Лотосовый Терем

Глава 85. Бумажная пагода блаженства

Убийство Ли Фэя вызвало в столице большие волнения. Если безумие Лу Фана породило лишь слухи, что во дворце Великой справедливости завелась нечистая сила, то смерть Ли Фэя, да ещё столь ужасная, заставила людей в ужасе отшатнуться от этого места. Император разгневался — он вызвал Лу Фана и остальных по важному делу, но не успел дать им аудиенцию, как один умер, а другой сошёл с ума. Угадывалось, что некто намерен воспрепятствовать его встрече с этими людьми, поэтому был издан высочайший указ немедленно пригласить ко двору Чжао Чи, Шан Синсина и Лю Кэхэ.

Пока император давал аудиенцию, Бу Чэнхай обследовал в роще каждый цунь, проверил каждый фэнь, а затем направился в тюрьму.

Он не стал ни есть, ни спать, и когда, по ощущениям Ли Ляньхуа, настало время обеда, подошёл к его камере, натянутый, как стрела.

— Все прочь, — холодно приказал Бу Чэнхай сопровождавшим его стражникам и приказным.

Приказные, служившие в тюрьме, почитали господина Бу словно духа света* и немедленно отправились тщательно сторожить ворота тюрьмы, чтобы никто не помешал ему проводить расследование.

Духи света — божества солнца, луны, гор и рек.

Бу Чэнхай бросил холодный взгляд на Ли Ляньхуа — руки и ноги того были закованы в колодки, однако, говорят, не прошло и пары больших часов, как он потребовал у приказных веник и начисто вымел свою камеру. В тюрьме имелись циновки, Ли Ляньхуа набросил на неё свой верхний халат, но так и не сел. Когда пришёл Бу Чэнхай, он стоял в оцепенении, а завидев “Неподкупного”, слегка улыбнулся.

— Господин Бу.

— Хозяин Ли. — Тон Бу Чэнхая был невыразительным. — Недавно вы оказали неоценимую помощь в деле Фэн Цина из “Ваньшэндао” и заслужили огромную благодарность цзянху.

— А, — отозвался Ли Ляньхуа, непонимающе глядя на Бу Чэнхая. С каким умыслом господин Бу приступил к разбирательству по делу настолько издалека?

— Зачем вы притворялись заклинателем Люи и проводили обряд во дворце Великой добродетели?

Оказывается, Бу Чэнхай, хоть и вёл дела по справедливости, всё же в достаточной степени доверял Ли Ляньхуа, потому и прогнал всех, желая услышать правду из его уст.

— Ах, это… — В том, что он вырядился заклинателем Люи и творил обряд во дворце Великой добродетели, не было скрытого умысла, а лишь удачное совпадение, а вот то, что Фан Добин нашёл записку — уже не шутки. Он медленно покружил по камере под взглядом Бу Чэнхая, а затем повернулся к нему лицом. — Господин Бу.

Бу Чэнхай кивнул.

— Вы давно в столице, не знаете ли о некой “Пагоде блаженства”? — с улыбкой спросил Ли Ляньхуа.

— Пагода блаженства? — нахмурился Бу Чэнхай. — Где вы о ней слышали?

— Полагаю, она связана со смертью господина Ли… — задумчиво проговорил Ли Ляньхуа.

На лице Бу Чэнхая отразилось удивление, он долго колебался.

— Откуда вы узнали это название?

— Из одной книжицы, — тон Ли Ляньхуа оставался спокойным. — Молодой господин Фан в своей комнате во дворце Великой справедливости обнаружил неизвестную тетрадь, со словами “Пагода блаженства” на обложке.

— Что в ней было написано?

— Кроме нескольких невнятных изображений лотосов и птиц, остальные страницы были пусты, — покачал головой Ли Ляньхуа.

— Почему вы решили, что эта вещь имеет отношение к гибели Ли Фэя? — холодно спросил Бу Чэнхай.

Ли Ляньхуа снова неторопливо прошагал полкруга по камере и поднял голову.

— Кто-то по неизвестной причине украл её из комнаты молодого господина Фана, и ночью того же дня господин Лу ни с того, ни с сего обезумел, а на следующую ночь кто-то убил господина Ли. — Он пристально посмотрел на Бу Чэнхая. — Поэтому я вынужден спросить, что же такое эта “Пагода блаженства”?

Взгляд Бу Чэнхая оставался непроницаемым, словно он взвешивал, сколько правды в словах Ли Ляньхуа.

— Пагода блаженства… — медленно заговорил он спустя долгое время. — Говорят, её построил первый император, чтобы поклоняться останкам героев, внёсших огромный вклад в становление новой династии.

— Дело хорошее, почему же я никогда не слышал, что возвели такую пагоду? — удивился Ли Ляньхуа.

Если император совершил столь благородное дело, почему же о нём никому не известно?

— Деталей я не знаю, — покачал головой Бу Чэнхай, — но строительство пагоды по каким-то причинам так и не завершилось, потому в Поднебесной о ней и не слышали.

— В Поднебесной не слышали, а вам известно? — усмехнулся Ли Ляньхуа.

Бу Чэнхай ничуть не разозлился.

— Мне известно, что император вызвал Лу Фана и остальных четверых в столицу лицезреть сына неба именно из-за истории с Пагодой блаженства. — Он не стал ничего утаивать. — Большая часть двора знает, что в последнее время император обеспокоен расширением дворца Утреннего солнца, который он задумал обновить для принцессы Чжаолин. Однако, по завещанию его предшественника, нельзя проводить строительные работы к югу от Пагоды блаженства, так что его величество пожелал знать, где именно её начинали строить.

— Предыдущий император завещал, чтобы к югу от Пагоды блаженства не проводили строительные работы? — изумился Ли Ляньхуа. — Какой в этом смысл?

— При дворе много правил, — покачал головой Бу Чэнхай, — не следует искать в них смысл.

Ли Ляньхуа сделал ещё один кружок по камере.

— Пагоду блаженства по каким-то причинам не достроили.

— Да, — терпеливо подтвердил Бу Чэнхай.

— О смерти господина Ли я не лгал, — развернувшись, вдруг сказал он и вздохнул. — Прошлой ночью, когда мы пришли в рощу, господин Ли был уже мёртв, и не ведаем, кто же убил его и повесил на дереве.

— Если вы на самом деле не знали, то почему оказались в роще? — нахмурился Бу Чэнхай.

— Мы правда не лгали, — кашлянув, очень серьёзно заговорил Ли Ляньхуа. — Прошлой ночью прибежали в рощу из-за тысячелетнего лиса-оборотня.

— Тысячелетнего лиса-оборотня? — ещё сильнее наморщил лоб Бу Чэнхай.

— Дело вот в чём… — с серьёзным видом отвечал Ли Ляньхуа. — Молодой господин Фан завёл себе пса и назвал “Тысячелетний лис-оборотень”, вчера ночью мы выпивали во дворце Великой добродетели, и собака неизвестно откуда притащила окровавленный лоскут ткани, поэтому мы и последовали за ней.

— Так вы следом за псом оказались в роще и обнаружили тело господина Ли? — прозрел Бу Чэнхай.

— От господина Бу ничто не укроется, — закивал Ли Ляньхуа.

От какой-то мысли выражение лица Бу Чэнхая переменилось.

— В таком случае, где же теперь эта собака?

Ли Ляньхуа снова кашлянул.

— Пёс принадлежит молодому господину Фану, боюсь, об этом придётся спросить его самого.

Бу Чэнхай кивнул.

— Всё, что вы рассказали, не имеет доказательств, и я должен проверить, поэтому не могу пока освободить вас от подозрений.

— Сейчас я лишь хотел бы узнать, когда принесут еду, и пока не намереваюсь уходить отсюда, — улыбнулся Ли Ляньхуа.

Бу Чэнхай на миг замер, но не стал ничего говорить и ушёл, не оглядываясь.

Господин Бу — человек умный. Ли Ляньхуа с удобством уселся на застеленную циновку. Дело о Пагоде блаженства, вероятно, затронет многих, и раз оно связано с императорской семьёй, само собой, чиновник из приказа разберётся в нём лучше.

Вообще-то эта тюрьма выкопана глубоко, зимой в ней тепло, а летом прохладно, и если бы не отсутствие кровати, спать здесь было бы вполне приятно.

Бу Чэнхай приказал вернуть Фан Добина домой, однако молодой Фан был сообразительным и, разумеется, не собирался повиноваться. К тому же, вот вернулся бы он в дом Фан Цзэши, а тот ведь в хороших отношениях с Ван Ичуанем — наверняка и эта принцесса где-то поблизости. Поэтому на полпути он метнулся быстро как вспышка, у двоих охранников зарябило перед глазами, и в следующий миг они уже не знали, куда и в каком направлении исчез молодой господин Фан. Напуганные, они поспешили уведомить Фан Цзэши и Бу Чэнхая, про себя однако восхищаясь столь исключительной техникой цингуна.

Перед тем, как отправиться в тюрьму, Ли Ляньхуа чуть тряхнул рукавом, сунув три листа бумаги в руку Фан Добину. Естественно, в тюрьме он не мог избежать обыска, но не хотел, чтобы о странных записках стало известно Бу Чэнхаю. Фан Добин спрятал их, пробежался взглядом вокруг — пусть пока он не решил, куда идти, но надо было забрать из дворца Великой добродетели ту накидку, в которую заворачивали окорок, верёвку с петлёй и яшмовую шпильку, оставленные в шкафу.

Покружив по столичным улицам, Фан Добин с непринуждённым видом приблизился к задним воротам дворца Великой добродетели, забрался на стену, спрыгнул во двор на большое дерево, избегая глаз и ушей стражи, совершил ещё несколько прыжков и добрался до крыши своей комнаты. Сейчас во дворце остались только дозорные, но после того, как здесь произошло столь громкое событие, они тоже трепетали от ужаса и даже среди бела дня не решались часто выходить. Фан Добин опустился на крышу, скользнул взглядом по слою грязи и пыли и вдруг заметил, что помимо виденных той ночью следов, на нём есть ещё несколько неглубоких борозд.

Следы ног.

Он припал ничком к кровле, на краю черепицы был слабый отпечаток ноги — похоже, этот гад здесь поднимался, след был неполный и смёл совсем немного пыли. Но Фан Добин видел в роще, где убили Ли Фэя, кровавые следы, похожие на цветы сливы, и следы на крыше почти не отличались от них.

Существо то же самое. Фан Добин выругался — скрывавшийся на его крыше “человек” или “тварь” был тем же, что проходил по роще. Он открыл слуховое окно и с тихо спрыгнул вниз, не издав почти ни звука.

Перед тем, как проникнуть в комнату, он представлял, какую картину может застать — если всё не осталось, как было вчера, то вещи уже украдены, а мебель перевёрнута — но когда опустился, увиденное заставило его вскрикнуть, с грохотом распахнуть дверь и устремиться во двор.

Неожиданно услышав громкий крик “Кто-нибудь!”, стражники дворца Великой добродетели выхватили оружие, и пять-шесть человек побежали на зов.

Фан Добин с бледным лицом застыл во дворе, двери в комнату были распахнуты, изнутри доносился странный запах. Стражники знали его и чрезвычайно изумились, неожиданно увидев здесь. Вдруг раздался истошный крик — один из них заглянул в комнату и кубарем выкатился оттуда.

— Мертвец! Мертвец! Ещё один!

Фан Добин стиснул зубы так, что они скрипнули. В его комнате и в самом деле всё было перевёрнуто вверх дном, словно кто-то устроил погром с ограблением. Но он ринулся наружу потому, что на полу лежали окровавленные останки.

Тело растерзали: грудь и живот разорваны, от руки и ног остались лишь кости, внутренности исчезли, словно его заживо загрыз какой-то дикий зверь, однако крови на полу не было. Останки по большей части представляли собой скелет, но лицо было не тронуто, так что все с первого взгляда узнали в нём дедушку Вана.

— Скорей доложите Бу Чэнхаю! — рявкнул Фан Добин.

Ужасно напуганные, стражники не понимали, как дедушка Ван очутился в комнате Фан Добина, да ещё в таком состоянии. Едва Фан-фума отдал приказ, без оглядки побежали выполнять.

Успокоившись, Фан Добин вернулся в комнату, где витал запах крови и плоти, открыл шкаф — удивительно, но яшмовая шпилька и верёвка всё ещё лежали внутри. Он спрятал шпильку за пазуху, разорвал верёвку на части и тоже забрал с собой.

Фан Добин обошёл комнату, однако не обнаружил никакой записки. Он пришёл в ярость — да кто же это притворяется духом и прикидывается демоном, кто же столь чудовищно расправляется с невинными людьми? Судя по состоянию тела дедушки Вана, ему не повезло столкнуться с хищным зверем. Неужели кто-то натравил на него хищника, или же это зверь, превратившийся в нечистую силу, убивает людей?

Но это важное место столицы, кто мог здесь вырастить зверя-людоеда? Это тигр? Леопард? Волк или дикая собака? В голове у него царил хаос. Безумие Лу Фана и смерть Ли Фэя, похоже, связаны с накидкой, но почему же погиб и дедушка Ван?

Вскоре прибыл Бу Чэнхай. Фан Добин без обиняков объяснил ему, что сбежал по пути домой, вернулся сюда и обнаружил дедушку Вана мёртвым.

Бу Чэнхай приказал окружить здание и принялся тщательно обследовать каждый цунь и фэнь в нём.

— А Ли Ляньхуа? — не отставал от него Фан Добин.

Бу Чэнхай нахмурился.

— Проклятье, когда вы его выпустите? — разозлился Фан Добин.

Бу Чэнхай не ответил.

— Вы же сами видели! — подскочив на месте, взревел Фан Добин. — Он не убивал Ли Фэя, вы уже заперли его, и он же не бродячая собака, разве мог бы так загрызть человека?

Бу Чэнхай снова нахмурился, вытащил что-то из рукава и вручил ему.

— Можете навестить его.

Он передал удостоверяющую бирку, Фан Добин схватил её и умчался, не удостоив его ни единым взглядом. Бу Чэнхай усмехнулся с лёгкой горечью — будущий фума не принимал его всерьёз и ни капли не верил, что он способен раскрыть это дело.

Но почему убили евнуха Вана? По словам Ли Ляньхуа, кто-то мешает императору разобраться в деле о Пагоде блаженства, но дедушка Ван не имеет к этому никакого отношения. Неужели он тоже обнаружил что-то подозрительное, но не успел доложить, как его убили?

Бу Чэнхай задумчиво нахмурился. Дедушка Ван был лишь незначительным старшим дворцовым евнухом второго ранга при Дворцовом управлении, заведовал некоторыми делами императорской кухни да несколькими пустующими большую часть времени местами вроде дворца Великой добродетели, что он мог обнаружить? Или его убили непреднамеренно? Или преступник убивает без всякой цели?

Судя по кровавым следам в роще, где погиб Ли Фэй, и ужасному состоянию тела евнуха Вана, здесь видно то драконью голову, то хвост какого-то хищного зверя. Или кто-то притворяется таковым, чтобы сбить со следа и заморочить головы? Если такой хищник на самом деле существует, почему же здесь никто никогда не видел его?

Бу Чэнхай вдруг замер — нет! Неправда, что никто не видел! Возможно, Лу Фан… Лу Фан должен был видеть!

Но что за зверь способен одним своим видом напугать человека до потери рассудка?

Ли Ляньхуа мирно спал в своей камере.

По правде говоря, в тюрьме кормили неплохо — подали кашу, закуски и даже немного куриных яиц, аппетит у него был неплохой, и, наевшись, он остался доволен. Он не знал, где заперли Шао Сяоу, но подумал, что тюремной едой его не прокормить, остальное же его не особенно беспокоило.

Его разбудил громкий звон.

— Тридцать пятая камера! — крикнул кто-то. — Подъём, подъём, пришёл посетитель!

Ли Ляньхуа резко сел, на миг подумав, что ещё в детстве потерял обоих родителей, двоюродные родичи рассеялись по свету, невеста вышла за другого — кто может навещать его в тюрьме? Смертники из камеры напротив вскарабкались на ноги, в восхищении глядя на него. Он тоже с любопытством посмотрел наружу.

Посетитель выделялся черными волосами, белоснежными одеждами и вышитыми сапогами. Ли Ляньхуа был ужасно разочарован. Смертники напротив зацокали языками от удивления и принялись обсуждать, как здорово иметь богатого родственника, ведь он мог войти сюда, а их жён, детей и стариков не пускали.

Вздохнув, Ли Ляньхуа поднялся на ноги с дружелюбной улыбкой.

— Неужели батюшка тебя выгнал?

Посетителем был, разумеется, Фан Добин, он и так вошёл в тюрьму мрачнее тучи, теперь же его лицо ещё сильнее потемнело.

— Несносный Ляньхуа, дедушка Ван мёртв.

— Дедушка Ван? — Ли Ляньхуа замер.

Фан Добин скрипнул зубами.

— Мёртв, его загрызла какая-то тварь, обглодала дочиста.

— Где он умер? — нахмурился Ли Ляньхуа.

— Во дворце Великой добродетели, я проверил, но на этот раз записки не было, и ничего не украли, вещи остались на месте. — Он на миг вытащил из рукава яшмовую шпильку и снова убрал. — Но он умер в моей комнате.

— Это… не поддаётся никакому объяснению, — пробормотал Ли Ляньхуа. — Неужели евнух Ван о чём-то знал? О чём же он мог знать?

Фан Добин побледнел и покачал головой.

— Короче говоря, выходи отсюда. Дело становится всё более громким, жертв всё больше, нужно скорее выяснить, кто убийца, чтобы вода спала и камни обнажились*.

Вода спала и камни обнажились — всё прояснилось.

— Ну… — сухо кашлянул Ли Ляньхуа. Он хотел было сказать, что они в столице, и расследовать убийство поручили Бу Чэнхаю и Хуа Жусюэ, а не ему, Ли Ляньхуа, но при виде сердитого лица друга пришлось придержать эти объяснения при себе.

Молодой господин Фан гневался.

Ничто не могло ждать.

— Живей! Выходи! — Фан Добин пнул двери камеры.

— Перестань, — схватился за голову Ли Ляньхуа. — Это собственность Приказа, осторожнее!

Фан Добин ещё сильнее разозлился, снова ударил ногой, и в деревянной двери появилась трещина.

— Прекратите! — ворвались приказные.

Фан Добин с холодной усмешкой поднял бирку.

— У меня бирка господина Бу, я желаю освободить этого человека, кто посмеет мне помешать?

— Все вон! — раздался среди беспорядков голос Бу Чэнхая.

Перепуганные приказные указали на Фан Добина и Ли Ляньхуа.

— Господин, эти двое замыслили побег, тягчайшее преступление, нельзя их отпускать…

— Я знаю, — бесстрастно отозвался Бу Чэнхай.

Не осмелившись ничего добавить, приказные медленно удалились.

Бу Чэнхай бросил взгляд на Фан Добина, тот фыркнул, сжал в руке верительную бирку, но не вернул ему.

— Ну… — потерев щёку, выдавил Ли Ляньхуа. — Я ведь морочил людей во дворце Великой добродетели, вводил в заблуждение лукавыми речами, под прикрытием обряда убил чиновника и под покровом ночи повесил его на дереве… Боюсь, меня не следует выпускать…

— Да-да-да, — вспылил Фан Добин, — а ещё ты загрыз насмерть евнуха Вана, свёл с ума Лу Фана и натравил тысячелетнего лиса-оборотня на человека, в таком случае, я отправлюсь к императору и скажу, что тебя следует казнить, чтобы больше не вредил людям!

Ли Ляньхуа смирно поддакивал.

— Молодой господин Фан! — повысил голос Бу Чэнхай.

Злость Фан Добина ещё не рассеялась, его всё несло.

— Я сунул нос не своё дело, только чтобы спасти тебя отсюда, хотя и без тебя, приятель, мог бы поймать…

— Молодой господин Фан! — взревел Бу Чэнхай.

Фан Добин сделал паузу.

— У страны есть законы, а у семьи есть порядки. Молодой господин Фан, будьте добры вести себя достойно! — уже вышел из себя Бу Чэнхай.

Фан Добин аж подскочил, тыча в него пальцем.

— В чём это я веду себя недостойно? Здесь мой друг, он никого не убивал. Тем, что позволил вам его увести, я уже проявил огромное, огромнейшее уважение! Не будь я открыт душой словно долина, уже зарубил бы вас мечом!

Бу Чэнхай повидал незнамо сколько хулиганов в цзянху, но редко встречал столь самонадеянных и вспыльчивых как Фан Добин. Поняв, что добром не выйдет, он нанёс по его плечу тяжёлый удар ладонью.

Фан Добин кипел от негодования и не находил, куда излить своё беспокойство, так что отбил удар Бу Чэнхая ладонью и немедленно произвёл три приёма, ударив его слева под рёбра. Разгневавшись, что Фан Добин устроил беспорядки в таком месте, Бу Чэнхай решил во что бы то ни стало вернуть его в резиденцию Фан, и они тут же сцепились так, что только раздавались хлопки ударов.

— Стойте, прекратите! — взывали из камеры. — Хватит, всё…

Сражавшиеся оставались глухи к увещеваниям и лишь обменивались ударами и приёмами в надежде свалить противника. В самый разгар схватки Фан Добин вдруг почувствовал, что его локоть онемел, а у Бу Чэнхая заныло колено. Оба они отскочили и уставились на Ли Ляньхуа.

— Хватит, остановитесь, — замахал он руками. — Речь идёт о смерти господина Ли и трагической гибели дедушки Вана, вы оба волнуетесь из-за расследования, оба хотите поймать преступника, и… Идёте разными путями к одной цели, ваши устремления общие и пути совпадают, незачем выяснять, кто победит, а кто проиграет.

Фан Добин фыркнул, выражение лица Бу Чэнхая стало бесстрастным.

— Сейчас я размышлял над этим делом, — продолжал Ли Ляньхуа, — в нём много странностей, и если мы хотим разобраться, нужно расследовать в двух направлениях.

И в самом деле, после этих слов Фан Добин и Бу Чэнхай сосредоточились и перестали враждовать.

— Во-первых, император созвал пятерых чиновников в столицу, чтобы обсудить историю Пагоды блаженства, но откуда они узнали о ней? И откуда император узнал, что этим чиновникам известно, где может находиться Пагода блаженства? Какую именно тайну каждый из них знал о Пагоде блаженства?

— В этом вопросе дело уже продвинулось, — кивнул Бу Чэнхай.

— Во-вторых, дворец Великой добродетели. — Ли Ляньхуа бросил на него виноватый взгляд. — Почему в комнате молодого господина Фана оказалась книжица со словами “Пагода блаженства” на обложке, и кто её украл?

Бу Чэнхай надолго задумался и снова кивнул.

— Даже если выясним, кто украл книгу, невозможно подтвердить, что это связано с убийствами, — всё же добавил он.

— Должно быть, при строительстве Пагоды блаженства была сокрыта некая огромная тайна, — вздохнул Ли Ляньхуа. — А произошло это уже сотню лет назад, откуда же пятеро чиновников её узнали? Должно быть, им стало известно о Пагоде блаженства благодаря неким обстоятельствам, притом эти обстоятельства можно выяснить по дворцовым записям, иначе их не пригласили бы в столицу лицезреть сына неба.

— Так именно потому, что император призвал их ко двору, кто-то и понял, что им известна тайна Пагоды блаженства, поэтому решил убрать свидетелей! — осенило Фан Добина.

— Но Пагоду блаженства не достроили… — медленно выдохнул Бу Чэнхай, отступив на пару шагов.

— Господин Бу ищет лёгкого, избегает тяжёлого, — улыбнулся Ли Ляньхуа. — То, что её не достроили, само по себе подозрительно.

Бу Чэнхай поднял голову и хмуро уставился на потолок, о чём-то задумавшись.

— Ляньхуа, если Лу Фана и Ли Фэя убрали как свидетелей, то почему убили и дедушку Вана? — спросил Фан Добин.

— Так всё-таки каким образом погиб евнух Ван? — нахмурился Ли Ляньхуа.

— Его загрыз какой-то хищный зверь, одни кости остались. — Между бровей Фан Добина залегла складка.

— Кто знает, может, в мире и правда существуют тысячелетний лис-оборотень, Белый тигр-повелитель и другие… — вздохнув, пробормотал Ли Ляньхуа.

Фан Добин хотел было заявить, что он несёт чепуху, как вдруг вспомнил те следы, не то тигриных, не то собачьих лап, и удержался от замечаний.

Бу Чэнхай надолго погрузился в размышления.

— Император вызвал господина Чжао и двух других, — неожиданно заговорил он, — возможно господин Фан знает, чем закончилась встреча.

Он занимал должность в Приказе Великой справедливости и не мог по желанию попасть в императорский дворец, но Фан Цзэши, как шаншу Подворной части, пользовался доверием императора. Раз уж его величество затеял строительство ради принцессы и собирался выдать её за сына Фан Цзэши, возможно, тот узнал какие-то тайные обстоятельства дела.

Фан Добин на миг окаменел, а потом подскочил на месте.

— Я вернусь домой и расспрошу отца.

— Верно, верно, — закивал Ли Ляньхуа. — Поспеши.

Фан Добин умчался, так и не вернув верительную бирку Бу Чэнхаю.

Как только молодой господин Фан удалился, Бу Чэнхай тихонько перевёл дух. Ли Ляньхуа усмехнулся ему из камеры. Через некоторое время Бу Чэнхай всё-таки тоже слабо улыбнулся.

— Много лет ни с кем не сражался, правда так смешно, что ли?

— Молодой господин Фан в самом расцвете сил, — вздохнул Ли Ляньхуа. — Можете злить его, пока не начнёт топать ногами, но не доводите до неистовства.

Окаменев лицом, Бу Чэнхай не ответил, снова помолчал и медленно выдохнул.

— Император вызвал в столицу этих пятерых, потому что восемнадцать лет назад они жили здесь. Лу Фан, Ли Фэй, Чжао Чи и Шан Синсин в то время были молоды, выучились простым приёмам боевых искусств и служили по сменам солдатами в императорском дворце. Впоследствии император сократил лишних солдат и военачальников, этих четверых исключили из списков личного состава по причине недостаточного возраста, все они забросили военное дело, сдали экзамены на учёные степени и стали чиновниками.

— Служили во дворце по сменам… — Ли Ляньхуа медленно сделал полукруг по камере. — А помимо этого? По какой причине их имена могли остаться в записях восемнадцатилетней давности?

Восемнадцать лет назад император сократил раздутые войска, из личного состава выбросили сотни и тысячи человек, почему же записали имена именно этих людей?

— Эти четверо тогда нарушили закон, — сказал Бу Чэнхай. — Совершили несколько мелких краж… — Он сделал крохотную паузу. — Дворцовым управлением тогда заведовал старший евнух Ван Гуйлань, всем известный как дедушка Ван.

Ли Ляньхуа кивнул. Ван Гуйлань был старшим дворцовым евнухом, который прислуживал покойному императору. Двадцать два года назад прежний император скончался, дедушка Ван стал прислуживать нынешнему, и все восемь лет после восшествия нынешнего императора на престол его положение оставалось блестящим вплоть до самой кончины. Ван Гуйлань, хоть и завоевал благосклонность двух императоров, слыл поистине жестоким по характеру. Он не отличался ни жадностью, ни, естественно, распутством, и не превышал свои полномочия, однако стоило кому-то во дворце, совершив незначительный проступок, попасть к нему в руки, он мог шкуру содрать с нарушителя. Поскольку Лу Фан с товарищами в те годы были молоды и неопытны, оказаться в лапах Ван Гуйланя наверняка было мало приятного.

Однако евнух Ван наказывал многих, почему же император обратил внимание на этих людей?

— Дело даже не было серьёзным, но записи о них отличаются от остальных, — помолчав, сказал Бу Чэнхай.

Ли Ляньхуа внимательно слушал, не издавая ни звука.

— Согласно записям Дворцового управления, дедушка Ван приказал связать этих людей, подвергнуть наказанию сорока большими палками, а затем бросить в колодец, — после ещё одной долгой паузы продолжил Бу Чэнхай.

— Бросить в колодец? — опешил Ли Ляньхуа. — Разве это не утопление?

Бу Чэнхай на миг застыл со смущением на лице, а затем медленно кивнул.

— В принципе, это следует считать утоплением.

Глядя на него, Ли Ляньхуа не удержался от сухого смешка.

— Неужели они не только выжили, но и, превратив воду в пар, выбрались из колодца?

Лицо Бу Чэнхая окаменело.

— В записях Дворцового управления говорится, что на следующий день эти четверо как ни в чём ни бывало “встали в строй, не проявив ничего странного ни речами, ни поступками”.

— Возможно, они прекрасные пловцы, поэтому для них не было чем-то сложным выжить, оказавшись в колодце, — поспешно вставил Ли Ляньхуа.

Бу Чэнхая совсем перекосило.

— Их бросили в колодец связанными по рукам и ногам… После этого во дворце их боялись, вот почему их исключили из личного состава под тем предлогом и отправили служить народу.

— Как то, что эти четверо воскресли из мёртвых, связано с Пагодой блаженства? — вздохнул Ли Ляньхуа.

— Их расспрашивали, как же они выбрались из колодца. Он утверждали, будто попали в обитель бессмертных, где слитки золота устилают пол и повсюду сверкают жемчужины, неожиданно их раны исцелились, а когда они проснулись, то оказались в своих комнатах.

— Даже если так, почему император решил, что они связаны с Пагодой блаженства? — удивился Ли Ляньхуа.

Со слегка горькой усмешкой Бу Чэнхай кивнул.

— Согласно дворцовым записям, Пагоду блаженства не достроили, но… — Его голос потяжелел. — Во дворце ходили слухи, что Пагода уже стояла, полная редких драгоценностей, но неожиданно исчезла.

— Исчезла? — Ли Ляньхуа цокнул языком от удивления. — В императорском дворце и рассказы диковинные, как могла раствориться в воздухе огромная пагода?

— При дворе часто пишут, преувеличивая, кто в состоянии объяснить, что произошло сотню лет назад? — бесстрастно произнёс Бу Чэнхай. — Однако есть эта история о воскрешении из мёртвых, давностью в десяток с лишним лет.

— А вы не верите? — нахмурился Ли Ляньхуа

— Если они правда могли восстать из мёртвых, то почему сейчас умерли? — холодно сказал Бу Чэнхай.

Ли Ляньхуа поднял голову и вздохнул.

— А Ли Кэхэ?

— Император вызвал его лишь потому, что он надзиратель в Работной части, без иных намерений, — спокойно ответил Бу Чэнхай.

Оба они умолкли.

Чем сильнее углублялись в это дело, тем более загадочным оно выглядело, словно произошедшее восемнадцать лет назад покрывал густой туман, и всё связанное с ним, каждая прядь, каждая нить тянулась бесконечно, и каждая являлась тайной.