Лотосовый Терем

Глава 51. Провал

— Понял что? — Фан Добин уставился на Ли Ляньхуа. — Неужто ты разобрался, кто застрелил Хэй Сишуая? Или почему несколько десятков лет назад госпожа Янь решила убить Янь Цинтяня? — Он ни капли в это не верил, пусть Ли Ляньхуа и правда немножко умнее его, но судя по рассказанному Шэ Маном, дело было слишком запутанное и небрежно записанное, к тому же, кто знает, что в этих документах истинная правда, а что — полная чушь?

Ли Ляньхуа раскрыл ладонь и с досадой посмотрел на “рубец”.

— Ни в чём я не разобрался, вот только заметил, что фамилия семьи — Янь, и у Яньло-вана тоже фамилия Янь.

Фан Добин остолбенел.

— Хочешь сказать… “Сад чистой воды” семьи Янь — это “Чертоги Жёлтого источника”? А Янь Цинтянь на самом деле Яньло-ван?

Ли Ляньхуа вздохнул.

— Если Янь Цинтянь был Яньло-ваном, то он должен был обладать невиданным боевым мастерством, разве такой человек мог погибнуть от руки своей жены? Неужели её боевое мастерство было выше?

Фан Добин снова замер.

— Это… ну… даже героям сложно преодолеть чары красавицы… Был неосторожен и умер под пионом*, такое тоже случается.

Имеется в виду смерть во время любовных утех.

— Это первый вопрос, — пробормотал Ли Ляньхуа. — Опустим пока, почему Янь Цинтянь погиб от руки жены, но кто тот человек, что умер в “провале” вместе с “Бычьей головой и Лошадиной мордой”?

— Один из них точно должен быть Яньло-ваном, — воскликнул Фан Добин.

Ли Ляньхуа, словно и вовсе не слыша друга, продолжал бормотать:

— Это второй вопрос. Опуская смерть Янь Цинтяня и подозрения о личности скелета, каким образом исчезнувший в “провале” а-Хуан утонул в реке уезда Уюань? Это третий вопрос. И наконец, что именно выстрелило в Хэй Сишуая?

— Ты меня спрашиваешь, а мне кого спросить? Как… как это всё связано с Яньло-ваном?

Ли Ляньхуа посмотрел на него с жалостью, взглядом, каким часто смотрел на него… как будто смотрел на свинью.

— Ты правда не понял?

— Понял что? — Фан Добин чуть не сошёл с ума — только что этот занудный Шэ Ман шесть раз изложил историю семьи Янь, естественно, он услышал каждое слово, однако ничего толкового.

Ли Ляньхуа с превеликим огорчением покачал головой.

— Шэ Ман сказал, что тело Янь Цинтяня оставили в управлении посёлка, и в итоге оно пропало.

— И что с того?

— Не забывай, семья Янь не полностью исчезла, оставался ещё домоправитель Янь Фу, — медленно объяснил Ли Ляньхуа. — К тому же, их поместье “сгорело дотла вскоре после убийства”, а в тот момент деньги ещё были. Будучи домоправителем “Сада чистой воды”, верным слугой, решившим остаться сторожить родную землю после разорения, гибели и упадка семьи, Янь Фу не забрал тело Янь Цинтяня, чтобы похоронить. Почему?

Фан Добин затрепетал от страха, он не заметил ничего неправильного, а ведь в самом деле, почему Янь Фу не устроил Янь Цинтяню достойное погребение? Ли Ляньхуа наклонился вперёд, приблизившись к Фан Добину, посмотрел на его испуганное лицо и весело улыбнулся.

— Почему Янь Фу не похоронил Янь Цинтяня? Возможные причины две: первая — проблема в Янь Цинтяне, вторая — проблема в Янь Фу.

Эти слова по-настоящему потрясли Фан Добина.

— Проблема в Янь Цинтяне? — хрипло переспросил он.

— Неважно, проблема в нём или в Янь Фу, не забывай, у них обоих фамилия Янь.

Фан Добин резко встал, переменившись в лице.

— Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать… по-твоему…

В этот момент Ли Ляньхуа вздохнул и пробормотал:

— Потому я и сказал, что боюсь, Яньло-ван явится к дверям, а ты не понял.

Фан Добин тяжело опустился на стул, в душе он трепетал от страха, но всё ещё не сдался и хотел высказать своё веское несогласие с умозаключениями Ли Ляньхуа, как вдруг кто-то тихонько постучал в двери. Ли Ляньхуа как раз сказал “боюсь, что Яньло-ван явится к дверям”, и услышав стук в двери, Фан Добин весь покрылся холодным потом.

— Позвольте узнать… Гос… Господин Неподкупный… дома? — послышался за дверями боязливый, очень слабый женский голосок.

Фан Добин с Ли Ляньхуа переглянулись, Ли Ляньхуа кашлянул и мягко пригласил:

— Барышня, прошу, входите.

Двери медленно приоткрылись, на пороге стояла изнурённая молодая женщина в потрёпанном платье. В руках она держала бамбуковую корзину с курицей.

— Господин Неподкупный, умоляю о справедливости ради моего а-Хуана… Мой а-Хуан погиб ни за что…

При виде этой мелкой курицы у Фан Добина в душе зародилось нехорошее предчувствие. Когда женщина разглядела роскошные одежды Фан Добина, её взгляд ещё больше переполнился смятением и страхом, и она вдруг рухнула на колени.

— У простой женщины… Лихуа нет ничего, чтобы преподнести господину, оставленных а-Хуаном денег хватило только на курицу… Пожалуйста, господин Неподкупный, накажите виновных в смерти моего мужа!

Она ничком упала на пол и принялась отбивать поклоны, курица выскочила из корзины и, горделиво выпятив грудь, засновала перед ногами Фан Добина и Ли Ляньхуа, успевая и крутить головой, и гадить.

Друзья беспомощно уставились друг на друга.

— Госпожа Хуан, пожалуйста, встаньте, — ласково и чрезвычайно терпеливо попросил Ли Ляньхуа. — Вы говорите, а-Хуан погиб незаслуженно, так что же всё-таки произошло? — Он всегда проявлял к женщинам особую мягкость и участие, Фан Добин же не сводил пристального взгляда с курицы, прикидывая, как бы прогнать её из дома.

Эта молодая женщина в лохмотьях была женой лоточника а-Хуана, звали её Чэнь Лихуа. Едва услышав от полового Дабая, что с тайной проверкой прибыл большой чиновник, она схватила курицу и кинулась жаловаться.

— Несправедливо-о-о! Господин Шэ сказал, что а-Хуан утонул, но у него же всё лицо было в зелёных и лиловых пятнах, из всех отверстий текла кровь, а когда воткнули серебряную иглу, она почернела. Его точно отравили! Все знают, что мой а-Хуан был прекрасным пловцом, он не мог утонуть! Господин Неподкупный, прошу, разберитесь! Поймайте злодея, чтобы мой а-Хуан мог покоиться с миром!

— А-Хуана отравили? — удивился Фан Добин.

Чэнь Лихуа закивала.

— Выходит, а-Хуана отравили, однако тело всплыло в реке Уюан, ах, вот как, не исключено, что преступник выбросил тело после убийства. Госпожа Хуан, не печальтесь, мой молодой господин восстановит справедливость в отношении а-Хуана и отыщет преступника, поднимайтесь и заберите свою курицу.

Услышав эти слова, Чэнь Лихуа почувствовала огромное облегчение, эти двое великих Неподкупных оказались вовсе не такими грозными и пугающими, как она себе представляла — похоже, остались ещё в мире честные чиновники. Она невольно была тронута.

— Нет-нет, это мой дар господам, как я могу забрать её с собой?

— Э-м-м… Этот чиновник не умеет резать кур, — сказал Фан Добин.

— Госпожа Хуан, — со смехом вклинился Ли Ляньхуа, — восстанавливать справедливость для простых людей — долг моего господина, это закон неба и принцип земли. Как говорится, кто живёт на императорское жалованье, разделяет тревоги императора, кто ест за государственный счёт, разумеется, должен думать о благополучии Поднебесной, так что в вашей курице нет необходимости.

Фан Добин фыркнул и бесстрастно произнёс:

— Советник верно говорит.

Чэнь Лихуа отбила восемь поклонов перед Фан Добином.

— Я только прошу справедливости ради моего мужа, и пусть в следующей жизни я буду хоть коровой, хоть лошадью, но не забуду признательности двум господам.

— Я вовсе не господин… — начал было Ли Ляньхуа.

Чэнь Лихуа вдруг развернулась и отбила восемь поклонов и ему.

— Я пойду.

Она и правда была женщина простая: сказала, что уходит — и ушла, однако курицу с собой не забрала. Переглянувшись, друзья обменялись горькими усмешками. Через некоторое время курица залезла под шкаф, стоящий на восточной стороне, Фан Добин только и мог, что притвориться, будто ничего не заметил.

— Так а-Хуана отравили? Вот так дела… Чем дальше, тем всё более странно. Эй? Ли Ляньхуа! Ли! Ляньхуа! — Глядя, как друг нагнувшись ловит курицу, он заскрежетал зубами. — Ты не мог бы не ловить курицу передо мной?

— Нет, — ответил Ли Ляньхуа.

— Завтра я пришлю тебе тысячу таких куриц, а сейчас ты не мог бы выползти и продолжить обсуждение дела с “этим чиновником”?

— А… — Ли Ляньхуа уже вытащил курицу из-под шкафа, зажал ей крылья и поднял, развернувшись к Фан Добину с чрезвычайно радостной улыбкой. — Эта неописуемо прекрасная курица совершенно отличается от тех, что тебе приходилось есть…

У Фан Добина дёрнулось ухо, он вдруг насторожился.

— Чем отличается?

Ли Ляньхуа приподнял птицу.

— Отличается тем, что эта курица страдает поносом.

— Что ты имеешь в виду? — завопил Фан Добин. — Хочешь сказать, эта курица больна птичьей чумой?

— Да что ж такое, — улыбнулся Ли Ляньхуа. — Я лишь хочу сказать, не вздумай завтра присылать мне тысячу таких куриц.

Он потыкал курицу со всех сторон, вырвал перо и увидел, что кожа у неё несколько синеватая, неожиданно послышался шмяк — птица снова нагадила. Фан Добин вскрикнул — в курином помёте виднелась кровь.

— Она… что это с ней?

Ли Ляньхуа огорчённо посмотрел на вроде бы ещё молодую курицу.

— Если купишь в Сяоюане тысячу куриц, боюсь, девятьсот девяносто девять будут такими же, так что не вздумай, а лучше подожди, пока я не перееду в другое место… Здесь фэншуй не слишком хорош…

— Неужто жена а-Хуана осмелилась отравить курицу, чтобы погубить господина чиновника? — Фан Добин вдруг пришёл в ярость, стиснул зубы, совершенно позабыв, что на самом деле никакой не чиновник, и ударил по столу. — Что за коварная женщина, возмутительно!

— Не злитесь, господин, — усмехнулся Ли Ляньхуа. — Хоть эта курица и не будет хороша на вкус, но она не чумная. Когда я покупал продукты, тщательно рассмотрел: большинство птицы и скотины, которую выращивают селяне Сяоюаня, страдает поносом, выглядит неказисто, имеет изъяны вроде пятен — так что жена а-Хуана не травила птицу.

Фан Добин уставился на пятно кровавого помёта.

— Раз утверждаешь, что с этой курицей нет проблем, что же, ты и съесть её готов?

— Она годится в пищу, если только ты убьёшь её и сваришь, я без проблем съем её, — беззаботно ответил Ли Ляньхуа. — Вот и займись этим, а я выйду ненадолго.

— Куда это ты собрался? — удивился Фан Добин.

Ли Ляньхуа посмотрел на небо.

— На рынок. Время позднее, пора купить что-нибудь на ужин.

Фан Добин потерял дар речи, но не мог ничего возразить, потому только выразительно фыркнул.

— Ступай.

Ли Ляньхуа с улыбкой на лице шёл по рыночной улице посёлка Сяоюань. День был жаркий, но к вечеру поднялся приятный ветерок. Он не стал покупать продукты, а прошёл через рынок до лавки на самом его конце, остановился перед дверями и легонько постучал дверным кольцом.

— Что угодно господину? — послышался изнутри хриплый голос.

Это была кузнечная лавка, в глубине её сидел старик, а все стены были увешаны отлично сработанными клинками, блестящими и весьма острыми на вид.

— Ничего, я лишь хотел задать старшему Яню один вопрос, — с улыбкой сказал Ли Ляньхуа.

— Что за вопрос? — спросил Янь Фу. — Если опять о жемчуге и жадеите семьи Янь, то… кхэ-кхэ… нет значит нет…

— Нет, это… касательно противоядия…

Янь Фу не дрогнул, но надолго замолчал и ничего не ответил.

Терпеливо наблюдая за ним, Ли Ляньхуа очень мягко и осторожно повторил:

— Вы не нашли противоядие?

Янь Фу тяжело вздохнул и прохрипел:

— Нет. — Он медленно вышел из глубин лавки, оперся рукой о дверную раму, сгорбив спину, и посмотрел на озарённого солнцем Ли Ляньхуа. — За тридцать лет немало людей приходило искать “Чертоги Жёлтого источника”, но никто не разгадал правду. Молодой человек, а ты и впрямь не так-то прост. — Он задрал голову, бездумно глядя на вечернюю зарю и медленно спросил: — В чём же я ошибся, что ты сумел разглядеть истину?

— Я прожил в Сяоюане немало дней, люди здесь неплохие, и пусть заброшенное кладбище портит вид, зато там дует ветерок и прохладно, только одно неудобство мешает. — Ли Ляньхуа вздохнул. — Проблема питьевой воды. — Сделав два шага вперёд, он встал под навес кузнечной лавки, как и Янь Фу, оперся о дверную раму и поднял голову к заходящему солнцу. — Похоже, местные селяне не роют колодцы, и чтобы попить воды, надо бежать за ней к реке Уюань. Поэтому когда я случайно уронил две серебряные монетки в “провал” и обнаружил, что там есть вода, то ужасно обрадовался.

— Хочешь сказать, ты раскопал “провал” не ради “Канона Жёлтого источника”, а ради колодца? — хмыкнул Янь Фу.

— Так и есть, — смущённо ответил Ли Ляньхуа.

— На дне “провала” на самом деле не на что смотреть, — равнодушно сказал Янь Фу.

— На дне “провала”… — Ли Ляньхуа снова вздохнул. — Все, кто дойдёт до дна, могут увидеть человеческие кости. Размер “провала” — с голову человека, верхний слой желтозёма, по которому много лет топтались люди, невероятно твёрдый, как же тогда эти кости туда попали? Об этом любой задумается. Однако ответ очень прост. В той воде есть рыбьи кости, следовательно, вода в “провале” вовсе не дождевая, а как-то связана с рекой, иначе неоткуда было бы взяться такому количеству рыбы. А значит, в том, что а-Хуан упал в воду и исчез, а затем его тело всплыло в реке Уюань, нет ничего удивительного, ему не повезло попасть в подземное течение, которое и вынесло его наружу.

Янь Фу хмыкнул.

— Говоришь, что просто, но ты первый, кто понял, что у реки есть подземное течение.

На лице Ли Ляньхуа отразилось смущение.

— И всё же вопрос не в том, как люди туда попали, а в том, почему они не выбрались?

Глаза Янь Фу слегка сверкнули, он фыркнул.

— Уж если человек проник в “провал” по реке, то почему половина “Бычьей головы и Лошадиной морды” не выбрался? — продолжал Ли Ляньхуа. — Он явно выжил после того, как его отделили от брата, и не просто выжил — ещё умудрился выкопать длинный туннель и оставить на железных воротах в пещере множество царапин — однако почему же он не бежал по реке?

— Почему же? — бесстрастно повторил Янь Фу.

— Очевидно, по какой-то причине по реке нельзя было выбраться.

Янь Фу не ответил, только взгляд у него стал какой-то странный, он уставился на брусчатку за порогом лавки — этот сгорбившийся старик смотрел так, словно в этот момент вспоминал свою жизнь.

— Почему по реке нельзя было выбраться? — медленно проговорил Ли Ляньхуа. — Начать следует со смерти а-Хуана. Он попал в реку, но по словам его жены, он отличный пловец, как же он мог утонуть? И почему весь был синюшный, а из семи отверстий шла кровь? Даже простая селянка знает… кровь хлынула из всех семи отверстий — это отравление. — Он повернул голову и бросил взгляд на Янь Фу. — Всё дно “провала” усыпано рыбьими костями, “Бычья голова и Лошадиная морда” умер там, а-Хуана течением реки вынесло наружу, но он уже отравился и утонул — очевидно, вода ядовита!

Янь Фу тоже медленно повернул голову и посмотрел на Ли Ляньхуа.

— Верно, вода в реке ядовита, но… — Его хриплый голос умолк, он не продолжил фразу.

— Но тогда вы об этом не знали, — не спеша, подхватил Ли Ляньхуа.

Спина Янь Фу как будто сгорбилась ещё сильнее, он вытащил из лавки табурет и сел.

— Почему вода в “провале” может быть ядовита? Откуда взялся яд? — по-прежнему мягко продолжал Ли Ляньхуа, бросив взгляд на Янь Фу. — Это ответ на вопрос “почему а-Хуан утонул в реке Уюань”, но проблема в том, что на дне “провала” был не только он один. — Он медленно проговорил: — Откуда взялся яд, пока можно опустить. Кто-то тайком перемещался по секретному речному пути между посёлком Сяоюань и этой пещерой, очевидно, происходило что-то необычное, кто, зачем и откуда проникал в эту пещеру? Начать следует со странных звуков из “провала”. — Ли Ляньхуа вытянул руку и пальцем провёл в воздухе кривую линию. — “Провал” находится на заброшенном кладбище, раз это холм, а “провал” расположен на его наветренной стороне, то ночной ветер, проникая в дыру, создаёт звуки, подобные воплям призраков и волчьему вою… Хотя “провал” очень глубокий, почти десять с лишним чжанов глубиной, но так как вход на вершине холма, на самом деле его дно находится не настолько низко, как представляется людям, а здесь… — Он медленно перевёл палец к подножию изображённого им холма. — На западе заброшенного кладбища, а там имеется пруд, из-за которого люди ещё меньше ожидают, что пещера, подобная царству мёртвых, прямо рядом с ним.

Лицо Янь Фу слегка дёрнулось, он несколько раз слабо кашлянул.

— А рядом с прудом тогда была не безлюдная местность, — продолжал Ли Ляньхуа, — там находился двор самого богатого человека в Сяоюане — Янь Цинтяня.

Лицо у Янь Фу задёргалось ещё сильнее.

— Как ты узнал, что там находился двор семьи Янь?

— Рядом с прудом растут причудливого вида деревья. В своё время я путешествовал по землям Мяо, они называются “драцена мечелистная”, на центральных равнинах такие не растут. А раз деревья не распространённые в этой местности, значит, кто-то посадил их здесь. Но много лет назад единственными чужаками, кто сюда переехал, была семья Янь.

Янь Фу вдруг зашёлся приступом сильного кашля.

— Кхэ-кхэ… кхэ-кхэ-кхэ…

Ли Ляньхуа сочувственно посмотрел на него, перевёл взгляд на нарисованный им в воздухе “холм” и ровным голосом продолжил:

— Раз двор семьи Янь находился рядом с “провалом”, и там же есть пруд, мне вдруг пришло в голову… Возможно, те, кто приплывал по реке, хотели попасть не в “провал”, а в пруд семьи Янь… Таким образом можно было попасть в поместье и исчезнуть из него так, чтобы даже духи не знали и демоны не почуяли, никем не замеченным. — Он беззаботно полюбовался закатом. — Старший Янь, есть ли ошибки в моих рассуждениях?

— Нет, — просипел Янь Фу немного погодя, после того как его кашель унялся.

— А после того, как пропал а-Хуан, вода в этом пруду стала красной — это доказывает, что он связан с “провалом”… Вода окрасилась от румян, которые а-Хуан не успел распродать. — Он помолчал. — Таким образом… Скелеты в “провале” имели отношение к семье Янь, а в семье Янь несколько десятков лет назад произошло загадочное убийство. — Его тон казался особенно мягким и успокаивающим, словно он говорил с ребёнком. — Госпожа Янь отрубила голову Янь Цинтяню и бежала, имущество семьи куда-то запропастилось, однако домоправитель семьи Янь остался в этом месте на долгие годы и сделался кузнецом.

— Верно. — Янь Фу больше не кашлял, но голос его оставался хриплым. — Всё верно.

Ли Ляньхуа покачал головой.

— Глубочайшее заблуждение, всё произошло совершенно не так.

Глаза Янь Фу странно блеснули.

— С чего ты взял, что всё было не так?

— В “провале” покоится скелет причудливого вида, с двумя головами и двумя телами, но всего с одной парой ног, любой из Улиня скажет, что это останки “Бычьей головы и Лошадиной морды”. “Бычья голова и Лошадиная морда” — главный прихвостень “Яньло-вана”, он умер в “провале”, но никто в посёлке Сяоюань не видел злодея такой странной наружности, а значит, он приплыл по реке. “Провал” — это тупик, следовательно, оказаться он планировал в “Саду чистой воды” семьи Янь.

— И что с того? — спросил Янь Фу. — Это не имеет ни малейшего отношения к убийству госпожой Янь её мужа.

— “Бычья голова и Лошадиная морда” — человек Улиня, мало того — первый в “Чертогах Жёлтого источника”, если он искал семью Янь, то не без умысла. Фамилия хозяина “Чертогов Жёлтого источника” тоже Янь, поместье семьи Янь называлось “Сад чистой воды”, “чистая вода” берётся из “источника”, естественно, я заподозрил, не был ли дом Яней теми самыми знаменитыми в Улине “Чертогами Жёлтого источника”?

— И что, если да? И что, если нет? — мрачно усмехнулся Янь Фу.

— Если дом Яней был “Чертогами Жёлтого источника”, то разумеется, Янь Цинтянь был “Яньло-ваном”, тогда разве смогла бы госпожа Янь отрубить ему голову? — улыбнулся Ли Ляньхуа. — Неужто в боевом мастерстве она превосходила “Яньло-вана”? — Помолчав, он продолжил: — Если же дом Яней был не “Чертогами Жёлтого источника”, а обычной семьёй торговцев, не владеющих боевыми искусствами, и госпожа Янь — слабой женщиной, то как тогда она перерубила Янь Цинтяню шею? Мы с вами знаем, что голова у человека крепкая, и не приложив усилий, её так просто не отрубить и не расколоть череп… Разве что ей пришлось несколько раз ударить ножом по шее Янь Цинтяня, чтобы отрубить ему голову. — Бросив взгляд на Янь Фу, Ли Ляньхуа неторопливо продолжил: — Что маловероятно… Так что я полагаю… Скорее всего, голову Янь Цинтяню отрубила вовсе не госпожа Янь.

— Если она не убивала, то почему обратилась в бегство? — По согбенной и усталой фигуре Янь Фу и его тону казалось, будто он и не был домоправителем некогда процветающей семьи Янь, и вовсе никогда не принадлежал к семье Янь.

— Почему она сбежала, вам, конечно, известно лучше всех, — вздохнул Ли Ляньхуа. — Вы были домоправителем семьи Янь, все говорят, что у вас с госпожой Янь были… это самое… хорошие отношения…

Только что горбившийся на табурете Янь Фу неожиданно встал, его испещрённое пятнами лицо вдруг исказилось в пугающе свирепой гримасе.

— Что ты сказал?

С терпеливой и мягкой улыбкой на лице Ли Ляньхуа повторил:

— Все говорят, что у Янь Фу и госпожи Янь… были хорошие отношения… вероятно, имело место…

Не успел он договорить, как Янь Фу, который только что выглядел тихим и безучастным, неожиданно набросился на него и потянулся пальцами к его горлу, скрежеща зубами, словно вдруг превратился в дикого зверя. Ли Ляньхуа заслонился рукой и легонько толкнул — Янь Фу тяжело опрокинулся на землю, в этой схватке он полностью проиграл. С виноватым видом Ли Ляньхуа протянул ему руку и помог подняться, Янь Фу, не переводя дух, с озлобленным выражением лица, зашёлся в приступе кашля.

— Кха-кха-кха… кхэ-кхэ-кхэ-кхэ…

Он никак не останавливался, однако Ли Ляньхуа договорил:

— Прелюбодеяние.

Янь Фу с усилием вдохнул и яростно выпалил:

— Незачем при мне говорить об этих… — Он вдруг запнулся.

Ли Ляньхуа же с улыбкой продолжал:

— Э? Не упоминать при вас госпожу Янь и Янь Фу? Выходит, вы — не Янь Фу… А если вы не Янь Фу, то кто же тогда?

Злоба постепенно сползла с лица Янь Фу, в его глазах отразилась глубокая боль.

— Кхэ-кхэ… — Он сел, слегка выпрямив сгорбленную спину, и прохрипел: — Раз ты спросил о противоядии, то уже понял, кто я такой, довольно. Но мне любопытно, как ты догадался, что я не Янь Фу?

Ли Ляньхуа вытащил из-за пазухи бутылёк с лекарством для лечения ран и взял правую руку “Янь Фу” — когда он толкнул старика, при падении тот слегка оцарапался. Он тщательно намазал раны Янь Фу, после чего улыбнулся.

— Не так давно я сказал одному человеку: голова — любопытная штука, если её отрубить — скорее всего, не узнаешь, кто мертвец… Янь Фу не похоронил безголовое тело “Янь Цинтяня”, что очень странно. Этому могли быть две причины: первая — тело Янь Цинтяня было поддельным, вторая — Янь Фу только выглядел верным слугой, но на самом деле им не был.

— Не бывает в мире непоколебимо преданных слуг, — мрачно проговорил Янь Фу.

Ли Ляньхуа ахнул, как будто восхищённый его словами.

— Поскольку у Янь Цинтяня не было головы, и его никто не похоронил, а после тело пропало, я подумал, что обезглавленный “Янь Цинтянь” не может быть Яньло-ваном.

Янь Фу уклончиво фыркнул.

— Поскольку тело Янь Цинтяня, вероятно, было фальшивым, Яньло-ван может быть ещё жив, но стоит подумать об этом, обнаруживается одна странность. — Ли Ляньхуа посмотрел на Янь Фу, после приступа кашля лицо старика выглядело ещё более болезненным и морщинистым. — Если Яньло-ван не погиб, то почему, перенеся такое унижение, как обнаружить связь госпожи Янь и Янь Фу, он не убил их, а просто исчез? Очевидно, что-то не сходится. Поэтому я ещё раз подумал… Может, Яньло-ван правда мёртв, а Янь Фу умышленно не похоронил его? Если Яньло-ван на самом деле был мёртв, а Янь Фу и правда состоял в тайных отношениях с госпожой Янь, то почему он не последовал за ней, а на долгие годы остался в Сяоюане? Здесь тоже что-то не сходится…

— Мало что в мире соответствует здравому смыслу, — слабо проговорил Янь Фу.

— А… Поразмыслив и так и этак, я признал, что как ни крути, это дело выходит за рамки разумного. Согласно здравому смыслу, обнаружив, что жена ему изменяет, Яньло-ван, учитывая его… репутацию в цзянху, должен был схватить любовников, подвергнуть мучениям, а потом убить, однако Янь Фу и госпожа Янь остались живы, а сам Яньло-ван погиб.

— Могло быть и так, что госпожа Янь испугалась, что Яньло-ван узнает об измене, и нанесла удар первой, — бесстрастно сказал Янь Фу.

Ли Ляньхуа вздохнул.

— И каким образом она его убила? И где набралась смелости нанести удар такому… э-э-э… удальцу, чьё боевое мастерство было непревзойдённым? — У Янь Фу снова дёрнулось лицо, Ли Ляньхуа медленно проговорил: — Инсценировал ли Яньло-ван свою смерть, или его убила жена, ключ к разгадке — его слабость, он вдруг утратил влияние либо утратил силу.

Янь Фу задрожал всем телом и стиснул кулаки. Ли Ляньхуа вздохнул, его речь зазвучала ещё мягче.

— По какой причине мог Яньло-ван, чьё имя держало в страхе весь Улинь, утратить силу и влияние, почему жена могла изменить ему с домоправителем? Вероятно, начать следует с того, почему “Чертоги Жёлтого источника” перебрались в Сяоюань.

Брови и веки Янь Фу дрогнули.

— Ты знаешь, почему “Чертоги Жёлтого источника” переместились в Сяоюань?

— Земли в Сяоюане неплодородные, а вода грязная, только одно заслуживает внимания — изумруды.

На лице Янь Фу отразилось страдальческое выражение.

— По легенде, некогда в посёлке Сяоюань нашли стоящий нескольких городов изумруд, который обладал свойством обезвреживать яд, изгонять жар, очищать сердце и прояснять зрение. Говорят, Яньло-ван владел особым навыком — “Изумрудная ловушка”, непревзойдённым ядовитым ударом ладонью, а изумруды были незаменимы для практики этого удара. — Ли Ляньхуа медленно перевёл взгляд с лица Янь Фу на землю, по мере того, как заходило солнце, брусчатка постепенно темнела под тенью кузнечной лавки, и ночная прохлада легонько шевелила края одежд. — Яньло-ван приехал сюда за изумрудами, вот только он не знал, что изумруды, которые рождает эта земля… — Он медленно вздохнул. — Эта земля рождает не настоящие изумруды, а жадеитовую зелень*, которая являются сильнейшим ядом.

Жадеитовая зелень — парижская или швайнфуртская зелень — химическое вещество, комплексная соль: смешанный ацетат-арсенит меди(II) с формулой Cu(CH3COO)2 3Cu(AsO2)2. До запрета, введённого в большинстве стран вследствие высокой токсичности, парижская зелень использовалась также для фейерверков, и как пигмент для составления зелёных красок. Единственным современным исключением осталась покраска подводной части морских судов (против обрастания ракушками). Также была широко применяема в сельском хозяйстве как средство против вредителей, имела репутацию самого токсичного мышьяксодержащего препарата против крыс и мышей.

Янь Фу, сидевший на сколоченном из реек табурете опустив голову, тяжело вздохнул.

— На каменной стене “провала” есть несколько зелёных кристаллов, с виду очень похожих на изумруды, это редко встречающийся очень сильный яд под названием “жадеитовая зелень”. Поначалу я и сам не заметил, принял их за осколки месторождения изумрудов, — смущённо проговорил Ли Ляньхуа. — Мы с Хэй Сишуаем кое-что смыслим в боевых искусствах, вредные испарения под землёй чувствовались слабо, и хотя а-Хуан дважды потерял сознание, мы списали это на страх… Только потом, когда начальник уезда Шэ Ман рассказал, что поместье семьи Янь тогда сгорело в странном пожаре и огонь вырвался из дома, я догадался, что это могла быть жадеитовая зелень.

— Если бы тогда хоть кто-то из Яней знал, что это жадеитовая зелень, дело не дошло бы до гибели и разорения семьи.

— Это… У меня был друг, который погиб от жадеитовой зелени… От огня её ядовитые испарения взрываются, а под воздействием воды она становится похожа на изумруды, это очень опасный яд. В “провале” была жадеитовая зелень и имелась вода, по сути, всё дно должно было быть покрыто ядовитыми испарениями, но они почему-то оказались не слишком густыми, мы с Хэй Сишуаем держали факелы — и как ни странно, ничего не произошло. Воды реки Уюань отравлены рудой жадеитовой зелени, вода в “провале” — сильнее всего. К счастью, хотя проточная вода из реки Уюань ядовита, но всё-таки не слишком. Люди могут пить её без последствий, только домашняя птица, собаки и свиньи от этой ядовитой воды страдают головными болями и поносом, а на коже у них появляются уродливые пятна — это можно заметить у всей живности, что выращивают селяне Сяоюаня. — Когда он сказал “пятна”, то медленно перевёл взгляд на лицо Янь Фу и задержал на нём. — Полагаю… Яньло-ван использовал жадеитовую зелень, чтобы практиковать свои навыки, и отравился. Его боевые способности и внешность сильно пострадали, вероятно, при таких обстоятельствах госпожа Янь завела связь с домоправителем. Обнаружив это, естественно, Яньло-ван был разгневан, и если не устроил им невыносимую жизнь, такую, чтобы смерть показалась желанной, то точно не примирился. Однако его навыки и внешность были разрушены, а без репутации… его положение оказалось в крайней опасности. Поэтому чтобы спастись и отомстить, он придумал странный план.

Янь Фу долго молчал, а потом слабо произнёс:

— Суметь додуматься до стольких вещей — впечатляет, молодой человек.

— Куда мне… — отозвался Ли Ляньхуа. — На самом деле, всё сказанное — по большей части догадки… Полагаю, после того, как вы утратили навыки, “Бычья голова и Лошадиная морда” и Янь Фу сговорились против вас, или же вашей жене и правда хватило мужества убить вас… — Когда он резко перешёл с “Яньло-ван” на “вы”, Янь Фу слегка вздрогнул, но не стал отпираться, а продолжал слушать. — Выдать себя за другого человека, а самому притвориться мёртвым уже очень умно, но вы поступили ещё хитрее — убив человека, отрубили ему голову, изготовили свою поддельную голову, чтобы заманить Янь Фу в “провал” и запереть там. Поддельная голова могла одурачить народ Сяоюаня, но не обманула вашу жену и “Бычью голову и Лошадиную морду”. Когда вы с Янь Фу исчезли, разумеется, они подумали, что вы убили Янь Фу, а раз не показываетесь, то выжидаете подходящего момента, чтобы нанести удар. Поэтому госпожа Янь, перепугавшись, запрягла повозку, взяла сына и сбежала, так и не осмелившись вернуться. Что до “Бычьей головы и Лошадиной морды”… — Ли Ляньхуа усмехнулся. — Он остался здесь, и вы применили старый приём, заманив в “провал” и его.

На лице Янь Фу мелькнула таинственная и предательская улыбка.

— Неужто ты знаешь и то, каким способом я запер их в “провале”?

Ли Ляньхуа кашлянул.

— Способ очень прост и имеет множество вариаций, любая из которых годится, например… Вы притворились, что пришли в отчаяние и швырнули “Канон Жёлтого источника” в пруд, Янь Фу наверняка тайком отправился подобрать его, а вы дождались, пока он нырнёт и бросили в воду “жадеитовую зелень”, Янь Фу почувствовал в воде яд и ему ничего не оставалось, как поспешно доплыть до “провала”, а обратно выбраться он уже не мог. Чтобы справиться с “Бычьей головой и Лошадиной мордой” требовалось лишь самому прыгнуть в воду. Вы не боялись, что он вас настигнет, как только он оказался в воде, вы снова бросили яд, сами вы были уже и так сильно отравлены, но он никогда не испытывал на себе действие “жадеитовой зелени”. Так или иначе, чтобы избежать отравления, придётся вынырнуть в “провале”, а раз вода была ядовита, они там застрянут и не смогут выбраться.

Слушая, как он болтает, не раздумывая, Янь Фу слегка переменился в лице.

— Хоть и не точно, но недалеко от истины. Хо-хо, а в этом поколении есть одарённые люди. Тридцать лет назад я бы тебя убил.

Ли Ляньхуа вздрогнул.

— Что вы, что вы… Но что вы делали после того, как оказались в провале, и как приковали их к стене, я не понимаю.

Янь Фу фыркнул, сомневаясь, правда ли его слова “не понимаю”.

— “Провал” — это месторождение “жадеитовой зелени”, весь рудник заполнен ядовитыми испарениями. Как только эти двое оказались там, то быстро повалились на землю. Их внутренняя сила слабее моей, поэтому от яда они полностью потеряли свои боевые способности, и тогда какая трудность мне была подвесить их к стене? Даже расчленить их или разорвать на части было несложно.

— И то верно, — с серьёзным видом покивал Ли Ляньхуа.

— Но разве я мог позволить этим ничтожествам умереть так легко? — медленно проговорил Янь Фу. — Я собрал “жадеитовую зелень” в мешок и погрузил в воду в пещере, в то время… я думал, что яд в “жадеитовой зелени” был, скорее всего, делом рук человеческих, и у этих двоих могло быть противоядие, поэтому подверг их жестоким пыткам, использовал все возможные методы, но они так ничего и не сказали мне о противоядии. Затем… однажды этот мерзавец Чэнь Фа попытался переместить весь яд в тело Чэнь Вана, чтобы убить меня, пожертвовав жизнью брата… Я разрубил этого монстра пополам, но кто мог подумать, что после разделения Чэнь Фа и Чэнь Ван не умрут… — Он бездумно смотрел на заходящее солнце, которое уже почти достигло горизонта, в его слабом, безжизненном голосе не было и следа прежней жестокости, но от неизбывной ненависти волосы вставали дыбом. — Я тут же выбрался по воде, но кто же знал, что Чэнь Ван из последних сил выползет из пещеры… Я не знал, что от двора поместья Янь “провал” отделяет лишь слой почвы, Чэнь Ван прорыл в глинобитной стене главного двора дыру, а затем из этой дыры изверглось пламя, спалив моё поместье дотла.

Ли Ляньхуа тихонько вздохнул.

— Наверняка у вас в комнате горели благовония или свечи, и от огня ядовитые испарения “жадеитовой зелени” вызвали взрыв…

— Со смерти “Янь Цинтяня” и исчезновения Янь Фу, Чэнь Фа и Чэнь Вана, я носил маску Янь Фу, но после пожара слуги за вечер разбежались из поместья, никого не осталось. Сильно разозлившись, я изготовил стальные оковы и вернулся в “провал”. Чэнь Ван был уже мёртв, но Чэнь Фа ещё трепыхался, всё-таки не зря он практиковал боевые искусства несколько десятков лет. Я приковал предателей к стене и пытал целыми днями, пока через полгода они не испустили дух. — Он всё не сводил взгляда с заходящего солнца. — Но мои боевые способности сильно пострадали, и теперь были не выше девятого ранга в Улине. Немало людей в цзянху искали меня, чтобы отомстить, немало хотели завладеть “Каноном Жёлтого источника”, и кроме как остаться здесь кузнецом Янь Фу, во всей огромной Поднебесной мне некуда было деваться. — К концу его речи глубокая ненависть превратилась в невыразимую горечь и уныние, злодей, перед которым некогда трепетало всё цзянху, теперь оказался в положении хуже простого земледельца.

— Жить таким образом для вас должно быть мучительнее смерти… — медленно проговорил Ли Ляньхуа. — В круговороте мирской жизни воздастся за хорошее и за плохое — порой случается, что это срабатывает.

— Несколько лет спустя я снял маску Янь Фу, никто в посёлке и не заметил, что “Янь Фу” стал выглядеть иначе… — равнодушно сказал старик. — И тогда я вёл себя осмотрительно, никто не знал моего истинного облика, так что до сих пор я жил в безопасности, возможно, Небо ко мне немного благоволит.

Ли Ляньхуа вздохнул.

— Вы… вы… неужели вы не видите связи между нынешним положением и всем, что вы тогда совершили? Если бы не ваша жестокость в поступках и безразличие к людям, разве те, кто был рядом, поступили бы с вами так?

Янь Фу хмыкнул.

— Неудивительно, что несмотря на своё положение, вы застрелили Хэй Сишуая, когда он спустился в “провал” и обнаружил скелеты, — сказал Ли Ляньхуа.

— Мне не следовало его убивать? — мрачно спросил Янь Фу.

— Вы… вы… — На лице Ли Ляньхуа отразилось лёгкое смятение. — Неужели вы и меня собираетесь убить?

— Почему бы мне тебя не убить? — холодно спросил Янь Фу.

Ли Ляньхуа вдруг попятился — Янь Фу медленно поднялся на ноги, держа в руках причудливого вида металлическую коробку, нечего и говорить, что это было скрытое оружие с пружинным механизмом.

— Хэй Сишуай заслуживал смерти, а тебя… тем более нельзя оставлять в живых, — зловеще произнёс старик. — Я мог убить тебя в расцвете своих сил, смогу убить и сейчас!

Ли Ляньхуа продолжал отступать.

— Не сбежишь! Эти тридцать лет я всё время осваивал скрытое оружие, и пусть полностью потерял боевые способности, всё ещё могу быть непревзойдённым в цзянху. Некогда первым в Улине считался “ливень дротиков грушевый цвет”, а моё “судилище преисподней” вряд ли хуже. Молодой человек, тебе повезло стать первым, на ком я его опробую!

Громко вскрикнув, Ли Ляньхуа побежал. Янь Фу положил палец на спусковой механизм и уже собирался надавить, как кто-то завопил:

— Несносный Ляньхуа! Твою мать, ты это нарочно!..

Сердце Янь Фу дрогнуло, не успел он нажать на спусковой механизм, как в мгновение ока пронёсся вихрь, кто-то вцепился в его руку так, что невозможно было и пальцем двинуть. Подняв голову, он увидел, что схватил его худой как бамбуковая жердь человек в роскошных белых одеждах — то был Фан Добин, ещё в полдень проявлявший к нему сочувствие. Янь Фу шевельнул пальцем — хоть у него не осталось сил, он всё же надавил Фан Добину на “пасть тигра”*. Фан Добин применил силу, и Янь Фу глухо застонал, а его палец пронзила резкая боль. Отбежав подальше, Ли Ляньхуа развернулся и вытянул шею.

“Пасть тигра” — пространство ладони между большим и указательным пальцем

— Ты запечатал ему акупунктурные точки?

Фан Добин последовательно ударил “Янь Фу” по нескольку десятков точек.

— Несносный Ляньхуа! Ты написал мне письмо, обманом выманив в такую даль, только чтобы схватить этого старикашку? Да у него боевые навыки хуже некуда, ещё слабее твоих, чего бояться?

— Когда-то он был хозяином “Чертогов Жёлтого источника”, и я побоялся… — издалека ответил Ли Ляньхуа.

Фан Добин фыркнул.

— Хозяин “Чертогов Жёлтого источника” был невероятно могущественным, как он мог стать таким? Несносный Ляньхуа, ты ничего не путаешь?

— Не путаю, сам у него спроси… Не исключено, что он бахвалился, выдавая себя за хозяина “Чертогов Жёлтого источника”. Вот только я ведь сказал тебе ждать меня дома, пока хожу за продуктами, ты зачем последовал за мной?

Фан Добин снова фыркнул.

— Я подумал, словам несносного Ли Ляньхуа ни за что нельзя верить, в прошлый раз на рынке ты тайком посматривал на чужих кур, кто знает, что задумал на этот раз?

— На этот раз я правда тебе благодарен, — смущённо отозвался Ли Ляньхуа. — Иначе, выстрели он из “судилища преисподней”, я бы неминуемо погиб. А за спасение жизни следует воздавать многократно.

— Не стоит, не стоит! — странным голосом воскликнул Фан Добин. — Кто знает, может, ты бы сумел уклониться от выстрела этой штуки? Кто знает, чем ещё ты решишь многократно расплатиться? Мне уже страшно, так что не надо никаких подарков и коленопреклонений, молодой господин дозволяет тебе не расплачиваться за оказанную милость. — Затем он вырвал из рук “Янь Фу” “судилище преисподней” и нажал спусковой крючок. Послышался громкий щелчок, металлическая коробка вдруг затряслась, из неё с оглушительным грохотом вылетели два сверкающих зелёных предмета и глубоко вонзились в брусчатку. Фан Добин вытаращил глаза и раскрыл рот. Похоже, это были кристаллы “жадеитовой зелени” — если с такой силой выстрелить этим сильнейшим ядом в человека, то что с ним станет? Посмотрев на опасную вещь, он снял крышку коробки — больше “жадеитовой зелени” там не было. Он выдохнул, перед лицом “Янь Фу” скомкал металлическую коробку и швырнул в корзину. Обездвиженный старик не мог раскрыть рта, только таращил глаза, словно его вот-вот вырвет кровью.

Ли Ляньхуа с сочувствием посмотрел на него.

— Этого человека господину чиновнику следует собственноручно передать Хуа Жусюэ. Уверен, за прошедшие тридцать лет многие старые друзья соскучились по нему.

— А ты? — покосился на него Фан Добин.

Ли Ляньхуа улыбнулся.

— Я ещё не поправился, продолжу залечивать раны.

— Отговорки!

Ли Ляньхуа кашлянул, а потом вдруг сказал:

— Я хотел бы взглянуть ещё на одно место.