — верный ленинец — оказал медвежью услугу русской литературе, организовав Союз писателей, куда набилось разной швали — не счесть! Писатели, особенно настоящие — это не стадо, которым нужен поводырь. А в стаде они почти все и блеяли одинаково, слушаясь своих пастухов.

Натали подплыла к борту, протянула тонкую белую руку и Иван, ближе всех стоявший у металлического поручня, извлек ее из воды. Сиреневая рубашка и короткая юбка облепили ее роскошную фигуру. Крупные соски вызывающе торчали сквозь тонкую материю. На палубе у ее ног сразу же образовалась лужа. Она была босиком, на перламутровых ногтях нежно розовел лак. Иван подумал, что Глобов не простит ей измены... Впрочем, о какой измене может идти речь? Красивая женщина попала в лапы жестокого бандита, который мог запросто ее изнасиловать. Это только в старинных романах Дюма и Вальтера Скотта благородные предводители разбойников сами из дворян, джентльменски обращались со своими знатными пленницами.

Слов нет — Натали Вольская красива и, конечно, Глобов не охладеет к ней из-за того, что произошло. Наверное, даже простил бы ее даже в том случае, если бы она добровольно пошла на сделку с Шураевым. Любит миллионер ее, а любовь сильна не только ненавистью, а и прощением. И будто подтверждая мысли Рогожина, Андрей Семенович, не стесняясь присутствия своих людей, сказал:

— Натали, будь моей женой, а? Мне надоело тебя вызволять из разных идиотских историй.

— Ты ведь знаешь, Андрей, что я тебя не люблю, — так же, не смущаясь, ответила она, передернув плечами. Становилось прохладно и на ее обнаженных руках высыпали мурашки.

— Кого же ты любишь? — уязвленно спросил он.

— Никого. И это ты тоже знаешь.

— Может, моих чувств нам на двоих хватит? — настаивал он.

Натали перевела взгляд своих снова синих глаз на море, проводила взглядом чайку пролетавшую над катером. На воде, покачиваясь, медленно приближалась к берегу передняя часть моторки — корма вместе с тяжелым мотором ушла на дно.

— Ты любишь деньги, Андрей, свои предприятия, а я для тебя — вечерняя забава, — грустно произнесла она.

— Ты хочешь, чтобы я все бросил?

— Упаси Бог! — повернула она к нему улыбающееся лицо. — У тебя талант к этому и зарывать его в землю... — она снова взглянула на черный обломок на воде. — Или топить на дне морском — великий грех!

Глобов снял куртку и набросил на артистку. Одна рука его осталась на ее плече. Мокрые, слипшиеся пряди ее волос намочили материю. Иван, да и остальные на катере поняли, что сейчас для этих двоих они не существуют. И присутствовать при столь откровенном разговоре мужчины и женщины было неловко. Лукин и его парни спустились в каюту, моторист спрятался в своей плексигласовой рубке, а Иван отошел к другому борту. Катер с выключенным мотором покачивался на волне. И непонятно было, то ли он приближается к берегу, то ли удаляется в море.

— Ребята, запомнили место, где мы ударили в лодку? — нагнувшись к каюте, крикнул Глобов. — Мотор нужно достать. Это наш законный трофей... Иван, не забудь про автомат... — Это Лукину.

— Видишь, какой ты, Андрей, — сказала Натали. — Признаешься мне в любви...

— Я тебе сделал предложение, — перебил он.

— А сам думаешь о каком-то паршивом моторе, — закончила она. — Да-а, а сколько эти подонки потребовали за меня?

— Много, — усмехнулся Андрей Семенович. — Потребуй они в несколько раз больше, я все равно заплатил бы.

— Значит, я для тебя дороже денег?

— Ты не замерзла? — заглянул ей в глаза он.

— Ты никогда не был жадным...

— Ты мне не ответила, Натали, — мягко напомнил он. — Когда свадьба?

— Не гони коней. Я подумаю.

— Даже самые серьезные сделки я совершаю быстро...

— Выходит, это тоже сделка?

— Не придирайся к словам.

— И все-таки тебе придется потерпеть.

Она была восхитительна в этот предзакатный час. Волосы у висков подсохли и завились в тугие колечки, глаза стали цвета вечернего неба, алые губы приоткрыты, заметна жемчужная полоска ровных зубов. Даже длинная царапина на стройной ноге не портила ее, так же, как и порванная у плеча сиреневая рубашка.

— Наташа, ты должна мне сейчас ответить, — скрывая горечь, сказал Андрей Семенович. И в голосе его прозвучали еще и просительные нотки. — Я тебе сделал предложение при всей команде нашего маленького корабля.

— Я согласна, если ты...

— Что я? — в его глазах блеснул счастливый огонек и Иван искренне порадовался за него. Артистка была, по-видимому, таким человеком, к которым никакая грязь не пристает. Она разговаривала с миллионером, как благородная леди, да и выглядела принцессой.

— Если ты сейчас меня увезешь в Турцию! — негромко произнесла она. В глазах вызов и ожидание.

«Чего это она привязалась к нему с этой Турцией? — подумал Рогожин. — Заказывала бы уж, действительно, сразу Нью-Йорк!»

— Моторист! — заорал Глобов. — Заводи эту шарманку, мы отправляемся в Турцию!

— Куда? — выглянуло из рубки изумленное лицо молодого моториста.

Андрей Семенович неопределенно махнул рукой в сторону моря:

— Полный вперед!

— В Константинополь, — сказала Натали. — Мой прадед в восемнадцатом отбыл туда на пароходе.

— Хоть к черту на рога! — захохотал миллионер. — Только вместе с тобой, Наташка!

— Может, я тебя скоро и полюблю, мой дорогой! — нежно произнесла она.

— Меня все-таки высадите где-нибудь поближе, — улыбнулся Иван. — Остались кое-какие дела в России...