Лотосовый Терем

Глава 69. Охотничья деревня

На востоке деревушки находился пруд, на берегу которого стояло тёмное здание, совершенно не похоже на глинобитные дома: сложено из чёрного кирпича, коньки крыши — в виде тигриных голов, покрытых зелёной глазурью, на воротах из красного дерева вырезаны восемь триграмм. Хотя уже стемнело, Лу Цзяньчи ясно различил на дверях слой пыли толщиной в цунь.

— Похоже, закрыто уже давно, — сказал Лу Цзяньчи. — Но странный какой-то постоялый двор.

Пусть он и недолго бродил по цзянху, но никогда не видел, чтобы на воротах гостиницы вырезали восемь триграмм, да к тому же чтобы она была с чёрными стенами и коньками в виде тигриных голов, покрытых зелёной глазурью. Постоялый двор выглядел надёжно построенным и роскошным, но как же вышло, что он закрыт и не принимает гостей? Если потому что гостей было слишком мало, то в этой глуши и так людей немного, зачем кому-то выбрасывать столько денег на ветер, чтобы построить настолько великолепный, изукрашенный постоялый двор?

“Ли Э-э” потянул руку к дверному кольцу, и едва постучал, как двери слегка качнулись — они были не заперты.

— Похоже, здесь давно никто не жил.

— Внутри что-то шевелится. — Лу Цзяньчи осторожно толкнул, двери медленно распахнулись, и в лунном свете они увидели, как во все стороны с писком разбегаются крысы. Простые деревянные столы и стулья по-прежнему стояли в темноте главного зала, отбрасывая на пол тени — легко представить, как оживлённо здесь было когда-то. Раздался звонкий перестук, Лу Цзяньчи поднял голову — наверху висел с десяток бамбуковых дощечек по три цуня длиной, закачавшихся от движения воздуха, когда открылись двери. На каждой дощечке чертами разной толщины было вырезано одно слово — “призрак”.

Прохладный ночной ветер ворвался в открытые двери и поднял пыль со столов и стульев, создав целую пылевую завесу, “Ли Э-э” и Лу Цзяньчи переглянулись, невольно почувствовав, как в душу потихоньку проникает холодок. В тишине ветхие занавеси постоялого двора чуть колыхнулись, и на стене показались смутно различимые крапинки.

Чёрные пятнышки — неужели это следы высохшей крови? Лу Цзяньчи сжал в руке меч, собрал истинную силу и медленно шагнул вперёд.

— Герой Лу… — смущённо позвал за его спиной “Ли Э-э”. — Почему бы не вернуться днём?..

Лу Цзяньчи тихонько шикнул, сосредоточенно прислушиваясь — в глубине постоялого двора что-то двигалось, но не разобрать, человек ли это, как будто где-то внутри слабо шевельнулось что-то тяжёлое, возможно, поскрипывал от времени платяной шкаф или кровать. С мечом в руках он стремительно, словно кошка, проскользнул по главному залу и рукоятью осторожно отодвинул колыхавшуюся от ветра занавесь. “Ли Э-э” не хотел заходить внутрь, но видя такое дело, некоторое время поколебался, вздохнул и всё же последовал за ним.

Присмотревшись, они увидели на стене галереи, ведущей во внутренний двор, несколько десятков тёмно-красных пятнышек, похожих на следы крови, как будто перед ней размахивали чем-то окровавленным. Лу Цзяньчи, будучи опытным мастером меча, подумал про себя: следы крови короткие и беспорядочные, значит, рана была нанесена не мечом, но судя по высокой скорости, с которой разлетались брызги, если это и правда кровь, то раненый вряд ли выжил. Что за невероятная история произошла на этом странном постоялом дворе?

“Ли Э-э” приблизился и бросил взгляд на стену.

— Что это?

Лу Цзяньчи пригляделся.

— Это…

Между пятнами к стене прилипло что-то мелкое и коричневое, Лу Цзяньчи долго всматривался в недоумении.

— Похоже на осколки… — пробормотал “Ли Э-э”.

Лу Цзяньчи кивнул.

— Но от чего?

“Ли Э-э” украдкой бросил на него взгляд, как будто удивился, хотел что-то сказать, но промолчал, а потом снова вздохнул.

— Чем бы ни были эти пятна, короче говоря… в галерее ничего нет.

Галерея и в самом деле пустовала и, кроме нескольких десятков пятен на стене, в ней ничего не было. Лу Цзяньчи прошёл по галерее, которая вела к большому внутреннему двору, навстречу поднимались тени — бледные лучи света проходили сквозь ветви двух огромных высохших деревьев, падая на силуэты людей как гигантская паутина. Рядом с деревьями имелся колодец, ведро сохранилось в целости. Во дворе было восемь дверей, а на втором этаже — четыре, всего двенадцать гостевых комнат, четвёртая дверь наверху приоткрыта — и как будто уже давно.

— Странно… В этом месте почти никто не живёт, как мог здесь оказаться такой постоялый двор на двенадцать комнат, с садом и из тёмно-синего кирпича с зелёной черепицей — это не просто совпадение. — Лу Цзяньчи не находил объяснения.

— Кто знает, может, несколько лет назад здесь было полно народу, в десять раз больше, чем сейчас, — наобум брякнул “Ли Э-э”.

Лу Цзяньчи покачал головой.

— Если правда так, то куда подевались все эти люди? К тому же, раз здесь постоялый двор, то должен быть большой поток гостей, но это место глубоко в горах, откуда взяться множеству путников?

— Может, много лет назад здесь и было множество путников…

Лу Цзяньчи снова покачал головой, его не покидало чувство, что с постоялым двором что-то не так.

— Завтра надо расспросить местных жителей.

Он обошёл двор по кругу, не заметил ничего подозрительного, спокойно приблизился к первой двери и толкнул её рукоятью меча. Створки медленно отворились, и в лицо ударил сильный запах затхлости. Окно в комнате было наполовину прикрыто, кисея свисала до пола, на мебели лежал толстый слой пыли.

“Ли Э-э” заглянул в комнату и тотчас замер, Лу Цзяньчи уверенно прошагал внутрь, увидел странное зрелище, и несмотря на все свои боевые навыки, почувствовал, как волосы встали дыбом.

Перед кроватью валялась скамейка, а с балки неподвижно свисала полоса серого полотна, завязанного мёртвым узлом. Лу Цзяньчи потянул серую ткань — хотя прошло много лет, она оставалась прочной. “Ли Э-э” встал за его спиной и задрал голову, глядя на балку. Лу Цзяньчи запрыгнул наверх и слегка сдвинул полосу ткани — на балке остался след, как будто на полосе серой ткани висело что-то тяжёлое. Неужели в комнате и правда кого-то повесили? Он спрыгнул и застыл в задумчивости, в голове крутились тысячи вопросов, на которые он не мог найти ответов.

“Ли Э-э” внимательно разглядывал серую ткань, хотя полотно запылилось, но не было тронуто насекомыми, и по-видимому, изначально было белым, а точнее — белым узорчатым шёлком, по краю шёл след от ножниц — как будто полосу отрезали от женской юбки. Если в комнате на самом деле кого-то повесили, то где же тело? Если тело похоронили, то почему не убрали петлю из белого шёлка и упавшую скамейку?

Он перевёл взгляд на стол — под пресс-папье всё ещё лежал лист бумаги. Лу Цзяньчи вытащил и зажёг запал. На бумаге можно было разобрать несколько слов: “ночью… призрак из четвёртой комнаты снова подглядывал в окно ничтожной… ужасу моему нет предела… лишь… на моего господина… уповаю…”

— Похоже на предсмертную записку или страницу из дневника. — Между бровей Лу Цзяньчи залегла глубокая складка, он не ожидал столкнуться с такой ситуацией. — Видимо, повешенной была женщина, а её муж так и не вернулся.

“Ли Э-э” кивнул.

— Похоже, на постоялом дворе произошло нечто ужасное, что вынудило её повеситься.

— Она упоминает “призрака”, и в главном зале развешено множество дощечек с этим же словом, — задумчиво проговорил Лу Цзяньчи. — Вот только что за “призрак” имеется в виду?

“Ли Э-э” вытаращил глаза.

— Призрак и есть призрак, во что ещё он может превратиться?

Лу Цзяньчи помолчал.

— Допустим, но в такое всегда сложно поверить…

“Ли Э-э” вздохнул.

— Может, поймём, когда осмотрим все остальные комнаты.

Лу Цзяньчи кивнул и двинулся в следующую комнату.

Вторая комната была просторнее первой, но в ней недоставало кровати — на полу остались следы, как будто её куда-то передвинули, под бронзовым зеркалом сбоку от дверей стоял медный таз для умывания. Всё в комнате было простым и в хорошем состоянии, несмотря на слой пыли, здесь царил порядок, и только в медном тазу остался кружок чёрной грязи.

“Ли Э-э” бросил на него взгляд и пробормотал:

— Это… что, тоже кровь?

Лу Цзяньчи покачал головой.

— Слишком много времени прошло, не распознать.

Больше во второй комнате ничего не было, и они перешли в третью, однако там были только голые стены, как будто никто никогда и не жил, добротная оконная бумага порвалась, вывернулась наружу, и в получившуюся сверху щель задувал ветер, эта комната выглядела более заброшенной и пыльной, чем две другие.

Четвёртая комната находилась в середине двора, дверь в неё была приоткрыта. Ещё не дойдя до проёма, на створке они снова увидели тёмные брызги, похожие на кровь.

У Лу Цзяньчи, несмотря на всю храбрость, мурашки по спине побежали.

“Ли Э-э” вскрикнул и, сжавшись от страха, спрятался у него за спиной.

— Что это такое?

Лу Цзяньчи застыл на месте, чувствуя, как ладонь покрылась холодным потом, и едва удержал рукоять меча.

— Силуэт человека… — с трудом выдавил он, спустя довольно долгое время.

— А почему белый? — спросил “Ли Э-э”, по-прежнему прячась у него за спиной.

— Он сидел, прислонившись к стене, в него брызнули чем-то чёрным, затем он ушёл, а на стене остался силуэт.

В четвёртой комнате царил полный беспорядок: стол перевёрнут, стулья разбросаны — словно там произошла серьёзная битва, и на противоположной от дверей стене бросался в глаза белый силуэт сидящего человека, вокруг забрызганный чёрной грязью, покрывавшей почти всю стену.

Лу Цзяньчи вошёл в комнату. На полу, словно какие-то чудища, валялись два чёрных плаща-накидки, усеянных щепками, один из них, особенно длинный, был продырявлен множество раз. У него дрогнуло сердце — чтобы так расщепить древесину, нужно атаковать с достаточной силой и яростью, если бы не впечатляющее мастерство ударов руками и ногами хозяина этой комнаты, сила нападавшего бы пугала, но кем же тогда был хозяин? Обведя взглядом комнату, он увидел, как “Ли Э-э” нагнулся и подобрал что-то с пола. Лу Цзяньчи зажёг запал, и при свете огня они вместе принялись рассматривать находку. Это была курильница для благовоний с глубокой, тонкой и прямой вмятиной, но не треснувшая.

— Это след от сабли или от меча? — спросил “Ли Э-э”.

Лу Цзяньчи слегка поколебался.

— Думаю, от меча. Сумевший оставить такой след на медной курильнице должен быть силён в боевом искусстве. Если даже такой мастер погиб здесь, то тайна постоялого двора потрясает воображение.

“Ли Э-э” улыбнулся.

— А вы, герой Лу, смогли бы оставить такой же след мечом?

Лу Цзяньчи хохотнул, сосредоточился и с шелестом извлёк из ножен длинный меч, клинок сверкнул и устремился к медной курильнице в руках “Ли Э-э”, тот вздрогнул от неожиданности, вскрикнул и уронил её на пол. Меч ускорился, со звоном ударил по курильнице, затем рукава Лу Цзяньчи взметнулись, и до того, чем вещица упала на пол, он молниеносно подбросил её и подхватил. На медной курильнице появилась ещё одна отметина параллельно первой, но чуть-чуть — на полфэня — глубже и длиннее на три цуня.

— Похоже, боевое мастерство хозяина почти такое же, как у меня. — Лу Цзяньчи тихонько вздохнул, он чувствовал, что приложил все силы, но медная курильница была очень прочной, будь она каменной, он расколол бы её пополам этим ударом.

“Ли Э-э” покачал головой.

— Отметина от его меча короче, значит, угол удара был меньше, чем у вас, и когда он ударил, курильница, скорее всего, находилась не в воздухе, что до силы удара, раз уж техника совершенно другая, то и результат иной.

Лу Цзяньчи кивнул, в душе похолодев: этот “Ли Э-э” так естественно говорил о фехтовании, закрадывалось подозрение, что он вовсе не простой книжник, бродящий по цзянху, неужели родич Ли Ляньхуа — втайне ещё один благородный герой?

“Ли Э-э” обернулся, увидел, что Лу Цзяньчи смотрит на него горящими глазами, оглядел себя со всех сторон и снова растерянно уставился на него.

— На что вы смотрите?

Лу Цзяньчи отвёл глаза и усмехнулся.

— Ни на что.

Переведя взгляд с лица “Ли Э-э”, он вдруг заметил, как за окном мелькнул белый силуэт, и резко вскрикнул:

— Кто там снаружи?

“Ли Э-э” тут же вытянул шею и увидел, что и правда, за окном с пронзительным воплем “Ли — и-и-…” пронёсся белый силуэт.

Меч Лу Цзяньчи засверкал подобно распускающемуся цветку лотоса, он мгновенно рванулся за окно и напал на белый силуэт.

“Ли Э-э” поспешно подбежал к окну — во дворе незвестный, будучи атакованным, застонал и замахнулся, оказывая сопротивление. Послышался звон удара меча о нефрит.

— Ли-и-и-цве-е-ет!.. — завопил белый силуэт.

Ещё до того, как странный крик затих, Лу Цзяньчи обрушил свой удар, и неизвестный резко умолк. Лу Цзяньчи закружил меч тремя цветками, между которыми нанёс больше десятка ударов, но раздался звон — к его удивлению, противник в белом один за другим сумел отразить каждый из них.

Лу Цзяньчи поразился — эта нечисть в белом явно владела боевым искусством, неужто и призраки тоже совершенствуются? Оружие в его руках очевидно было нефритовой флейтой.

Пока он колебался, белый призрак уже перевёл дух и разразился бранью.

— Проклятый Ли-цветочек! С ума сошёл?! Да что ты за демон такой!..

Потрясённый, Лу Цзяньчи молниеносно убрал меч и спросил:

— Вы…

Но этот “демон в белом”, худой как скелет, в парчовом платье и с яшмовым поясом, с нефритовой флейтой в руке, с сердитым лицом встал перед окном и принялся ругаться на “Ли Э-э”:

— Позвал меня приехать в это проклятое место за тысячи ли, а сам нашёл мастера, чтобы напасть на меня! За богатством охотишься?

— Ну… — виновато проговорил “Ли Э-э” — Я думал, это призрак повешенного в белом…

“Демон в белом” пришёл в ярость.

— Твою ж мать, кого ты призраком повешенного назвал? Да я привлекательный и элегантный, прекрасный как яшмовое дерево на ветру, в десятке самых красивых мужчин в цзянху, а ты меня удавленником обозвал? Сам ты призрак проклятущий!

На этих словах Лу Цзяньчи неожиданно прозрел.

— Так вы молодой господин из клана Фан, “Печальный господин” Фан Добин! Немудрено… — Он вовремя остановился и продолжил уже про себя: немудрено, что с такой худобой его приняли за нечисть.

Фан Добин гневно уставился на “Ли Э-э”.

— Проклятье, зачем ты прячешься в этом отвратительном месте? Кто это такой? Ты его нанял…

— Это недоразумение, недоразумение, — поспешно перебил его “Ли Э-э”. — Он мастер из Удана, мы встретились по дороге, наши пути совпали, мы тут же подружились, вот и оказались тут, никто не помышлял тебя убивать.

На этих словах Фан Добин замер и перевёл взгляд на Лу Цзяньчи.

— А вы…

Лу Цзяньчи сложил руки в приветствие.

— Лу Цзяньчи к вашим услугам, даочжан Байму из Удана — мой наставник.

Фан Добин кивнул.

— Так вы ученик Байму. Слава учеников Удана и правда заслужена.

Узнав, что он происходит из известной семьи, Лу Цзяньчи заговорил вежливо.

— Молодой Фан тоже друг “Ли Э-э”, Ли-сюна?

— “Ли Э-э”? Ли… а-а… да, верно, Ли Ляньхуа куда-то убежал, я приехал к чудесному целителю Ли Ляньхуа, но не нашёл его, в тереме был только его… как там?

Он зыркнул на “Ли Э-э”, и тот подхватил:

— Сосед кузена Ли Ляньхуа из его родной деревни.

— Точно, — закивал Фан Добин, — мы с Ли-сюном тоже не слишком знакомы.

— Да, так и есть, — закивал “Ли Э-э”.

— Как же господин Фан оказался в этом месте?

— В этой разваленной деревеньке всего чуть больше двадцати домов, — холодно отозвался Фан Добин, — обошёл их все и к третьей страже, разумеется, добрался и сюда. — Он уставился на “Ли Э-э”. — Вы тут среди ночи призрак женщины ищете?

— Мы собирались поесть, — ответил “Ли Э-э”, — а оказалось, что постоялый двор закрыт, в комнатах множество подозрительных следов, как будто здесь водятся призраки.

— Да нет тут никаких призраков, просто где ты, бедствие ходячее, там и дело нечисто. Я не видел по пути ничего странного.

— Призраки дело такое, не всякий простой смертный может легко их увидеть… — с серьёзным видом сказал “Ли Э-э”.

— Ой, да неужто ты видел? — протянул Фан Добин.

— Ну… нет, конечно.

— Господин Фан, вы, должно быть, не особенно приглядывались, когда вошли, в этом постоялом дворе осталось много странных следов — похоже, некогда здесь произошла трагедия.

Фан Добин огляделся по сторонам.

— Какая трагедия?

Лу Цзяньчи приподнял на ладони медную курильницу.

— Здесь произошла битва двух мастеров, и как будто люди изо всех комнат неожиданно исчезли.

— Хоть потерпел поражение, хоть победил, но после драки нормально уйти, неужто кто-то останется поесть? Не Ли Ляньхуа же…

— Но это постоялый двор, — возразил “Ли Э-э”. — Если все гости не решили разом уехать, то откуда все эти следы? Либо в один прекрасный день все в постоялом дворе: и мужчины, и женщины, и мастера боевых искусств, и простой народ из цзянху — ни с того ни с сего одновременно погибли.

У Фан Добина отвисла челюсть.

— Это… Кто мог за столь короткое время убить такую кучу людей? А тела? Если, как ты говоришь, здесь погибли люди, то где трупы?

— Трупов нет, — сказал “Ли Э-э”.

Лу Цзяньчи кивнул.

— Возможно, мы сможем разобраться, что произошло, когда осмотрим все комнаты.

— Э… это обязательно? — спросил Фан Добин.

“Ли Э-э” бросил на него взгляд и осторожно поинтересовался:

— Ты тоже боишься призраков?

Фан Добин поперхнулся.

— Кхэ-кхэ, Лу Цзяньчи, вы идите вперёд, а мы осмотрим комнаты.

Лу Цзяньчи усмехнулся и пошёл впереди, сжимая рукоять меча, пусть это место и выглядело мрачным и жутким, невыразимо странным, но как выдающийся ученик Удана, он с детства учился дао, был чист душой и ничуть не боялся.

Фан Добин с “Ли Э-э” пошли следом за ним, а когда отстали на несколько шагов, первый тихонько пихнул второго и прошептал:

— Несносный Ляньхуа, чем тебе не нравилось быть лучшим в Поднебесной чудесным целителем, зачем притворился каким-то “Ли Э-э”?

“Ли Э-э” негромко кашлянул.

— Ну… Я не успел назвать имя, а герой Лу принял меня за “Ли Э-э”, что поделать… Тем более, я тоже не знаком с тем целителем Ли, которого он себе навоображал…

Фан Добин уставился на него.

— Так ты переживаешь, что он поймёт, что ты мнимый целитель и ничего не смыслишь во врачевании.

Ли Ляньхуа вздохнул, скользнул взглядом вокруг и вдруг прошептал:

— Ты веришь, что в мире есть злые духи?

— Не верю, — мотнул головой Фан Добин.

— Я тоже не верил, но… — пробормотал Ли Ляньхуа. — Но посмотри на этот постоялый двор… здесь повсюду должны быть трупы, а их нет… возможно…

Фан Добин вздрогнул, у него волосы встали дыбом.

— По-твоему, здесь повсюду должны были остаться трупы?

— Просто у меня такое ощущение, — покачал головой Ли Ляньхуа. — Здесь пахнет смертью.

Фан Добин остолбенел, он был так давно знаком с Ли Ляньхуа, и этот человек никогда ещё не говорил столь уклончиво.

— Смертью?

Ли Ляньхуа всё оглядывался по сторонам.

— М-м… запах множества умерших… к тому же… — Он чуть замедлил шаг и покосился на щель в восточной галерее. — Будь внимателен и осторожен, похоже, на постоялом дворе что-то есть, и оно следует за нами.

Фан Добин мгновенно переменился в лице.

— Что тут есть?

— Не знаю, — снова покачал головой Ли Ляньхуа. — Что-то, чья поступь легка, но не маленькое — непонятно, очень высокого роста или парит в воздухе, но одним словом, оно выше нас на две головы.

Фан Добин сухо хохотнул, но внутри весь похолодел.

— Так это может быть человек? А то с твоих слов больше похоже на призрака. Откуда ты знаешь?

Ли Ляньхуа вздохнул и пробормотал:

— Такие храбрецы, как ты и герой Лу, целеустремлённые и неосторожные, естественно, не обратили внимание на движение вне комнаты. Ты слышал шорох ветра на дереве снаружи?

— Конечно, — кивнул Фан Добин.

Ли Ляньхуа уставился на него.

— Сейчас мы стоим напротив дерева, на нём нет листьев, его ничто не загораживает, так почему же при таком шумном порыве ни дуновения не достигло галереи?

— Это… — Фан Добин растерянно умолк.

— Что “это”?

— Значит, что-то загораживает от ветра, — горько усмехнулся Фан Добин.

Ли Ляньхуа снова вздохнул.

— Так и есть. Снаружи от дерева без листьев до этого места: на дереве, за углом, в щели галереи, в окне — на всей прямой всегда что-то загораживает от ветра, не знаю, что это, но точно ничего хорошего.

Пока они шептались, шедший впереди Лу Цзяньчи добрался до двери в первую комнату второго этажа. На двери висел большой замок, Лу Цзяньчи, применив силу, сжал его пальцами — послышался щелчок, сгнившая сердцевина сломалась, он толкнул створку, но, к его удивлению, она всё равно не сдвинулась с места.

Фан Добин вихрем подлетел к окну, вытащил нефритовую флейту, с треском выломал створку и заглянул в комнату.

— Двери подпирает кровать, идите сюда, взгляните.

Лу Цзяньчи ударил рукоятью меча, раскрывая створку окна рядом с дверью, и они втроём заглянули внутрь.

В первой комнате второго этажа всюду порхали клочки разорванных амулетов, кровать была придвинута ко входу и подпирала двери, все окна наглухо заколочены деревянными досками, с балки свисало семь-восемь багуа, а также имелось две ниши, заполненные множеством буддистских статуэток — и некоторых они никогда раньше не видели. И всё же, несмотря на такое количество божественных и буддистских благословений, и на то, что комнату столь тщательно запечатали, в ней никого не было — каким образом её хозяин выбрался отсюда, оставалось необъяснимой загадкой.

Они залезли через окно.

— Похоже, хозяин стремился, чтобы что-то сюда не вошло, — заметил Лу Цзяньчи.

Ли Ляньхуа подобрал с пола обрывок амулета.

— Здесь тоже много раз повторяется слово “призрак”.

Фан Добин зажёг запал посмотреть — половина амулета была исписана словом “призрак” крупного и мелкого размера, причудливой формы, непонятно, к какой школе или ордену принадлежал создатель этого талисмана.

Лу Цзяньчи прошёлся по комнате, притопывая ногой, и услышал под полом глухой звук.

— Видимо, внизу есть потайной ход.

Ли Ляньхуа с Фан Добином смели в сторону амулеты, на полу обнаружилась скрытая квадратная рамка, как раз чтобы пролез человек. Они совместными усилиями вытащили деревянные доски, закрывающие рамку — внизу зияла тьма. Фан Добин бросил туда запал, в тот же миг послышалось шипение, пламя ослепительно вспыхнуло, они втроём одновременно вскрикнули и отскочили на три шага назад.