Лотосовый Терем

Глава 70. Охотничья деревня

Под полом тоже были повсюду налеплены амулеты, которые вспыхнули от пламени запала, но пугали вовсе не загоревшиеся листы бумаги — это оказался никакой не потайной ход, как они предполагали, а тесная комнатка, в которую едва умещался человек. В тайнике сидел высохший труп, руки и пальцы ног которого высохли до костей, однако не сгнили, головы у него не было, а рана на шее шла слоями, как будто что-то невероятно сильное оторвало ему голову.

— Он… он… — У Фан Добина отвисла челюсть.

— Как это возможно? — Лу Цзяньчи тоже был потрясён.

Ли Ляньхуа тихонько кашлянул.

— Кто-то оторвал ему голову, посмотрите на рваные края раны — на это потребовалось немало силы.

— Кто обладает такой силой? — стуча зубами, спросил Фан Добин. — Кто способен оторвать человеку голову, проникнув сквозь деревянные доски?

— С телом как будто что-то не так. — Лу Цзяньчи уставился на безголовый высохший труп. Одежда на нём была в порядке, хотя и покрыта пылью, но пятен крови совсем не было, и место разрыва на шее отчётливо выделялось. Лу Цзяньчи задумался. — Похоже… голову оторвали уже после смерти.

— Голову оторвали после смерти… — повторил Ли Ляньхуа. — Ох, но почему же после того, как ему оторвали голову, грудь разорвана как слои бумаги?

Это замечание заставило Лу Цзяньчи прозреть.

— Точно, его обезглавили не после смерти, ему оторвали голову после того, как его тело высохло, поэтому место разрыва выглядит как клочки бумаги. Но кто спрятал здесь высохший труп? И кто он?

— Не исключено, что он, как и женщина с первого этажа, не вынес здешних злых духов, поэтому спрятался и совершил самоубийство. Воздух в горах сухой, если он покончил с собой, приняв яд, который предотвращает разложение, то превращение в иссохший труп вполне закономерно и естественно.

— Бред, чепуха! — мотнул головой Фан Добин. — С чего ты взял, что он покончил с собой приняв яд? Есть миллион способов убить себя, неужели он не мог повеситься, утопиться, перерезать себе горло, перестать есть и умереть с голоду, да хоть проглотить мышь и сдохнуть от омерзения?

— Ну… — усмехнулся Ли Ляньхуа.

— На теле нет ран, — задумчиво проговорил Лу Цзяньчи, ощупав иссохший труп, — но даже чтобы оторвать голову уже высохшего трупа, требуется достаточная сила кистей рук. Кто тащил его за голову и опустил сюда, почему тело до сих пор в тайнике? Как он вошёл и как вышел?

— Неужели… и правда призрак? — пробормотал Фан Добин. — Идёмте, здесь сквозит дуновением загробного мира… э? — Прервавшись на полуслове, он неожиданно развернулся и посмотрел на только что выломанное окно.

Лу Цзяньчи тоже подошёл и выглянул наружу — за окном царила непроглядная тьма, лунный диск уже заходил, тень от высохшего дерева стала ещё мрачнее — и больше ничего. Фан Добину смутно показалось, он только что заметил боковым зрением, как будто за окном что-то мелькнуло, но что это было, он не мог описать.

Ли Ляньхуа подошёл к окну и обратил внимание на пол, полагая, что там должны остаться отпечатки ног трёх человек, однако несмотря на толстый слой пыли в галерее, все оставленные следы были хаотичными — и старые, и новые, словно кто-то еженощно носился по галерее, и понять, не проходил ли кто-то именно сейчас, совершенно не представлялось возможным.

— Живей, живей, это место слишком неблагоприятное, — поторопил Фан Добин. — Быстрей осмотрим — раньше вернёмся и ляжем спать.

Они перелезли через окно; во всех трёх соседних комнатах были перевёрнуты столы и стулья, а стены забрызганы чёрными разводами — если это кровь, то здесь явно произошла чудовищная резня, однако тел не осталось. Они спустились со второго этажа и обошли нижние четыре комнаты, расположенные с левой стороны. Первая и вторая были совершенно пусты. Одна завалена пустыми винными кувшинами, в другой тоже виднелись следы, где стояла мебель, но сама мебель отсутствовала, а на полу валялась большая куча холщовых тканей и узорчатых шелков — вероятно, некогда постельных принадлежностей.

Ночь стояла тёмная, звёзды не горели. Казалось, запертые двери никогда не озарял свет. Изначально ровная окраска древесины словно беззвучно коробилась и закручивалась спиралями. Их тени падали на стены, добавляя жути — стало страшнее, чем когда они проходили здесь раньше. Звук шагов становился всё более тихим, почти неразличимым. Временами возникали сомнения, кто же мог быть призраком этого постоялого двора — и чем они, ночные путники, отличались от призраков?

В неестественной тишине Лу Цзяньчи распахнул дверь в третью комнату, изнутри со стуком что-то выпало, чуть ли не ему на ноги. У каждого из них дрогнуло сердце.

— Рука, оторванная рука! — охнул Фан Добин.

Упавшая на землю оторванная рука отличалась от чёрных брызг и иссохшего трупа, она ещё не разложилась, из обрубка текла кровь и торчали клочья плоти, её отделили от тела ещё при жизни.

Внутренне похолодев, Лу Цзяньчи вдруг поднял голову и увидел на дверной раме кровавое пятно — пальцы проделали в древесине четыре отверстия, если бы он не толкнул, рука так бы и висела, вцепившись в дверь.

Ли Ляньхуа шагнул в комнату — всё внутри было запятнано кровью, по полу тянулась кровавая полоса, словно что-то протащили, хаотичные брызги крови и клочки разорванной ткани приводили в ужас.

Фан Добин одной ногой ступил внутрь, но ещё не решил, делать ли шаг второй — открывшаяся глазам картина напугала его, на этот раз он взаправду побледнел, а не притворялся.

— Это… это…

Ли Ляньхуа присел на корточки и коснулся пола рукой, а потом медленно перевернул её — крови на пальцах не было. Хоть оторванная рука и не истлела, но следы крови на полу уже высохли.

— В детстве отец брал меня на охоту, — медленно вздохнув, хрипло произнёс Фан Добин, — и я видел следы того, как хищники пожирают людей. Это очень похоже. Тот дикий леопард… — Он вдруг запнулся и замолчал.

— И что дикий леопард? — не удержался от вопроса Лу Цзяньчи.

Фан Добин надолго застыл на месте.

— Леопард поймал пяти-шестилетнего ребёнка и съел под деревом, под тем большим деревом… везде была размазана кровь. Помню, лисы и волки бродили вокруг того места, в окрестности слетелось множество ворон, зрелище было и правда… и правда…

— Возможно, “призрак” этого постоялого двора и есть дикий зверь, пожирающий людей. — Ли Ляньхуа долго рассматривал следы крови на полу, затем перевёл взгляд на немногочисленные вещи, оставшиеся в комнате — пару свёртков да несколько платьев, и спустя некоторое время медленно проговорил: — Это уже не шутки, раз владелец оторванной руки сумел оставить в дверной раме вмятины от пальцев, он явно был из людей Улиня, и с неплохими боевыми навыками. Если даже такой человек не сумел уклониться, и ему оторвали наполненную силой руку — очевидно, это что-то очень опасное.

Услышав такие слова, Лу Цзяньчи больше не мог сдерживаться.

— Ли-сюн обладает выдающимся кругозором, друзья Ли Ляньхуа и правда незаурядные люди.

— А, — безразлично отозвался Ли Ляньхуа на его искренние похвалы. — Полагаю, история с мертвецами в постоялом дворе, возможно, тянулась довольно долго, они погибли не одновременно.

— Верно, — согласился Лу Цзяньчи, — высохший труп в той комнате явно умер уже давно, а вот рука рассталась с телом, боюсь, не раньше четырёх-пяти дней назад.

— Оторванная рука доказывает, что “призрак” продолжает убивать людей, — сказал Ли Ляньхуа, — а мы с вами зашли на постоялый двор уже давно, и боюсь… — Он вздохнул. — Уже давно попались на глаза “призраку”. Если он до сих пор убивает, то и нам не избежать гибели.

У Фан Добина мурашки по коже побежали.

— Он как будто способен убивать сквозь стены, к тому же, бесшумно, и обладает такой невероятной силой, что даже мастера, затмевающие других своими боевыми навыками, не могут ему противостоять — что же нам делать?

— Сбежим побыстрее и завтра придём*, — ответил Ли Ляньхуа. — Я боюсь призраков и боюсь смерти.

Перефразированная строка из 6й песни “Шицзина” “ПЕСНЬ О НЕВЕСТЕ (I, I, 6)”: “Персик прекрасен и нежен весной…”

В обычное время Фан Добин бы презрительно фыркнул на такие слова, но сейчас прекрасно понимал друга и радостно поддержал, Лу Цзяньчи тоже согласился, они втроём отступили из комнаты и двинулись той же дорогой к главным воротам постоялого двора.

— Вам не доводилось слышать историю? — вдруг заговорил Ли Ляньхуа. — Однажды ночью двое мужчин пошли выпить в одно заведение, провели за выпивкой немало времени, как хозяин сказал, что император Тай-цзун* несколько дней назад высочайше позволил Ян Юйхуань* умереть. Они высмеяли его, сказав, что с тех пор прошло уже несколько столетий, допили вино и вышли. А на следующий день один из них обнаружил, что такой лавки вовсе нет, а на том месте, где они вчера пили, одни развалины.

Тай-цзун — имя при рождении — Ли Шиминь (23 января 599 — 10 июля 649) — китайский император (с 627) династии Тан.

Ян Юйхуань — Ян-гуйфэй, одна из четырёх красавиц Древнего Китая, наложница императора Тай-цзуна. Во время восстания Ань Лушаня Сюань-цзун был вынужден бежать из столицы и, по настоянию охраны, велел задушить возлюбленную из-за обвинений в том, что её кузен-цзайсян (цзайсян/чэнсян — должность канцлера при императорском дворе) Ян Гочжун поддерживал повстанцев.

— Избитые слова, приевшаяся песня, — фыркнул Фан Добин. — И что с того? Призрака ночью встретили, подумаешь.

— Ужасно испугавшись, этот мужчина поспешил домой к своему приятелю, но нигде не мог его найти. Пришлось вернуться на дорогу, по которой они шли вчера, искал он, искал, и вдруг видит — несколько человек сгрудились кругом на узкой тропинке, где они с приятелем проходили вчера ночью. Он приблизился посмотреть — на земле лежал мертвец с дырой в голове, это и был его приятель, с которым они вчера выпивали. Стоявшие рядом люди сказали, что вчера в сумерках ему проломили голову разбойники.

Лу Цзяньчи слегка усмехнулся.

— А потом? — спросил Фан Добин.

— А потом, — продолжал Ли Ляньхуа, — прохожие добавили, что впереди лежит мертвец в ещё более ужасном состоянии — разбойники отрубили ему голову саблей. Мужчина поспешил вперёд и увидел, что мертвец с отрубленной головой — это он сам.

Фан Добин охнул и сердито уставился на друга — не успели выбраться из дома с призраками, а он нарочно страшилками пугает!

— Хочешь сказать, мы стали призраками?

— Нет-нет, — поспешно заверил его Ли Ляньхуа. — Просто вдруг вспомнилось, вот и рассказал.

Лу Цзяньчи, не обращая внимания, шёл впереди, по-прежнему с мечом в руке, и уже шагнул в галерею, ведущую в главный зал. В кромешной тьме галереи неожиданно сверкнули глаза с маленькими, но странными зрачками. Лу Цзяньчи весь похолодел и покрылся мурашками, с громким криком рубанул мечом. Клинок сверкнул, но ни во что не попал, зато сверху чья-то рука провела по его голове и дотронулась до шеи!

Раздался громкий хлопок, рука неожиданно исчезла. Едва избежав неминуемой гибели, Лу Цзяньчи обливался холодным потом, сердце чуть не выпрыгнуло из горла. Человек за спиной поддержал его и оттащил на семь-восемь шагов назад.

— Что это было? — вскрикнул Фан Добин.

Лу Цзяньчи сделал несколько вдохов, но не мог успокоиться. Услышав крик Фан Добина, он понял, что поддержал его “Ли Э-э”.

— Вы… вы отбили его удар… — проговорил он с дрожью в голосе.

Ли Ляньхуа слегка улыбнулся — и это при таких обстоятельствах! Лу Цзяньчи почувствовал, что этот растерянный учёный, с виду — дурак дураком, своим присутствием создавал своего рода неторопливое спокойствие, словно даже если бы встретил десять миллионов призраков, и то бы не особенно испугался.

— А… — отозвался Ли Ляньхуа. — Я увидел только руку, что это было? — Он посмотрел на Лу Цзяньчи. — Вы ведь разглядели его лицо?

— Лицо? — Лу Цзяньчи покачал головой. — Я увидел лишь пару глаз, без лица, в галерее было пусто, ничего… ничего не было.

— Глаза? Пусто… — Ли Ляньхуа устремил взгляд в кромешную темноту галереи и ненадолго задумался. — Неужели эта тварь висит вниз головой прямо над нами, цепляясь за крышу?

Лу Цзяньчи пребывал в замешательстве, казалось, только что случившееся необъяснимо, но, услышав слова “висит вниз головой”, вдруг осознал, что видел перевёрнутые глаза, существо цеплялось за крышу, и разумеется, он ни во что не попал, когда рубанул мечом, а рука свесилась сверху.

Фан Добин потёр лицо.

— Впереди темно хоть глаз выколи, я видел только, как вы оба помахали руками и неожиданно отступили назад.

— В галерее что-то есть, — сказал Ли Ляньхуа. — У кого ещё остался запал?

Лу Цзяньчи достал и зажёг запал, Ли Ляньхуа вытащил из-за пазухи пояс-полотенце, поджёг от огня и бросил в галерею. Они увидели, что в тёмной галерее совершенно пусто и на самом деле ничего нет. Лу Цзяньчи с Ли Ляньхуа растерянно переглянулись и одновременно посмотрели наверх — в крыше галереи были оставлены маленькие окошки для света и воздуха, как раз подходящего размера, чтобы мог пролезть человек.

— Если оно сбежало через окно, то снаружи можно залезть на дерево, на стену, спрятаться в глубине комнат, короче говоря, отыскать невозможно. — Ли Ляньхуа вздохнул. — Если оно лежит на крыше и ждёт, когда мы будем проходить, чтобы неожиданно вылезти — тоже ничего хорошего. Что же делать?

Лу Цзяньчи, сжимая в руке меч, хотел было запрыгнуть на крышу, но стоило вспомнить то ледяное мягкое прикосновение, по спине пробежал холодок, а ладонь вспотела. Он силён в боевых искусствах и с детства строго придерживался правил, но и представить не мог, что в мире есть такое странное и жуткое существо — не то человек, не то призрак, не то зверь.

— Неужели мы, трое здоровых людей, будем ждать здесь до рассвета? — сухо хохотнул Фан Добин.

Ли Ляньхуа уставился на него.

— Разумеется, наиболее преуспевший в боевых искусствах поднимется проверить, иди давай.

— Я в детстве отлынивал от тренировок и не слишком хорош в боевом мастерстве, — замотал головой Фан Добин. — От одного взгляда на такую высокую крышу у меня голова кружится, ох, так кружится, сейчас сознание потеряю.

— У меня хоть и не кружится, но… — вздохнув, начал Ли Ляньхуа.

Не успел он договорить, как Лу Цзяньчи вскрикнул, и друзья умолкли. В главном зале загорелся огонёк и постепенно приближался к ним. Они обменялись растерянными взглядами, не зная, что за чудище появится на этот раз, но поступь была тяжёлой, как у человека, который совсем не владеет боевыми искусствами. Вскоре подошёл старик с посохом и высоко поднятым факелом в руках.

— Вы кто такие? — спросил он хриплым голосом. — Что делаете в этом доме с призраками?

— Ну… — начал Ли Ляньхуа. — Мы собирались поесть, кто же знал, что здесь внутри кромешная тьма, повсюду бегают крысы, и заведение давно закрыто.

Старик тяжело вздохнул.

— В нашей деревне никто не хочет даже ступать на порог дома с призраками, здесь ни с того ни с сего погибло много людей. Уходите поскорее, раз вы гости издалека и проголодались, прошу ко мне домой утолить голод и жажду.

Ли Ляньхуа с радостью согласился, и они последовали за стариком по галерее. В главном зале стояли ещё двое юношей с факелами, которые не сводили глаз с них троих, едва завидев.

— Сюда, пожалуйста. — Старик шёл впереди, указывая дорогу.

Фан Добин с удивлением подметил, что у старика на правой руке недостаёт двух пальцев. Затем скользнул взглядом по двум молодым людям — оба они казались худыми и маленькими, очень загорелыми, по лицу им можно было дать двадцать три-двадцать четыре года, а по телосложению они выглядели как плохо развитые подростки тринадцати-четырнадцати лет. Он молча поразился.

Лу Цзяньчи шёл за стариком, по-прежнему втайне прислушиваясь, не слышно ли чудища на крыше, однако всё было тихо, как будто та пара глаз ему привиделась. Вспомнив о глазах, он не удержался и бросил взгляд на “Ли Э-э”, однако тот рассеянно наблюдал за разбегающимися в панике крысами, о чём-то задумавшись. Это и правда он отбил руку чудовища? Да кто же он такой?

Следуя за стариком, они покинули постоялый двор и прошли в довольно высокую хижину на востоке деревни. В доме не было ничего кроме четырёх стен, никакой приличной мебели, однако несколько стульев были сработаны из превосходного кедра и украшены резьбой с благоприятными узорами. Старик пригласил их присесть. Поболтав немного, они узнали, что он — деревенский староста, и все его предки жили в деревне Шишоу. Сегодня ночью он услышал, что на постоялом дворе что-то происходит и пошёл проверить.

— Почтенный Ши, раз деревня Шишоу в таком состоянии уже сотни лет, почему здесь открыли такой большой постоялый двор? — не удержался от вопроса Фан Добин. — Кто там будет останавливаться? Неудивительно, что он быстро разорился.

Старик Ши вздохнул и погладил свою белую бороду.

— Много лет назад, хотя жителей в деревне Шишоу было мало, на горе позади неё бил холодный источник, ключевая вода из него была прохладной и сладкой на вкус, превосходной для изготовления вина. Может, вы слышали о драгоценном вине “Нежное сердце”?

Фан Добин кивнул, Ли Ляньхуа покачал головой.

— Драгоценное вино “Нежное сердце” не купишь ни за какие деньги, — сказал Лу Цзяньчи, — оно широко известно. Выходит, его делают здесь?

— Верно, верно, — кивнул старик Ши. — Десять лет назад несметное множество чужаков прибыли в нашу деревню изготовлять вино, срубили наши рощи, посадили зерно и фрукты. Мы тут живём высоко в горах, ни злаки, ни плодовые деревья не приживаются, и так они уничтожили наши горные леса.

— Но… снаружи повсюду хризантемы… — сказал Ли Ляньхуа.

На лице старика отразилось негодование.

— В наших горах раньше не росли жёлтые хризантемы, это чужаки принесли их с собой, деревья срубили, а цветы разрослись повсюду, и с тех пор здесь больше не растут деревья. Деревья исчезли, и зверьё тоже пропало. Деревня Шишоу всегда жила охотой, а десять лет назад двое человек умерло с голоду, всё из-за ошибки тех пришлых.

Ли Ляньхуа с Фан Добином переглянулись.

— Эм-м… — Фан Добин тихонько кашлянул. — Мне тоже очень жаль, пусть это и не наша вина, но всё равно стыдно. Те люди с центральных равнин поступили варварски, что принесли деревне столь ужасные бедствия, им правда не следовало так делать.

Старик Ши покачал головой.

— К счастью, высаженные ими фрукты и зерновые не дали урожая, так что большинство из них уехали, некоторые набирали воды в источнике и спускались с горы, но никто не знает, куда они её увозили. А со временем по какой-то причине и к источнику ходить перестали. Моя семья поколениями жила в горах и никто из нас никогда не уезжал, что произошло за пределами деревни — нам не известно.

— Наверняка секретный рецепт драгоценного вина “Нежное сердце” был утерян, потому никто и не знал, как его готовить. Хорошо, что это уберегло деревню Шишоу в покое до сего времени, — обрадовался Лу Цзяньчи.

Фан Добин закивал. Ли Ляньхуа тоже порадовался.

— Вот оно как, оказывается.

Тут подали на стол несколько мисок с горячими блюдами, мясными и овощными, на удивление весьма богатыми. Мясо было тушёное в соевом соусе, а вот овощи неизвестные — закрученной формы и ярко-зелёного цвета.

Фан Добин объездил всю страну, едал во многих трактирах, но прежде не видел таких причудливых овощей.

— Что это за овощ? На вид такой необычный.

Старик Ши подцепил палочками кусочек и положил в рот.

— Это дикие овощи, которые часто встречаются в горах, возможно, на центральных равнинах они редкость, однако вкус у них свежий и приятный.

Фан Добин, следуя примеру, попробовал кусочек — на вкус и правда своеобразный, приятно хрустящий и сочный, он и так был голодным, а теперь и вовсе аппетит разыгрался. Лу Цзяньчи тоже съел немного и счёл овощи неплохими.

Ли Ляньхуа, с палочками в руке колебался между блюдами, не решаясь, с чего же начать. Старик Ши указал на тушёное мясо в соевом соусе.

— Это мясо высокогорного кулана, попробуйте, в этих горах он тоже редко встречается.

Ли Ляньхуа протянул “а-а”, собрался было подхватить палочками кусочек, но потом вдруг передумал.

— Хм… Раз высокогорные куланы редко встречаются, этот наверняка за тысячу ли сбился с дороги и забрёл сюда, бедняга! Как я могу есть его мясо? Лучше уж не буду… Амитабха… — Он пробормотал себе под нос: — Я недавно стал исповедовать буддизм, посетил несколько монастырей подряд, читал сутры…

Фан Добин закашлялся, поперхнувшись. Несносный Ляньхуа прямо-таки городит чепуху, несёт чушь и мелет языком — да, недавно они посетили монастырь, но только лишь чтобы стащить кролика из тех, что там выращивали, на закуску к вину, когда это он кланялся Будде и читал сутры?

Лу Цзяньчи хотел было поесть мяса, но услышав, что “Ли Э-э” отказался, немного поколебался и решил всё-таки ограничиться овощами — раз другой человек высказал великодушие, если он станет есть мясо, разве не будет выглядеть жестоким?

Фан Добин был намерен попробовать мясо этого “высокогорного кулана”, но, во-первых, Ли Ляньхуа не стал его есть, во-вторых, Лу Цзяньчи тоже не стал, если он один станет объедаться, это будет выглядеть… ну… Пришлось сердито отложить палочки.

Старик Ши вздохнул, сам взял мяса и принялся неторопливо есть, принесли вино и основное блюдо — грубую лапшу. Здешние края и правда далеки от бренного мира, тут не было даже ни крупинки риса. Вино, правда, оказалось отменным, видимо, здешняя ключевая вода в самом деле особенная, любому вину придаёт превосходный вкус.

Фан Добин ел с жадностью и нахваливал сердечность и гостеприимство горных жителей, старик Ши настойчиво угощал вином, и вскоре он немного захмелел. Прошло совсем немного времени, как они наелись, старик Ши устроил их в гостевых комнатах неподалёку и приказал, чтобы завтра их проводили с горы.