Лотосовый Терем

Глава 72. Охотничья деревня

Ли Ляньхуа с товарищами неспешным шагом направились к лесу рядом с деревней Шишоу. Фан Добин только и думал, как бы найти в этой глуши местечко, чтобы восстановить дыхание и течение ци, а вот Лу Цзяньчи никак не мог забыть о мечнике в белом.

— В цзянху, кажется, нет молодого человека в белых одеждах с таким высоким уровнем мастерства, который бы скрывал лицо вуалью, тогда кто же был тот герой прошлой ночью? — наконец не выдержал он после долгих раздумий. — Неужели он всю дорогу следовал за нами?

— В цзянху героев в белом как шерстинок у быка, — презрительно фыркнул Фан Добин. — В белой одежде и вуали кто угодно может оказаться этим мечником, кто знает, он мастер из старшего поколения или просто талантливый бродяга?

Ли Ляньхуа глядел по сторонам, но не просто любуясь пейзажем, а, скорее, будто в поисках какого-то сокровища, но видел лишь сочную зелень ещё не распустившихся хризантем, буйно цветущие сорные травы да немногочисленные деревья.

— Странно… — пробормотал он, когда они прошли по горной дороге уже далеко.

— Что странно? — тут же спросил Фан Добин. — Странно, откуда взялся тот мечник в белом?

— Здесь везде одни хризантемы, сорняки и редкие деревья, которые не плодоносят, — оглядевшись вокруг, медленно проговорил Ли Ляньхуа, — жители деревни не занимаются земледелием и не разводят свиней, вот что странно…

— Разве они не охотятся? — нахмурился Фан Добин. — О чём ты думаешь?

— Мы с тобой прошли уже так далеко, но не видели ничего, кроме грызунов. Не на мышей же они охотятся?

Фан Добин замер.

— Возможно, нам просто не везёт, вот и не видели.

— Какие дикие животные питаются хризантемами? — вздохнул Ли Ляньхуа. — К тому же, у этих стебли очень крепкие и жёсткие и покрыты ворсинками, ни коровы, ни овцы, боюсь, не смогут их есть. Здесь высокогорье, вол, разумеется, не забредёт, а если бы было стадо коз, после них непременно остались бы следы и запах, но я ничего не почуял. Местные деревья не плодоносят, значит, нет и обезьян, и тем более, кабанов.

Лу Цзяньчи вдохнул полной грудью — и правда, пахло только травами.

— В таком месте, скорее всего, дичь не водится.

Ли Ляньхуа кивнул.

— И что же они едят?

Фан Добин с Лу Цзяньчи обменялись растерянными взглядами.

— У них же есть те дикорастущие овощи, мука грубого помола и какие-то высокогорные куланы? — сказал Лу Цзяньчи.

— Я же только что объяснил, — снова вздохнул Ли Ляньхуа, — место, где может жить этот высокогорный кулан, находится так далеко, что даже если он отрастил крылья и прилетел издалека, непременно помер бы от голода на полпути.

— Хочешь сказать, старик Ши нас обманул? — хрипло спросил Фан Добин. — Если это было не мясо кулана, то чьё?

Ли Ляньхуа уставился на него.

— Не знаю, но одним словом, я не видел, чтобы в деревне разводили коров, овец или свиней, не видел, чтобы здесь в горах водились кабаны и куланы, везде одни хризантемы, диких съедобных растений крайне мало — разве не странно, как в столь неплодородных землях могут жить несколько десятков человек?

— Может, они покупают еду в других местах, поэтому могут жить здесь, — растерянно предположил Лу Цзяньчи.

— Но староста ведь говорил, что они никуда не выезжают, — медленно проговорил Ли Ляньхуа, — к тому же, странно ещё кое-что…

— Что? — спросил Фан Добин.

— Они испытывают сильную ненависть к “людям с центральных равнин”, почему же тогда хорошо отнеслись к нам? Неужто мы с вами не похожи на людей центральных равнин?

Фан Добин застыл на месте.

— Как ни в чём ни бывало проявляли радушие… — пробормотал Ли Ляньхуа. — Как ты сам сказал, старик Ши явно знал, что в деревне промышляет монстр, но нарочно умолчал; посреди ночи в третью стражу мы с вами ходили по постоялому двору скрытно, откуда он узнал об этом? Посчитаем блюда — были и овощи, и мясо, и вино. Здесь что, каждая деревенская семья глубокой ночью готовится принимать и угощать гостей?

Едва были произнесены эти слова, Лу Цзяньчи широко распахнул глаза — именно это ощущение неправильности и не давало ему покоя, только он не мог додуматься сам, услышав же размышления Ли Ляньхуа, немедленно обрёл душевное спокойствие.

— Точно, старик Ши какой-то странный.

— Этот старик и у меня вызывал подозрения, но какое это имеет отношение к чашке мяса? — нахмурился Фан Добин.

Ли Ляньхуа вздохнул.

— Помните ту оторванную руку на постоялом дворе?

Лу Цзяньчи и Фан Добин кивнули.

— На постоялом дворе должно быть множество трупов, но они куда-то исчезли, осталась одна оторванная рука, которую можно считать ещё свежей, так?

— Что ты хочешь сказать? — У Фан Добина по телу побежали мурашки.

— Хочу сказать… — пробормотал Ли Ляньхуа. — Хочу сказать, что, за исключением мышей, единственное съедобное мясо здесь это трупы…

От этих слов у Фан Добина отвисла челюсть, Лу Цзяньчи почувствовал тошноту, и его чуть не вырвало.

— Что?.. — прохрипел он.

Ли Ляньхуа сочувственно посмотрел на них.

— Если бы вы отведали этого мяса, возможно, узнали бы, какова на вкус человечина.

— Тьфу-тьфу-тьфу! Что за вздор средь бела дня? — возмутился Фан Добин. — Откуда ты знаешь, что это было мясо мертвецов?

Лу Цзяньчи надолго окаменел, а потом медленно проговорил:

— Если не найдём в котле сваренные останки… мне… мне на самом деле будет трудно поверить.

— Если у вас будет мёртвая свинья, кроме мяса, которое положите в котёл, разве ничего не останется? — со вздохом спросил Ли Ляньхуа.

— Ты-ты-ты… — У Фан Добина застучали зубы. — Неужели ты хочешь отыскать обглоданные кости и сваренные останки… мертвецов…

— Нет, — серьёзно ответил Ли Ляньхуа, — к истории о поедании мертвецов вернёмся позже.

— Тогда что ты хочешь найти? — замер Фан Добин.

— Дома, — ответил Ли Ляньхуа. — В деревне должно быть ещё много домов.

— Домов? Каких домов? — удивился Лу Цзяньчи.

Ли Ляньхуа огляделся кругом, всматриваясь в растущие всюду дикие хризантемы.

— Если много лет назад здесь и правда множество людей с центральных равнин возделывали землю, сажали деревья, сеяли злаки и занимались виноделием, разумеется, они построили дома. На постоялом дворе могли жить только торговцы, которые покупали вино для перепродажи. Чтобы довести горные леса до такого состояния, как сейчас, недостаточно нескольких месяцев, это требует усилий множества человек, так что я думаю… В деревне должно остаться немало домов, построенных чужаками с центральных равнин.

Фан Добин огляделся по сторонам, Лу Цзяньчи всматривался вдаль, но видел лишь сорняки да хризантемы, даже деревья можно было пересчитать по пальцам, где тут какие-то дома?

— Нет никаких “домов, построенных чужаками с центральных равнин”… Этот старикашка и тут наболтал ерунды! — пробормотал Фан Добин. — Да чтоб он сдох! И я столько времени слушал его враньё…

Лу Цзяньчи был полон сомнений — домов не было, но леса определённо сравняли с землёй, и везде росли совершенно не характерные для гор хризантемы.

Ли Ляньхуа уставился на заросли хризантем.

— Эти цветы наверняка высаживали приезжие вокруг своих домов… — Он стремительно прошагал туда, где хризантемы росли гуще всего, нагнулся, развёл цветы и внимательно осмотрел землю. Вскоре он легонько шаркнул ногой, оставив в земле бороздку. Под верхним слоем мелкого песка и нанесённой грязи показалась чёрная угольная пыль.

— Поджог… — пробормотал Лу Цзяньчи. — Они сожгли все дома, построенные людьми с центральных равнин, включая те бесплодные деревья и злаки, поэтому гора и превратилась в пустошь.

Ли Ляньхуа надавил ногой сильнее, соскребая слой угля, под которым обнаружилось несколько обломков тёмно-синего кирпича — всё, что осталось от некогда стоявшего здесь дома. Деревня Шишоу отставала по развитию, местные не могли использовать тёмно-синий кирпич для постройки домов.

— Высоко в горах деревья растут медленно, не представляю, сколько придётся ждать, пока здесь снова вырастет лес, и в результате хризантемы захватили всю землю. — Ли Ляньхуа вздохнул. — Похоже, здесь и правда множество людей некогда занимались земледелием, а потом секрет изготовления вина был утерян, и они постепенно разъехались… — Он помолчал и пробормотал: — Вообще-то я не слишком верю такому объяснению.

Когда он добавил последнюю фразу, Лу Цзяньчи с Фан Добином замерли, удивившись.

— Почему?

— Допустим, я — солидный делец с центральных равнин, тогда должен уметь хорошо планировать. Раз уж кто-то додумался обогатиться, возделывая горные земли и изготавливая вино из местных ингредиентов, то он ведь должен быстро соображать? Разве можно так легко утратить этот секретный рецепт? Наверняка его берегли как сокровище… И даже если рецепт драгоценного вина “Нежное сердце” был утерян, ключевую воду из ледяного источника везли из деревни Шишоу с горы для изготовления других вин, разве это не заработок? Если в этом месте обнаружился редкий товар, какой смысл вот так всё бросать?

Он пошёл вдоль хризантем, и через тридцать шагов в земле обнаружились ещё едва различимые остатки тёмно-синего кирпича, дома стояли рядом, и похоже, их было вовсе не один-два. Ли Ляньхуа остановился возле кирпичей и тихонько вздохнул.

— Более того, судя по различным странным следам на постоялом дворе, а также по этим сожжённым домам, очевидно, что здесь произошла чудовищная бойня, а затем дома чужаков с центральных равнин разрушили и сожгли… Так что… — Он поднял голову и посмотрел на друга.

У Фан Добина волосы встали дыбом.

— Что… ты хочешь сказать?.. — хрипло спросил он.

— Я хочу сказать, — тихо проговорил Ли Ляньхуа, — боюсь, дело было вовсе не в том, что “секрет изготовления вина был утрачен, и люди постепенно стали уезжать и не вернулись”. Чужаки с центральных равнин вспахали землю, засеяли зерном, посадили деревья, захватили тропу к холодному источнику — это вызвало крайнее недовольство жителей деревни Шишоу, они устроили массовую резню и истребили всех до единого, поэтому и был утрачен секрет изготовления вина “Нежное сердце”. — Он бросил странный взгляд на деревню вдалеке. — Как будто сцепились два тигра, и один загрыз другого.

— Но след от удара мечом на медной курильнице и рука, вцепившаяся в дверную раму на постоялом дворе, явно свидетельствуют, что среди погибших были люди Улиня, притом сильные в боевом искусстве. — Лу Цзяньчи побледнел. — В деревне Шишоу мало жителей, и они не владеют боевыми навыками, как же сумели убить столько людей? Как они могли быть уверены, что никого не упустят и сумеют справиться со всеми?

— Потому что у жителей Шишоу есть особенно ужасный и отвратительный способ борьбы… — сказал Ли Ляньхуа.

— Какой способ? — тут же спросил Фан Добин, и сразу же сообразил. — Ты про то пятнистое чудище? Неужели староста способен управлять этим монстром и указывать ему, кого убивать?

— Нет, — мотнул головой Ли Ляньхуа. — Будь старик Ши способен управлять этой тварью, его дом бы уцелел, по крайней мере, когда мечник в белом перерубил стропило, тварь должна была остановить его, но обратившись в бегство, она ударила по противоположной стене, окончательно обрушив хижину, так что она никому не подчиняется.

Он говорил об этом так естественно, что Фан Добин про себя чрезвычайно удивился — откуда он знает, что мечник в белом разрушил хижину старосты? И откуда знает, как именно это происходило?

— Откуда ты зна…

Не успел Фан Добин договорить, как Ли Ляньхуа добавил:

— О пятнистом чудище поговорим потом, сначала поднимемся на самую высокую точку Цзюйхуашани.

Лу Цзяньчи к этому моменту проникся к Ли Ляньхуа уважением и согласно кивнул. Втроём они стремительно понеслись к вершине горы.

На вершине горы Цзюйхуашань открывались всё такие же прекрасные виды, хризантемы, изначально не характерные для этих краёв, росли очень пышно, изредка на земле встречались дикорастущие овощи, которыми их ночью угощал старик Ши, но их было мало. Землю по большей части покрывали ворсистые, наполовину одеревеневшие, наполовину гибкие заросли хризантем, высоко в горах было очень холодно, ярко светило солнце, и некоторые растения уже зацвели — цветки были гораздо крупнее и светлее, чем у тех, что встречались обычно.

Когда они добежали до вершины горы, у Лу Цзяньчи дрогнуло сердце.

— Целитель Ли, вчера вы ведь не случайно оказались на берегу этого озера, значит, уже обнаружили какие-то тайны этого места?

Ли Ляньхуа покачал головой.

— Вчера я собирался нарвать диких съедобных растений, чтобы сварить лапши, но когда забрался на вершину, не увидел ничего знакомого, зато заметил, что в небе кружит много орлов, засмотрелся на них и заснул.

Они огляделись по сторонам на берегу озера — вокруг повсюду росли хризантемы, и не считая редких домишек деревни Шишоу вдалеке, пейзажи были пустынные и прекрасные. Фан Добин и Лу Цзяньчи растерянно посмотрели на Ли Ляньхуа, не понимая, что он хотел увидеть на вершине горы, Ли Ляньхуа же долго и внимательно оглядывался.

— И правда нет… — пробормотал он себе под нос.

Фан Добин тоже беспорядочно посмотрел во всех направлениях, повторяя за другом, и следом за ним помотал головой.

— И правда ничего нет…

— Чего нет? — удивился Лу Цзяньчи.

— Ничего нет значит ничего нет, ты тут видишь что-то? — закатил глаза к небу Фан Добин.

Лу Цзяньчи помотал головой. Фан Добин зыркнул на него.

— Вот и ладно, ты ничего не увидел, я тоже ничего не увидел, несносный Ляньхуа сказал: “И правда ничего нет” — значит, ничего нет.

Лу Цзяньчи растерялся, плакать или смеяться, обратил взгляд к Ли Ляньхуа.

— Целитель Ли…

— Стойте-стойте-стойте, — замотал головой Ли Ляньхуа. — Я не целитель Ли, можете звать меня “Ли-сюн”, “Ли-дагэ”, “дорогой брат Ли”, “уважаемый брат”, “дружище”, или вежливо “милостивый друг”, “ваше превосходительство”, или без церемоний “Ли-цзы”, “а-Ли”, “а-Лянь”, “а-Хуа” — всё годится, только ни в коем случае не называйте меня целителем.

Лу Цзяньчи покраснел от смущения, думая про себя: разве я могу звать его “а-Ли”, “а-Лянь”, “а-Хуа”? Неприлично ведь… Этот уважаемый мастер характером и правда отличается от обычных людей.

Фан Добин кашлянул и напустил на себя серьёзный вид.

— Несносный Ляньхуа, что всё-таки ты хотел посмотреть на горе?

— Вам не показалось, что в деревне Шишоу кое-чего не хватает?

— Чего? — нахмурился Фан Добин. — Денег?

— Ну… денег… тоже не хватает, но…

— В этой нищей деревеньке не больше двадцати семей, здесь всего не хватает — красавиц, хорошего вина, и уж тем более, изысканных блюд, что ни возьми — ничего нет, кто знает, что ты имеешь в виду?

— Кладбища! — неожиданно воскликнул Лу Цзяньчи, понизив голос.

Кладбища? Похолодев, Фан Добин огляделся — все склоны гор и холмов вокруг деревни Шишоу поросли хризантемами, и правда ни одной могилы не видать.

— Если жители деревни Шишоу поколениями не покидали этого места, то с течением времени должно было образоваться немало могильных холмов, однако здесь нет ни одного кладбища, даже надгробной плиты не увидишь, разве не странно? — объяснил Ли Ляньхуа. — Отсутствие кладбища можно объяснить двумя причинами — либо здесь никогда не было мертвецов, либо их хоронят не в земле.

— Как может не быть мертвецов? Все люди умирают, — сказал Фан Добин.

— К тому же на постоялом дворе погибло много людей, — кивнул Лу Цзяньчи, — если их похоронили, то пусть даже у жителей деревни Шишоу какие-то особенные способы погребения, приехавшие с центральных равнин непременно захотели бы предать тела земле.

— Куда же исчезло столько трупов? — спросил Ли Ляньхуа.

Лу Цзяньчи с Фан Добином растерянно переглянулись.

— Неужели ты хочешь сказать… — запинаясь, заговорил Фан Добин спустя долгое время. — Хочешь сказать, их… съели?

Ли Ляньхуа не ответил.

— Я слышал, что в горах на северо-западе, есть такая легенда… — вдруг заговорил Лу Цзяньчи. — Поскольку земли неплодородные и мало еды, в некоторых деревнях люди поколениями не спускаются с гор, а после смерти родителей их съедают внуки.

— Правда? — Фан Добин поёжился.

Ли Ляньхуа тихонько вздохнул.

— Посмотри, что отражается в озере?

— Смотрел уже, отражение похоже на множество черепов, очень необычно.

Ли Ляньхуа обогнул озеро и приблизился к обрыву, постучал по каменной глыбе, что преграждала путь воде. Поверхность породы была бугристой, со множеством ямок и выемок. Он неожиданно ударил с силой, раздался звонкий хлопок, и камень раскололся на три части.

Ли Ляньхуа не сводил глаз с трещин, Фан Добин судорожно вдохнул — в расколовшемся камне показались кости черепа, неужто во всех глыбах здесь спрятаны кости? Да как это возможно? Ли Ляньхуа пальцем постучал по этому “камню”, послышался глухой звук.

— Слой гончарной глины, — прошептал он.

Гончарная глина… означает, что кто-то облепил черепа глиной и обжёг… Для чего? Те пропавшие трупы были съедены или сожжены? Или же это было воздушное погребение либо погребение в воде? У Фан Добина в голове в одно мгновение возникли всевозможные причудливые картины, он незаметно для себя тяжело вздохнул и задрал голову — в небе и правда кружило много орлов.

— Говорят, там, где опускаются орлы, всегда есть кости мертвецов, пойдёмте посмотрим?

Лу Цзяньчи, ещё не оправившись от испуга, вызванного черепом в глине, поднял голову.

— Идём.

Они погнались за тенями орлов вниз с горы и попали в глубокое ущелье рядом с деревней Шишоу. На берег журчащего ручья опускалось немало разнообразных по размеру хищных птиц, которые, завидев людей, захлопали крыльями и взлетели в небо, непрерывно кружа.

Фан Добин с отвращением помахал рукавами — впервые за всю жизнь орлы показались ему такими же мерзкими, как мухи.

Лу Цзяньчи подошёл к берегу и тут же судорожно втянул воздух. Дно неглубокого ручья заполняли различные суставы, и неважно, была кость толстой или тонкой — все они были нарублены на кусочки длиной не более одного-двух цуней. Целиком усыпанное костями дно, сверкающая, прозрачная как стекло вода горного потока, беспорядочно летающие мухи и комары — всё казалось неописуемо зловещим и странным.

— Это человеческие кости? — Лу Цзяньчи побледнел — если да, то здесь не меньше сотни скелетов.

Ли Ляньхуа опустил руку в воду, выловил косточку и долго разглядывал.

— Разве это не фаланга?

У Фан Добина волосы встали дыбом.

— Зачем ты ещё и трогаешь…

Рассмотрев поближе, он увидел, что это две сочленённые фаланги пальца, судя по длине и суставу — и правда от человеческой руки.

Ли Ляньхуа поднял голову, посмотрел туда, где сидели орлы, и тихонько вздохнул. У Лу Цзяньчи дрогнуло сердце, он перепрыгнул через ручей и увидел, что на том месте после орлов и правда осталось несколько обломков костей с ещё не высохшей кровью, распространявших слабое зловоние.

Фан Добин перепрыгнул следом.

— Среди плоти есть эти дикорастущие овощи, — прошептал он, — и всё это сварено…

Волоски на спине Лу Цзяньчи встали дыбом от ужаса. Ли Ляньхуа спокойно стоял на другом берегу ручья, и не только не подходил ближе, но и вовсе не смотрел на груду костей — подняв голову к небу, он следил за кружащими орлами, а потом снова тихонько вздохнул.

— Несносный Ляньхуа! — вдруг завопил Фан Добин. — Ты ведь вчера поднимался на гору и всё видел? А сегодня нарочно привёл нас смотреть на эти ужасы, твою мать, ты это нарочно! Нарочно издеваешься надо мной! Привёл меня смотреть на это… эти…

Лу Цзяньчи смотрел на ошмётки сваренного мяса, и его сердце отчего-то преисполнилось скорбью по превратностями судьбы, он оглянулся на бегущую, словно беспощадное время, воду, погрузившиеся на дно белые кости, и глаза у него защипало, а душу охватило нестерпимой мукой.

Ли Ляньхуа перевёл взгляд на Фан Добина и улыбнулся безмятежной и спокойной улыбкой.

— Все люди умирают…

— Разве люди должны умирать вот так… оскорбительно… — повысил голос Фан Добин. — Когда человек умирает, его сыновья и внуки должны сделать подношение, воскурить фимиам, сжечь жертвенные деньги, а так — разве можно? Как можно есть… есть своих собственных отцов и матерей?

— Во всяком месте свои правила, если умершие добровольно согласились, почему бы не считать это величайшим проявлением родительской любви? Людоедство существует очень давно, оно страшно не само по себе, а когда становится обычным делом, когда людей убивают ради мяса, ничем не отличаясь от диких зверей, — медленно проговорил Ли Ляньхуа. — Деревня Шишоу мало населена и крайне истощена, они привыкли есть человечину. Если после массового убийства людей с центральных равнин они съели и их останки, то разумеется, едва мы трое пришли в деревню, в их глазах уже превратились в дичь, поэтому неудивительно, что они знали, когда мы зашли на постоялый двор.

— Выходит, староста нарочно был так добр к нам, намеренно угощал лучшим вином, чтобы напоить допьяна, потом отправил этого пятнистого монстра нас убить, а они дождались бы мяса? — с отвращением произнёс Фан Добин. — Ты это имеешь в виду?

— Это лишь одна из причин, — кивнул Ли Ляньхуа. — Гораздо более важная — что мы вломились на постоялый двор, и он хотел убрать свидетелей.

На лице Лу Цзяньчи отразилось потрясение.

— Люди на постоялом дворе, скорее всего, были убиты пятнистым чудовищем, вы ведь сказали, что старик Ши не способен им управлять, а если мертвецы оттуда — не его рук дело, зачем ему избавляться от свидетелей?

— Потому… что он думал, мы разглядели облик этого пятнистого монстра. Он отказался от намерения убить нас, во-первых, поскольку посчитал, что нас тайком защищает “подобный небожителю мечник в белом”, а во-вторых, позже он понял, что на самом деле мы не рассмотрели, как именно выглядит монстр.