Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки

28. Переломный момент

В конце 1980-х годов прокуроры мафии были единодушны в том, что постоянное тюремное заключение Толстяка Тони Салерно, Дакса Коралло и Кармине Змея Персико уничтожило огромный запас незаменимого опыта, контактов и знаний «мозгового треста» мафии. Долгосрочные связи Салерно и Коралло и их коррупционные манипуляции с бизнесменами, политиками и местной полицией не могли быть быстро повторены их преемниками. Но им было уже за семьдесят, и они, вероятно, были близки к тому, чтобы отойти в сторону и отказаться от власти, даже если бы не попали в ловушку расследования Комиссии. Оба умрут в тюрьме: Салерно — в возрасте восьмидесяти лет в 1992 году, а Коралло — в возрасте восьмидесяти семи лет в 2000 году. Подчиненному Коралло, Сальваторе «Тому Миксу» Санторо, тоже было семьдесят два года, когда он отправился в тюрьму до конца жизни. Единственный относительно молодой босс, получивший пожизненный срок, 53-летний Кармин Персико, стал более тяжелой жертвой для семьи Коломбо. Его приговор убрал с улиц и из высших советов мафии перспективного лидера, находившегося на пике своих возможностей.

Вслед за судебным процессом и после более тщательной интерпретации тысячи часов магнитофонных записей, полученных в ходе расследования, юристы и ученые задались вопросом об истинных размерах полномочий Комиссии и ее реальных полномочиях. Джеймс Б. Джейкобс, профессор юридического факультета Нью-Йоркского университета и авторитетный исследователь мафии, заявил, что из представленных на суде доказательств остается неясным, насколько широким был национальный охват Комиссии и какими методами она принимала решения. Среди неразрешенных загадок, пишет Джейкобс, — то, как Комиссия приводила в исполнение свои решения и на каком основании могла вмешиваться во внутренние семейные споры.

Скептически настроенные адвокаты защиты, такие как Ричард А. Ребок, представлявший интересы членов преступной семьи Гамбино, порицали обвинение за то, что оно якобы преувеличивало значение Комиссии как контролирующей мафию клики в 1980-х годах. «Теория правительства о том, что Комиссия могла диктовать семьям, что можно делать, а что нельзя, фактически неверна. Это была свободная конфедерация, место встречи для разрешения споров, а не правящий орган».

Раскрытие секретов мафии усугублялось тем, что после суда появились доказательства, которые противоречили утверждениям обвинения о том, что глава семьи Дженовезе Тони Салерно был арестован в 1985 году. Вскоре после суда над Комиссией ближайший доверенный Салерно, Винсент «Рыба» Кафаро, «перевернулся» — стал свидетелем обвинения, после того как ему были предъявлены обвинения в рэкете. Хотя Салерно представлял банду Дженовезе на заседаниях Комиссии, Кафаро рассказал, что Толстый Тони никогда не был крестным отцом семьи и что настоящие боссы использовали его в качестве фигуранта, чтобы отвлечь внимание правоохранительных органов от себя. (Даже если обвинение ошибалось в оценке Салерно, это все равно было недостаточным основанием для отмены приговора. Он был признан виновным в конкретных преступных деяниях и не был привлечен к суду по обвинению в том, что он был крестным отцом Дженовезе).

Тревожные откровения Кафаро отражали постоянный туман, который омрачал большую часть деятельности мафии. Оставались секреты, которые ФБР и другим следователям было трудно расшифровать из завуалированных разговоров, подслушанных с помощью электронного наблюдения, и из информации, полученной от информаторов низкого ранга. Бойцы и пособники мафии часто сами оставались в неведении относительно фундаментальных фактов, касающихся их собственных семей. Уильям Пеллегрино Масселли, более известный как «Мальчик-мясник», хотя и был связан с рэкетирами в Бронксе на протяжении десятилетий, до середины пятидесятых годов не знал, как называется его боргата. В офисе Масселли был установлен жучок ФБР в рамках расследования его связей с угоном самолетов, сделками с наркотиками и возможной фальсификацией тендера на строительство метро. Подслушивая, агенты услышали, как Масселли, достаточно интеллигентный владелец автотранспортной компании, сказал приятелю-мафиози, что прочитал в газете статью, в которой назывался умник, который был его мафиозным куратором. «Боже, я не знал, что мы принадлежим к семье Дженовезе», — сказал удивленный Масселли. Еще один пример того, как мало уличные дельцы могут знать о своих собственных организациях, прозвучал из уст Винни ДеПенты, мелкого игрока в азартные игры и бывшего подражателя Бонанно. В начале 1980-х годов ФБР провело в Маленькой Италии операцию по раскрытию компании, занимавшейся импортом макарон. Поддельной компанией управлял ДеПента, который перешел на сторону правительства и стал платным информатором после того, как попал в опасные для жизни неприятности с ростовщиками Бонанно. Рассчитывая на то, что хищные мафиозные связи ДеПенты будут навещать его в компании D&M Pasta Company, ФБР спрятало видеокамеры и жучки, чтобы записывать уличающие разговоры.

Мафиози не удалось заманить ни одного крупного мафиози, но он заманил в ловушку исполнителя Коломбо по имени Фрэнки «Зверь» Фаланга, который сообщил ДеПенте, что тот будет «принадлежать» Коломбо, защищая его от варваров Бонанно в обмен на вознаграждение и перспективу развития его макаронного бизнеса.

Взяв ДеПенту под свое крыло, Фаланга счел своим долгом просветить его в вопросах истории мафии. Несмотря на неправильную жизнь, проведенную в кругу «крутых парней», ДеПента был совершенно не осведомлен о генеалогии мафии. Фрэнки Зверь проследил корни своей преступной семьи, которая теперь контролировала ДеПенту, до знаменитого Джо Профачи, одного из пяти крестных отцов-основателей в 1931 году. Кроме того, Фаланга хвастался, что был водителем и телохранителем Джо Коломбо. В рамках вводной части Фаланга отметил, что нынешним действующим боссом Коломбо является престарелый капо Томми ДиБелла, который замещает Кармине Персико. Перечисление профессором Фалангой имен и лидеров боргаты оставило студента ДеПенту в недоумении. ФБР записало этот обмен мнениями в стиле Аббата и Костелло «кто первый».

Фаланга: «У каждого есть семья, верно? У Дибеллы есть семья, верно?»

Депента: «Верно».

Фаланга: «У него есть семья Профачи. А у Бонанно есть этот парень. А у другого парня — тот парень. И еще одна команда. Понятно?»

Депента: «Я думал, что Дибелла — это Коломбо».

Фаланга: «Это Коломбо».

Депента: «Профачи?»

Фаланга: «Точно».

Депента: «Профачи-Коломбо — это одно и то же?»

Фаланга: «Профачи — это все одно, это все одно. Это все одно».

Фрэнки-зверь, измученный работой по разъяснению происхождения боргаты своему запутавшемуся новому соратнику, перешел к сути своего плана по использованию макаронной компании в качестве прикрытия для деятельности мафии.

Фаланга: «Ты ведь знаешь, в чем суть игры, Винни?»

Депента: «Да, в чем?»

Фаланга: «Делать гребаные деньги, вот что».

Комические моменты предоставили Мясник Масселли, жестокий исполнитель Фрэнки Фаланга и шпион ФБР Винни ДеПента, но деятельность этой троицы показала, что завеса секретности и невежества в низших звеньях мафии все еще сохраняется, чтобы прикрыть капо и лидеров. Масселли и Фаланга были далеки от центров власти мафии, и информация, полученная при их расследовании, не позволила ФБР оценить сильные и слабые стороны их семей.

Более поздняя информация, полученная бюро, показала, что дело Комиссии почти не повлияло на разносторонние незаконные операции большинства нью-йоркских мафиози. Несмотря на убийство Пола Кастеллано и обвинительные приговоры Тони Салерно, Дакса Коралло и Кармине Персико, бизнес в каждой банде продолжал идти полным ходом, а сменщики заполняли бреши, оставленные ушедшими лидерами и их пособниками. Такое процветание можно было поставить в заслугу гениальному организационному плану Козы Ностра, разработанному Лаки Лучано в 1931 году. Пятьдесят пять лет спустя наследие Лучано позволило каждой семье сохранить в целости и сохранности свой стол организации. На исходе 1980-х годов казалось, что грабежу пяти семей не будет конца.

Неизменными источниками дохода для каждой боргаты были азартные игры и ростовщичество. Букмекерские конторы для ставок на спорт и игры с числами также гарантировали огромные прибыли. Точные цифры никогда не будут подсчитаны, но исследователи азартных игр считают, что мафиозные букмекеры получали не менее 15% от общей суммы ставок, сделанных бетторами. Конечно, существовали накладные расходы на содержание сотрудников и аренду помещений для приема телефонных ставок, но прибыль, как и все мафиозные барыши, не облагалась налогами. Игра Суперкубка Национальной футбольной лиги — самое яркое свидетельство того, какие богатства мафии могут принести азартные игры. Согласно исследованию, проведенному в начале 1990-х годов Бюро по борьбе с организованной преступностью Департамента полиции Нью-Йорка, на Суперкубок ежегодно ставилось более 1 миллиарда долларов в букмекерских конторах, контролируемых мафией в городе и пригородах, включая Нью-Джерси, Лонг-Айленд и Коннектикут. На одной игре и за один день пять семей получили прибыль в размере 15% — 150 миллионов долларов. Один из самых предприимчивых капо Гамбино и букмекеров, Джон «Красавчик Джек» Джордано, создал сеть из сорока пунктов приема ставок на спорт, которые только в год приносили более 300 миллионов долларов, говорится в судебных документах.

Ростовщичество — симбиотический партнер игорных операций. Никто из здравомыслящих людей не отказывается от услуг букмекера. У компульсивных бетторов, задолжавших букмекеру, часто есть возможность получить быстрые деньги только у ростовщика. Большинство ростовщиков предлагают два вида ростовщических кредитов: «нокдаун» и «вигориш», «виг» или «сок». Говард М. Абадински, профессор уголовного правосудия и юридических наук Университета Святого Иоанна в Нью-Йорке, специалист по финансовой тактике мафии, говорит, что «нокдаун» — разновидность кредита, изобретенного в 1930-х годах Томми «Трехпалым Брауном» Луккезе, — требует определенного графика погашения основной суммы и процентов — как и законный кредит, но по астрономической цене. Каждую неделю должник должен отдавать шесть долларов за каждые пять долларов займа; проценты в один доллар — это виг или сок до полного погашения основной суммы. Абадински установил, что кредит в 1000 долларов можно погасить четырнадцатью еженедельными платежами по 100 долларов, что в общей сложности составит 1400 долларов.

Временных ограничений по «прямому вигоришному» кредиту нет. Проблемы быстро возникают, если должник пропускает еженедельный платеж. За просрочку платежа виг усугубляется, и еженедельные процентные платежи увеличиваются без уменьшения основной суммы долга. Проценты по первоначальному займу в 100 долларов составляют 20 долларов за первую неделю. При пропуске крупных платежей проценты резко возрастают с 20 долларов за первую неделю до 107 долларов через четыре недели — за один еженедельный процентный платеж больше, чем стоимость первоначального кредита.

Процентные ставки ростовщиков в Нью-Йорке обычно варьировались от 2-5% в неделю до более 100% в год, когда учитывались просроченные платежи. Огромные прибыли были продемонстрированы преступной семьей Коломбо в середине 1980-х годов, которая расширила круг своих клиентов от зависимых игроманов и рабочих до бизнесменов, внезапно оказавшихся в затруднительном положении и не имеющих возможности получить законный кредит. Коломбо использовали обычные методы мошенничества, но в более широких масштабах. Мафиози создали фальшивую кредитную компанию с впечатляющим названием Resource Capital Group и, используя свои возможности и связи, подключили два профсоюза рабочих, чтобы субсидировать компанию, предоставив 1,2 миллиона долларов в качестве капитала для ростовщических займов. Один заемщик был вынужден выплачивать 14 000 долларов в неделю по кредиту на 685 000 долларов. Другой заплатил 50 000 долларов за три месяца по кредиту в 400 000 долларов.

На пике своей деятельности Коломбо вымогали около 40 000 долларов в неделю у пятнадцати бизнесменов, попавших в их лапы. Когда ФБР разоблачило эту группировку, агенты назвали ее «супероперацией Шейлока». По словам заемщиков, их запугали, заставив вносить непомерные платежи после того, как они узнали, что кредитная компания является прикрытием мафии, и ознакомились с ростовщическим девизом мафии: «Ваше тело — залог».

Семейные боссы, другие члены иерархии и капо традиционно получали прибыль от ростовщичества, не утруждая себя тяжелой работой. Они выдавали солдатам 100 000 долларов или больше и взимали с них один пункт — один процент — за гарантированный доход не менее 1000 долларов в неделю. Любую сумму, которую солдаты начисляли сверх одного процента, они клали себе в карман.

«Босс ничего не делает, — отмечает детектив-лейтенант полиции Ремо Франческини. «Он кладет миллион долларов на улицу и получает полмиллиона процентов каждый год, деньги поступают к нему каждую неделю. Если по какой-то причине они не поступают, у солдата проблемы, и он собирается получить эти деньги любым способом. Вот что делает мафию богатой. Это самая настоящая финансовая пирамида».

К 1990-м годам ФБР и следователи штата имели досье примерно на 1200 солдат, действовавших в районе Нью-Йорка. К концу века мафия могла выставить в Нью-Йорке объединенную армию, насчитывающую почти восемь тысяч мафиози и подельников, участвующих в различных незаконных авантюрах. По сравнению с новыми изощренными схемами старые добрые приемы, букмекерство и ростовщичество, были для боссов мелочью.

В 1990 году каждая из пяти семей имела свои особенности и потенциал роста. Некоторые из их видов деятельности были совместными предприятиями.

Гамбино, крупнейшая в стране семья мафии, насчитывающая более четырехсот бойцов, играла важную роль в преступлениях, связанных с:

Коррупция на набережных Бруклина и Стейтен-Айленда с помощью чиновников из профсоюза грузчиков; выплаты в строительной отрасли через прямые связи с профсоюзом командных рабочих; откаты от сетей супермаркетов Key Foods и Waldbaum за мягкие профсоюзные соглашения; обдираловка бензиновых налогов; выплаты от компаний Швейного центра за трудовой мир и быстрые грузоперевозки.

Томас Гамбино, сын покойного дона Карло и сам капо Гамбино, контролировал большую часть жизненно важной сети грузоперевозок в Швейном центре и накопил личное состояние в 75 миллионов долларов на банковских счетах, в акциях и облигациях. Согласно анализу, проведенному окружной прокуратурой Манхэттена, завышая транспортные и производственные расходы, семья Гамбино начисляла потребителям 3,50 доллара на каждые 100 долларов покупки одежды. Одной из самых продуктивных операций семьи, совместно с боргатой Дженовезе, было установление цен на вывоз нежилого мусора из офисных зданий, фабрик и магазинов. Управляемые мафией ассоциации частных перевозчиков мусора были картелями с фиксированными ценами, и клиенты были лишены возможности выбирать перевозчика. Эта система завышала расходы на 400 миллионов долларов в год, причем большая часть завышенных цен оставалась у членов Гамбино и Дженовезе и их подельников.

Еще одна строительная линия — также практиковавшаяся Дженовезе — солдаты Гамбино вымогали у компаний деньги за защиту от демонстраций и остановки работ фиктивными группами активистов движения за гражданские права. Синтетические «общественные коалиции» сотрудничали с мафией, устраивая пикеты и преследуя подрядчиков, требуя увеличения числа чернокожих и латиноамериканцев. Затем в дело вступали мафиози, которые обещали подрядчикам, что у них хватит сил прекратить протесты, и платили им тысячи долларов, чтобы те прекратили демонстрации. За свои услуги организаторы коалиции обычно получали от подрядчиков взятки в размере до 1000 долларов в неделю; прибыль Гамбино была гораздо больше — до 100 000 долларов за один проект.

Организованная проституция больше не была респектабельным ремеслом для мафиозных предпринимателей, но секс-индустрия приносила прибыль Гамбино. Роберт ДиБернардо, обходительный, безупречно одетый капо, владел компанией Star Distributors, крупнейшим оптовым продавцом порнографии в Нью-Йорке. В 1980-х годах антипорнографические законы, которые больше не действовали, превратили нелегальную продажу порножурналов и фотографий в большой подпольный бизнес. ДиБернардо также был партнером Show World Center на Таймс-сквер, одного из самых прибыльных в городе магазинов видеопорно и стриптиза.

Считалось, что «Дженовезе», насчитывающие не менее трехсот идентифицированных бойцов, были более состоятельными, чем «Гамбино». Помимо того, что вместе с Гамбино они расправились с городским частным рэкетом по вывозу мусора, основные интересы Дженовезе были сосредоточены на трудовой и промышленной наживе. При содействии чиновников из профсоюзов команчей и грузчиков семья вымогала откупные у судоходных и стивидорных компаний в Нью-Джерси и на Манхэттене. Плата за шантаж была единственным способом для компаний избежать дорогостоящих остановок работы. Благодаря связям семьи с профсоюзом плотников она занимала ключевую позицию в получении откупных от крупных подрядчиков, занимающихся возведением сухих стен и строительством. Другая уловка — попустительство профсоюзу плотников — позволила Дженовезе получать взятки от организаторов выставок, подрядчиков и экспонентов в конференц-центре Javits в обмен на трудовой мир. Семья также пристроила десятки мафиози в центр за неявку на работу. (У Гамбино был более мелкий вымогательский рэкет, основанный на контроле над местным отделением профсоюза, которое работало там же).

О широте влияния боргаты Дженовезе в строительной отрасли свидетельствует наем соратника семьи, Майкла Дж. Крими, в качестве главного консультанта по трудовым вопросам Управлением Бэттери Парк Сити штата, когда в 1980-х годах оно осуществляло миллиардную программу развития. Крими был назначен, несмотря на предупреждения мафиозных следователей о том, что он связан с солдатами Дженовезе и профсоюзом кровельщиков, который федеральные власти назвали мафиозным. Крими имел судимость за ростовщичество, которая была отменена после апелляции, и был оправдан по обвинению в участии в убийстве ростовщика.

На оживленном Фултонском рыбном рынке города банда Дженовезе была доминирующей силой с 1930-х годов. С помощью силовых приемов и угроз семья обогащалась на крупнейшем в стране оптовом рыбном рынке, валовой объем продаж которого ежегодно составлял около 1 миллиарда долларов. Головорезы Дженовезе процветали, контролируя разгрузку и погрузку рыбы и морепродуктов, а также предоставляя права на парковку. Откупные поступали от рыботорговцев, поставщиков и клиентов, чьи средства к существованию зависели от оперативной обработки скоропортящихся продуктов, которые не стоили ничего, если их не продать быстро.

Пока Толстяк Тони Салерно сидел в тюремной камере, его брат Чарльз «Спид» Салерно приносил семье незаконные доходы с 1200 частных парковок и гаражей города. Будучи главой профсоюза 272, представлявшего интересы работников гаражей, Спид Салерно занимался передачей откупных от работодателей. (Позже его обвинили в получении взяток на сумму около 300 000 долларов за контракты, которые позволяли снизить уровень заработной платы).

Не рискуя ни одной ставкой в казино Атлантик-Сити, штат Нью-Джерси, семья Дженовезе оказалась в большом выигрыше. В союзе с филадельфийской мафией нью-йоркские лидеры Дженовезе пополнили казну профсоюза, представлявшего интересы работников казино, — 54-й местной организации профсоюза работников гостиниц и ресторанов и барменов. Стратегически важные чиновники этого профсоюза были сообщниками мафии, которые в сговоре с филадельфийской и дженовезовской группировками занимались мошенничеством, вытягивая из профсоюза взносы, а также пенсионные и медицинские планы.

Религия была еще одной прибыльной сферой для Дженовезе. На знаменитом туристическом празднике Сан-Дженнаро, ежегодно проводимом в Маленькой Италии, банда Дженовезе выбивала с торговцев деньги за право установить киоски с едой и сувенирами. Мафиози также организовывали незаконные азартные игры и бессовестно похищали тысячи долларов в виде пожертвований в местную церковь от посетителей фестиваля, которые прикрепляли купюры к статуе Святого Дженнаро.

Луккезе, имевшие около двухсот подручных, преуспели в трудовом рэкете. Манипулируя профсоюзами в аэропортах имени Джона Кеннеди и Ньюарка, они получали системные отступные от компаний, занимающихся грузовыми авиаперевозками, за право использовать более дешевую не профсоюзную рабочую силу и заключать выгодные коллективные договоры за счет работников профсоюзов. Аналогичным образом, контроль семьи над несколькими профсоюзами маляров, сантехников и плотников позволял ей получать от строительных компаний выплаты по заниженным ценам. Обычный платеж составлял 100 долларов за каждого работника, не состоящего в профсоюзе, которого разрешалось нанимать «не по правилам», что резко снижало почасовую оплату труда и освобождало подрядчиков от обязательных взносов в пенсионные и медицинские фонды профсоюза.

Стратегические рабочие места в компаниях, занимающихся авиаперевозками, обеспечивали золотую информацию для обычных преступлений — угонов грузов за пределами аэропортов и краж в складских помещениях. Ежегодно в аэропорты и из них перевозилось грузов на сумму более 350 миллионов долларов, что было заманчивой целью для ловкачей Луккезе. Получив информацию от сотрудника аэропорта Кеннеди, банда Луккезе в декабре 1978 года совершила одно из крупнейших в стране ограблений. Бандиты одолели охранников и похитили около 5 миллионов долларов наличными и 875 тысяч долларов драгоценностями из легко взломанного сейфа в складском терминале авиакомпании Lufthansa.

В 1980-х годах Луккезе, в основном вместе со своими партнерами из Дженовезе, занимались строительным бизнесом, подтасовывая тендеры на общую сумму почти 150 миллионов долларов на замену окон в городских жилых комплексах. Позднее прокуроры заявили, что эти сделки значительно завышали стоимость и приносили мафиозным семьям «десятки миллионов долларов» в виде откатов от компаний, получавших контракты. По взаимному соглашению с Гамбино высшие руководители Луккезе создали и управляли единственными в Гармент-центре компаниями по перевозке грузов. Эта монополия позволяла двум семьям контролировать стоимость грузоперевозок и косвенно увеличивала накладные расходы и потребительские цены на платья, костюмы и другую одежду по всей стране.

Важное направление рэкета существовало в двух крупнейших городских газетах, The New York Times и New York Daily News, которые гордились своими репортажами о проникновении мафии в другие районы. Благодаря влиянию в профсоюзе разносчиков газет и почты семья получала работу без предъявления претензий, занималась букмекерством и ростовщичеством на газетных фабриках, а также воровала и перепродавала экземпляры газет.

Основную часть своих незаконных доходов Коломбо, насчитывавшие от 100 до 125 солдат, получали в основном за счет краж бензина и традиционных методов букмекерства и ростовщичества. Они имели меньшую, чем Гамбино и Луккезе, долю в откупах за защиту от компаний Швейного центра, сопротивляющихся попыткам объединения в профсоюзы. Однако семья соперничала с Гамбино в получении куска легких денег от перевозки городских школьников. Обе семьи были тайными партнерами в десяти бруклинских компаниях по перевозке школьников, которым таинственным образом удавалось получать ежегодные контракты на сумму около 40 миллионов долларов без необходимости участвовать в конкурентной борьбе с другими компаниями. Одной из компаний мафии, отвечавшей за перевозку детей, руководил профессиональный киллер Роберт Беринг, который спустя годы узнал, что мудрецы и сообщники возглавляли два профсоюза, представлявших водителей всех городских школьных автобусов.

Новаторский капо Майкл Францезе вывел семью на новую арену, нажившись на спорте и развлечениях. Он стал тайным партнером в агентстве, которое представляло интересы спортсменов и деятелей шоу-бизнеса. Опираясь на присущий клиентам страх перед мафией, агентство использовало свои связи в Коломбо, чтобы заставить их подписать контракт.

Торговля наркотиками — всегда франшиза Коломбо — становилась все более важным ресурсом для лидеров семьи после того, как иссякла денежная река от «Бетонного клуба». Еще одним новшеством стало создание финансового канала в Лас-Вегас. Через команду, возглавляемую известным капо, Чарльзом «Чарли Мусом» Панареллой, режим наживался на ростовщичестве в Лас-Вегасе и содержал бордели — практика, которой избегали другие нью-йоркские семьи.

Бонанно, измученные десятилетиями внутренних неурядиц и катастрофическим проникновением агента ФБР Джозефа Пистоне, были самой маленькой и слабой из пяти семей, насчитывая около 100 бойцов. Основными направлениями деятельности семьи были сделки с наркотиками, которыми занимались в основном зипы, сицилийское крыло семьи, а также букмекерство и ростовщичество. Трудовой рэкет сводился в основном к откупам и неявке на работу, полученной благодаря влиянию в профсоюзе разносчиков газет в самой маленькой из трех ежедневных городских газет — «Нью-Йорк пост». Ветеран Бонанно и сотрудник «Пост» Альфред «Эл Уокер» Эмбаратто раздавал мафиози фантомные задания и контролировал ростовщичество и букмекерские операции в редакционном зале и на погрузочных площадках. Эмбаратто также руководил ежедневной кражей десяти тысяч экземпляров «Пост» по цене 50 центов и продавал их по 20-30 центов дилерам новостей. (В целом кражи Бонанно и Луккезе и другие операции с тремя крупными городскими газетами, в основном с «Пост», приносили мафии около 5 миллионов долларов в год).

Еще одним новшеством Бонанно стала установка нелегальных автоматов для видеопокера в соседних магазинах в Бруклине, Квинсе и Стейтен-Айленде. Вдохновителем этого предприятия стал консильери семьи Энтони Сперо, чьи гориллы размещали игровые автоматы в бакалейных лавках, ресторанах, магазинах сладостей и бубликов, а выручку делили пятьдесят на пятьдесят с владельцами. Тем не менее к 1990 году «боргата Бонанно» казалась блеклой тенью той обширной империи, которую создал Джо Бонанно, ее первый крестный отец.

Самый известный окружной прокурор Нью-Йорка, манхэттенский прокурор Роберт Моргентау, откровенно оценил крепкое здоровье объединенных семей Коза Ностра. Только из строительной и швейной отраслей мафиози ежегодно извлекали «многомиллионные суммы», заявил Моргентау в 1990 году на неофициальном обзоре «Состояние мафии». «Они обложили регион невидимым налогом, — утверждал он. — То, что они делают, напрямую выливается в высокие цены на такие базовые вещи, как одежда, стоимость квартиры и офиса, и не позволяет легальным предприятиям приходить сюда или оставаться здесь».

В последнее десятилетие двадцатого века в каждой из пяти семей появились новые лица и третье поколение американских мафиози, которые контролировали или стремились контролировать каждую из них. Последняя партия мафиози была знакома с теми подводными камнями, которые погубили предыдущее поколение донов: Пол Кастеллано, Антонио Коралло, Энтони Салерно, Филипп Растелли и Кармине Персико. Аресты и судебные процессы по РИКО над старыми крестными отцами стали переходным этапом для Козы Ностра. Хотя эта борьба закончилась для мафии сокрушительным поражением, процесс Комиссии заранее показал новому правящему поколению основные тактики правоохранительных органов, которые будут применяться против них.

Агенты ФБР и прокуроры открыто заявляли, что их блицкриг не закончится с вердиктом Комиссии. Они намеревались уничтожить оставшиеся центры власти мафии тем же оружием, которое использовалось против предыдущего поколения. РИКО станет главным инструментом правительства для устранения последней коалиции боссов и их ближайших приспешников. Для уничтожения новых режимов агенты будут опираться на проверенные методы — на сыпь информаторов, нарушающих клятву омерты, на электронные жучки и прослушки. «Наша задача — низвести семьи до уровня уличных банд, какими они были шестьдесят или семьдесят лет назад», — уверенно заявлял Уильям Ю. Доран, руководитель нью-йоркского уголовного отдела ФБР. — Мы не намерены отступать сейчас и давать им шанс возродиться».

Вынося пожизненные приговоры на процессе Комиссии, судья Ричард Оуэн подчеркнул, что суровые сроки должны были послужить мощным сдерживающим сигналом для мафиози, надеющихся стать преемниками заключенных лидеров. В случае поимки и осуждения новые доны наверняка знали, какие драконовские последствия их ожидают. Будущее нью-йоркских семей и, по сути, американской мафии находилось в руках четырех амбициозных мафиози, возглавлявших возрожденные банды: Джон Готти (Гамбино); Винсент Джиганте (Дженовезе); Энтони Кассо (Луккезе); Джозеф Массино (Бонанно); и, как ни странно, один из осужденных крестных отцов Комиссии, Кармине Персико. Несмотря на тюремное заключение, Персико отказался отказаться от власти в семье Коломбо. Мафия современной эпохи находилась на переломном этапе, и эти пять человек должны были стать ее спасителями или погубить ее.