Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки

32. Адское наследие

Джон Готти сидел в своем личном кабинете и размышлял о своем будущем. Была середина января 1986 года, прошел всего месяц после того, как он в результате кровавого мятежа захватил контроль над семьей Гамбино и провозгласил себя боссом крупнейшей мафиозной группировки страны. Готти и его неизвестный спутник не знали, что его бредни тайно записываются следователями штата Нью-Йорк.

«Закон будет с нами суров, хорошо, — улавливал хриплый голос Готти скрытый микрофон. — Но я смогу год работать без помех. Получится за год собрать все воедино, чтобы они никогда не смогли это сломать, никогда не смогли это уничтожить. Даже если мы умрем, все будет хорошо».

«Это чертовски хорошее наследие», — коротко заметил собеседник, прежде чем Готти продолжил свои размышления.

«Знаешь, почему это так? А потому, что так было бы правильно. Может быть, через тридцать лет оно и испортится, но столько времени уйдет на то, чтобы сгинуть».

Во внутреннем святилище своей штаб-квартиры, охотничьего и рыболовного клуба «Бергин», новоявленный крестный отец Гамбино без стеснения высказывал свои амбициозные планы по созданию еще более могущественной мафиозной империи на основе и без того могущественной семьи Гамбино. На протяжении десяти лет клуб «Бергин», расположенный в Южном Озон-Парке, районе Квинса, где живут синие воротнички, служил центральным командным пунктом Готти. В этом охраняемом убежище уверенный в себе Готти чувствовал себя достаточно спокойно, чтобы высказывать свои самые сокровенные мысли.

В четырех милях от него, в утилитарном, аккуратном офисе на оживленном бульваре Квинс, призрак Джона Готти не давал покоя агенту ФБР Дж. Брюсу Моу, руководителю отдела Гамбино Бюро. В одночасье восхождение Готти на вершину Козы Ностра вознесло его на вершину списка приоритетов Моува. Будучи почти ровесниками, эти два человека из совершенно разных культурных и социальных слоев были обречены стать дуэлянтами. 45-летний Готти — продукт шумной среды большого города: шумный, болтливый, хвастливый, крепко пьющий, неисправимо непокорный законам и правительству до такой степени, что однажды он пожелает поражения Америки в войне. 42-летний Моу был воплощением квинтэссенции добродетелей американского малого города; выросший в сельскохозяйственной глубинке, он был сдержан, лаконичен, практически трезвенник и награжденный морской офицер, добровольно отправившийся на чрезвычайно опасное задание во время холодной войны.

С того дня, как он стал боссом Гамбино, Готти представлял себя мифическим лидером мафии, который вдохновит новый золотой век Козы Ностра. В тот же день Моу поставил перед собой сложную задачу — раскопать все аспекты жизни Готти и разрушить его криминальное царство.

Его крестили под именем Джон Джозеф Готти-младший. Он родился 27 октября 1940 года в Южном Бронксе, пятым из тринадцати детей — двое из которых умерли в младенчестве — которых воспитывали Джон и Фанни Готти. Оба родителя, дети иммигрантов, прибывших на попутных судах из итальянского Неаполя, вели тяжелую жизнь, заботясь о своем многочисленном потомстве, в основном из-за того, что старшему Готти было трудно удержаться на работе в качестве строительного рабочего и рабочего на фабрике. Частые переезды из одного рабочего квартала в другой усугубляли обычные трудности роста для юного Джона Готти и его братьев и сестер. Он сохранил болезненные воспоминания о детстве, а среди друзей пренебрежительно отзывался о неспособности своего беззаботного отца заботиться о детях. Он рассказывал, как его отправляли в школу в непарной обуви, а хулиганы изводили его за потрепанный вид. Эти инциденты послужили для Готти уроком возмездия. «Я выходил на школьный двор и дрался с ними, — с гордостью вспоминал он. — Вот за что люди меня уважали. На следующий день, когда ты их видишь, они приветствуют тебя. Я был крутым, когда мне было десять лет».

Кочующие родители Готти наконец-то принесли в семью небольшую долю стабильности, поселившись в восточном районе Нью-Йорка, когда ему было двенадцать лет. Этот район представлял собой сочетание одно- и двухквартирных домов, многоквартирных домов и фабрик легкой промышленности. Кроме того, это было поле битвы враждующих молодежных банд и идеальное место для того, чтобы Готти мог проявить свои боевые навыки. Крепкий подросток с быстрыми кулаками, он организовал банду Fulton-Rockaway Boys, названную в честь главного перекрестка района.

В подростковые годы Готти Восточный Нью-Йорк был процветающей территорией для Козы Ностра, где в клубах и бильярдных открыто проводились незаконные букмекерские операции. Военные подвиги Готти и его репутация были замечены местными мафиози и подражателями, и он охотно выполнял поручения мафиозной группировки, возглавляемой Кармине Фатико, капо в криминальной боргате, которую в то время возглавлял Альберт Анастазиа. К четырнадцати годам Готти и его приятели стали более жесткими. Они угоняли машины, грабили пьяных и совершали две кражи со взломом. Попытка украсть оборудование со стройки закончилась плачевно, когда переносная бетономешалка опрокинулась на левую ногу Готти, в результате чего ему ампутировали палец. Травма привела к тому, что Готти стал постоянно странно пружинить, из-за чего при быстрой ходьбе казалось, что он подпрыгивает.

Несмотря на приличный IQ в 110 баллов, Готти был невнимательным учеником, а его школьные записи пестрели жалобами на то, что он не подчинялся учителям и нападал на учеников. Формальное обучение закончилось в шестнадцать лет, когда услужливые родители позволили ему бросить среднюю школу Франклина К. Лейна. В течение года или двух он подрабатывал помощником грузчика и прессовщиком брюк на швейной фабрике. Его истинным призванием стала работа наемным убийцей в команде Кармине Фатико, которая после убийства Альберта Анастазиа в 1957 году стала частью переименованной семьи Карло Гамбино.

Готти нравилась атмосфера клуба Фатико. Здесь были грубые, остроумные мужчины с готовыми деньгами и большими машинами, которые отдыхали весь день. В отличие от его отца, в округе к ним относились с полным уважением. Для впечатлительного подростка клуб был атрибутом избранного, привилегированного, почитаемого общества, в которое юный Готти хотел попасть.

В разведывательном отчете полицейского управления о банде Фатико 17-летний Готти был отнесен к разряду низкопробных тиро. В течение следующих восьми лет в списке арестов мафиози-новичка значился целый ряд ничем не примечательных преступлений — от уличных драк, опьянения, владения оружием до мелких краж в Нью-Йорке и на Лонг-Айленде. Ни один из арестов не привел к наказанию, превышающему шесть месяцев в окружной тюрьме. В одной из немногих сохранившихся записей, свидетельствующих о ранних выходках Готти, полицейский округа Саффолк Эдвард Халверсон застал его с ломом, врывающимся в таверну в Селдене, Лонг-Айленд, ранним утром 31 марта 1965 года. Когда Готти попытался убежать, Халверсон предупредил: «Не шевелись, иначе я снесу тебе голову». 24-летний будущий дон остановился на месте. «Не беспокойтесь обо мне, — сказал Готти полицейскому. — Беспокойся только об этом пальце».

Несмотря на грязный криминальный послужной список, Готти в конце подросткового возраста завязал важный контакт с мафией, познакомившись с младшим боссом Гамбино, Аниелло Деллакроче. Высокопоставленный мафиози сразу же приглянулся дерзкому молодому Готти, который был достаточно проницателен, чтобы оказывать ему должное почтение при каждой встрече.

Несколько из первых девяти арестов Готти были произведены в компании с Анджело Руджеро, его товарищем по банде и постоянным компаньоном в клубе Фатико. Немного позер, Руджеро побуждал других подражателей ошибочно верить, что он племянник Деллакроче, часто называя его «дядей Нилом». Анджело, известный как «Толстый Энж» за свою тучную фигуру, намекал другим, что его особые отношения с младшим боссом позволили Готти познакомиться с лидером Гамбино номер два. Однако все было наоборот: через Готти Анджело получил возможность познакомиться с Деллакроче.

Бытовая жизнь также приводила Готти в суд. В марте 1962 года он женился на волевом подростке Виктории Ди Джорджио. Ему было двадцать два, ей — девятнадцать. За год до свадьбы у них родилась дочь Анджела. Родители Вики — ее отец был американцем итальянского происхождения, а мать — русского — развелись, и она взяла фамилию отчима после того, как ее мать снова вышла замуж. Из-за арестов Джона, рождения второй дочери и проблем с деньгами первые годы их брака были бурными: несколько раз они расставались, и Вики подала на него в суд за неуплату алиментов.

Новоиспеченный отец уклонялся от решения еще одной проблемы — службы в армии. Он не явился на призыв в армию 22 ноября 1963 года, в день убийства президента Кеннеди, и ФБР настигло его два года спустя. «Готти сообщил, что не осознавал, что просрочил призывную комиссию, так как женат и имеет двоих детей, — говорится в служебной записке ФБР от 7 января 1966 года. — Далее он сообщил, что считает, что из-за этого и того факта, что он ранее был арестован, он не может быть принят в вооруженные силы».

В конце концов, призывные и бытовые проблемы Готти исчезли. Его арест и судимость за кражу машин и ограбление не позволили ему стать солдатом, а размолвка с Вики была облегчена его продвижением по службе в команде Фатико за счет участия в более прибыльных преступлениях: угонах, букмекерстве и ростовщичестве. Отчим Вики, строительный подрядчик, помогал деньгами и ипотекой. Примирившаяся пара и их растущая семья из трех сыновей и двух дочерей стали достаточно благополучными, чтобы переехать из тесной квартиры в собственный комфортабельный дом в Говард-Бич, лиственном районе Квинса, принадлежащем среднему классу.

Говард-Бич находился недалеко от международного аэропорта имени Джона Кеннеди, а также от новой штаб-квартиры команды Фатико. Огорченный наплывом афроамериканцев и латиноамериканцев в Восточный Нью-Йорк, Кармине Фатико, главарь Гамбино, перенес свою штаб-квартиру в витрину магазина в преимущественно белом и итальянском рабочем районе Южный Озон-Парк. Притон был зарегистрирован, как ни странно, в виде некоммерческой ассоциации под названием Bergin Hunt and Fish Club. Название, очевидно, было ностальгическим переиначиванием Берген-стрит в восточной части Нью-Йорка, где располагались корни банды.

Перенос клуба в Южный Озон-парк, расположенный в непосредственной близости от аэропорта Кеннеди, был разумным тактическим решением Фатико. Аэропорт, с его растущим объемом грузовых и пассажирских перевозок, вытеснил бруклинскую набережную как главную цель мафии для грабежей. В 1960-х годах это был крупнейший в мире центр грузовых авиаперевозок, ежегодно переваливавший грузы на сумму более 200 миллионов долларов. Тысячи сотрудников были готовы к эксплуатации в качестве букмекеров и ростовщиков, а также в качестве источника внутренней информации для совершения выгодных преступлений.

Пользуясь богатством аэропорта, Джон Готти, его младший брат Джин и их приятель детства Анджело Руджеро объединились для серии угонов грузовиков. Во время этих угонов Руджеро придумал для Готти личное прозвище «Черный Джон», которое отражало как его грозную личность, так и смуглый цвет лица. Один из мафиози постарше, впечатленный тем, как Готти берет на себя ответственность, дал ему более восхитительное прозвище «Сумасшедший конь», сравнив молодого хулигана с неукротимым индейским воином племени сиу.

Все шло хорошо для трио угонщиков до 1968 года, когда во время операции по пресечению краж в аэропорту агенты ФБР, засевшие в грузовом отсеке, заметили, как братья Готти и Руджеро грузят украденные платья в грузовик U-Haul. Благодаря арестам в аэропорту Кеннеди и с помощью свидетелей, опознавших их по фотороботам, ФБР уличило троицу в трех ограблениях и двух угонах самолетов. Джон Готти, которому на тот момент было двадцать восемь лет, признал себя виновным в своем первом крупном преступлении и был приговорен к трем годам заключения в федеральной тюрьме строгого режима в Льюисбурге, штат Пенсильвания. Его брат Джин и Руджеро получили аналогичные тюремные сроки.

В Льюисбурге Готти столкнулся с Кармином Галанте, зловещей акулой Бонанно, который отбывал наказание за наркотики и фактически был «начальником» мафиозного крыла тюрьмы. Хотя Готти и не был человеком с мировым именем, у него хватило наглости пожаловаться Галанте на то, что тот подкупает охранников, чтобы получить стейки, другие деликатесы и выпивку только для себя и девяти или десяти подручных и подельников Бонанно. Выскочка Готти потребовал, чтобы дон поделился богатством с другими заключенными мафиози. Смелость и самообладание Готти настолько впечатлили Галанте, что он выразил заинтересованность в привлечении его в свою семью. Информаторы сообщили, что Галанте сказал: «Я хотел бы иметь его в своей команде», и был разочарован, услышав, что Джон «принадлежит Нилу», что является отсылкой к Аниелло Деллакроче.

Условно-досрочно освобожденный в 1972 году после трех лет заключения, Готти получил повышение. Капо его команды, Кармине Фатико, был обвинен в ростовщичестве и в ожидании суда должен был держаться подальше от обитателей охотничьего и рыболовного клуба «Бергин», что было условием его освобождения под залог. Когда Готти вернулся домой, Фатико, заручившись поддержкой Деллакроче, назначил его исполняющим обязанности капо, его глазами и ушами, пока не будут решены его юридические проблемы.

Благодарный Готти боготворил Деллакроче, восхваляя его перед своими единомышленниками как «человека-мужчину». Высокий, широкоплечий и жестко говорящий Нил Деллакроче служил наемным убийцей и капо для Альберта Анастазиа. По крайней мере, в одном из убийств он, по слухам, маскировался под священника в церковном воротничке, называя себя отцом Тимоти О'Нилом. Деллакроче был ярым сторонником Анастазиа , но Карло Гамбино ловким политическим ходом выбрал его в качестве младшего босса после того, как организовал убийство Анастазиа и затем узурпировал контроль над семьей.

При доне Карло Деллакроче стал уличным вице-королем семьи, строгим блюстителем дисциплины, чей устрашающий взгляд держал в узде капо и солдат. Детектив по борьбе с организованной преступностью Ральф Салерно говорил, что единственными мафиози, чей ледяной взгляд вызывал дрожь по позвоночнику, были Кармине Галанте и Аниелло Деллакроче. «Вы смотрели в глаза Деллакроче и видели, насколько они пугающие, — говорит Салерно. — Холодный взгляд убийцы».

Деллакроче был широко известен как «Нил» — американизация его итальянского имени. Из-за его грубой славянской крестьянской внешности и квадратного лица члены Гамбино между собой прозвали его «поляком». Но никто не осмеливался произносить это имя в его присутствии.

Маленькая Италия была домашней территорией Деллакроче; он заседал на Малберри-стрит в переоборудованном доходном доме под названием Ravenite Social Club. Без окон и с укрепленным фасадом из красного кирпича «Рэйвенит» напоминал импровизированный бункер. Давно ставший притоном для преступников, в 1920-30-е годы он был местом встреч легендарного Чарли Лаки Лучано. Врожденная подозрительность жителей района служила защитным экраном для Деллакроче. Жильцы и торговцы выполняли роль специальных наблюдателей, мешая агентам правоохранительных органов следить за Деллакроче и посетителями клуба.

Из-за временного запрета Комиссии на прием новых бойцов Готти не был принят в ряды «сделанных людей». Но его назначение в 1972 году исполняющим обязанности начальника экипажа «Бергина» обозначило его как будущую звезду. Его новая должность требовала частых встреч в «Равените», чтобы информировать Деллакроче о деятельности банды в Квинсе и доставлять еженедельную долю добычи Бергина в администрацию Гамбино. Деллакроче охотно взял на себя роль наставника, увлекая своего нового аколита. У обоих мужчин было много общего: они были заядлыми игроками в кости и карточные игры и любили делать ставки на спорт, сквернословили и применяли насилие для достижения результата. Интригующие рассказы Деллакроче о былой славе мафии под руководством Альберта Анастазиа — верховного палача и основателя Murder Incorporated — подтолкнули Готти к тому, чтобы взять Анастазиа в качестве образца для подражания.

Огромный шанс представился Готти в начале 1973 года, когда он выполнил ответственное задание крестного отца боргаты Карло Гамбино. Племянник Гамбино был похищен и убит, несмотря на выплату выкупа в 100 000 долларов. Разведывательная сеть Гамбино вычислила главаря похитителей Джеймса Макбратни, мелкого преступника. Дон Карло жаждал мести.

22 мая 1973 года трое мужчин, выдававших себя за детективов, напали на Макбратни в баре-гриль Snoope's на Стейтен-Айленде. После короткой борьбы они смертельно ранили его. Преступление вряд ли было безупречным: свидетели вычислили двух фальшивых детективов, Джона Готти и Анджело Руджеро, по фотографиям из галереи преступников. Когда за ним охотилась полиция, Готти оставил Вики и их пятерых детей и скрывался от преследования. Через год он был арестован в баре в Квинсе после того, как информатор из его собственной команды Бергина сообщил ФБР. Благодарный Карло Гамбино нанял политически влиятельного и дорогого адвоката Роя Кона, чтобы тот представлял интересы Готти и Руджеро. Третий подозреваемый, разыскиваемый за убийство Макбратни, исчез, и, по общему мнению, его убили, чтобы он не смог дать показания для обвинения.

Хотя обвиняемым были предъявлены обвинения в убийстве и они были опознаны свидетелями, Кон заключил выгодную сделку с окружной прокуратурой Стейтен-Айленда. Хитрый адвокат убедил окружного прокурора снять обвинения в убийстве в обмен на признание вины Готти и Руджеро по минимально возможному обвинению в попытке непредумышленного убийства. Кон также добился мягкого приговора для обоих мужчин — максимум четыре года. Окружной прокурор так и не объяснил, почему он пошел на компромисс — или поддался на уговоры Кона.

Готти отбывал свой второй срок за тяжкое преступление, занимаясь тяжелой атлетикой и получая особые привилегии в тюрьме штата. Казалось бы, он был в добром здравии, но его трижды возили на 120 миль из исправительного учреждения Грин-Хейвен на севере штата Нью-Йорк в Бруклин якобы для осмотра частным врачом. Позже следователи штата выяснили, что во время каждой поездки охранникам давали взятки, чтобы они частным образом заезжали в его дом в Говард-Бич и в рестораны для встреч с приятелями-мафиози.

Его крестный отец, Карло Гамбино, умер в 1976 году, когда Готти находился в тюрьме. По обычным правилам престолонаследия, по мнению Готти, трон должен был занять босс Нил Деллакроче. Но перед смертью Гамбино выбрал наследником своего шурина и двоюродного брата Пола Кастеллано. Утешительным призом для Деллакроче стало то, что он остался лидером номер два в боргате и контролировал десять из двадцати с лишним бригад семьи.

Когда Готти был досрочно освобожден в 1977 году, он был крепкого телосложения, весом в двести килограммов, ростом в пять футов десять дюймов, плечи расправлены, как у плебея из Вест-Пойнта. За убийство Макбратни он отсидел чуть больше двух лет — меньший срок за убийство, чем за ранее вынесенный приговор за угон. В Грин-Хейвене он был бесспорным хозяином мафиозного ряда тюрьмы. Его благодарные сокамерники устроили ему прощальную вечеринку и подарили выгравированную табличку: «Великому парню, Джону Готти. От парней из Грин Хейвен».

Вернувшись к привычной жизни, Готти обнаружил, что его младший брат Джин, который во время его пребывания в тюрьме был опекуном команды Бергина, опередил его, став известным человеком в семье Гамбино, когда Комиссия вновь открыла книги для всех семей. Теперь настала очередь Джона Готти получить свою мафиозную пуговицу, и не было никаких сомнений в том, что он сделал свои кости, убив похитителя Макбратни. Босс Гамбино Кастеллано провел церемонию посвящения, на которой Готти присягнул на верность Большому Полу, своему новому крестному отцу, и Козе Ностра. С благословения Деллакроче Готти был назначен полноправным капо, возглавившим мафиозную децину — команду Бергина.

Вернувшись домой, Готти воссоединился с Вики и пятью детьми в их белом двухуровневом доме с восемью комнатами. Это был непритязательный дом, похожий на другие в Говард-Бич, с пристроенным гаражом и крошечным передним двориком. Видимо, зная об истинном роде занятий мужа и его недоверии к незнакомцам, Вики сама делала всю уборку по дому. Чтобы облегчить ей работу, Готти поставил в каждой комнате телевизор, и она могла смотреть сериалы, пока наводила порядок.

Чтобы получить условно-досрочное освобождение, Готти потребовалось подтверждение законной работы, и он заявил, что будет работать бродячим продавцом в сантехнической компании. Фирмой владел его друг детства Энтони Гурино, который и дал Готти призрачную работу. Вместо того чтобы мотаться по Квинсу в поисках сантехнических контрактов, Готти устроил личный офис в одной из двух комнат в клубе «Бергин», расположенном в нескольких минутах езды от его дома.

В целях разведки отдел по борьбе с угонами ФБР периодически наблюдал за новым капо, открыто следя за ним. «В те дни мы были менее искушены в работе с ЛКН», — говорит Стивен Моррилл, агент, которому было поручено следить за ним. — Они знали, кто мы такие, когда мы следили за ними». Дважды в ресторанах Готти с озорной улыбкой передавал Моррилу и другому агенту бутылку вина. Каждый раз Моррилл отправлял бутылку обратно.

Моррилл быстро понял, что продавец сантехники не стеснен в средствах и является заядлым игроком. Находясь в нескольких шагах позади Готти на ипподроме Meadowlands Harness Race Track в Нью-Джерси, Моррилл увидел, как тот спустил 8 000 долларов на одну скачку. Подозревая, что у мафиози есть «внутренняя наводка», агент поставил на ту же лошадь «более скромную сумму». Лошадь финишировала почти последней.

«Ты разоряешь меня, Джон, — сказал Моррилл Готти на трибуне, когда скачки закончились. «Что тебе от меня нужно?» ответил Готти. — Ты же знаешь, что я дегенерат, играющий в азартные игры».

Несмотря на добродушное подтрунивание над агентами, склонность Готти к насилию и его непререкаемый авторитет вскоре стали очевидны. Пугающий пример его жестокости появился после личной трагедии. В марте 1980 года второй младший ребенок Готти, двенадцатилетний Фрэнк, выехал на дорогу на мини-мотоцикле и был убит машиной, за рулем которой находился сосед Джон Фавара. Смерть была признана случайной, и Фаваре, чьи дети играли с детьми Готти, не было предъявлено никаких обвинений. Когда Фавара попытался выразить свои соболезнования Готти, Вики набросился на него с бейсбольной битой. После того как в его почтовом ящике появились угрозы расправы, а на его машине было нарисовано слово «убийца», Фавара решил переехать из этого района.

Вечером в июле 1980 года, через четыре месяца после смерти мальчика, пятьдесят один год назад Фавара шел к своему автомобилю на парковке возле мебельного магазина Castro Convertible в Нью-Хайд-Парке, Лонг-Айленд, где он работал менеджером по обслуживанию. Свидетели видели, как мужчина ударил Фавару дубинкой по голове и, при помощи других нападавших, затолкал его в фургон. Предполагается, что Фавара был убит, а местонахождение его тела остается тайной мафии. Считается, что его машина была уничтожена, чтобы стереть все воспоминания о роковом несчастном случае с сыном Готти. В момент исчезновения Фавары Джон и Виктория Готти находились во Флориде; оба они отрицали свою осведомленность о случившемся. Следователи с самого начала подозревали, что члены команды Бергина убили несчастного соседа в угоду мстительному Готти, а поездка во Флориду была предпринята для того, чтобы создать ему алиби.

Ежегодно на протяжении десятилетий в день рождения своего погибшего сына Вики и Джон Готти помещали в газете New York Daily News объявления «In Memoriam», которые гласили: «Дорогой Фрэнк, несмотря на то, что ты ушел, ты никогда не находишься далеко от нас. Расстояние может разделять нас, но любовь держит нас рядом. Ты всегда здесь, в наших сердцах. Любящие тебя мама и папа». И Готти редко пропускал неделю, чтобы не посетить склеп своего сына.

Трагическая смерть сына Готти и жестокое убийство Энтони Фавары произошли в то время, когда ФБР и правоохранительные органы штата и города реорганизовывали свои кампании против мафиозной комиссии и лидеров пяти семей в Нью-Йорке. За пределами своего родного района Квинс Готти не был в списке целей следователей Козы Ностра. Один из нескольких капо среднего звена семьи Гамбино, он был неизвестен средствам массовой информации, его имя никогда не упоминалось в новостях о рэкете семьи Гамбино. Самым внимательным чиновником, следившим за ним, был Ремо Франческини, лейтенант нью-йоркской полиции, один из немногих экспертов по мафии в полицейском департаменте. В 1977 году, когда Готти был досрочно освобожден из тюрьмы штата, Франческини возглавил детективный отдел окружного прокурора Квинса. Как нового командира, Франческини в первую очередь волновали посягательства мафии на его юрисдикцию. Вскоре он обнаружил, что Готти возглавляет одну из самых могущественных банд в округе. В знак растущего уважения к Готти другие мафиози использовали для него только восхищенные прозвища: «Джонни Бой» или «Симпатичный парень». Времена, когда за спиной его называли «Черным Джоном», прошли. Было слишком опасно быть пойманным на уничижительном обращении к нему.

Благодаря уликам, полученным от информатора и в результате наблюдения, Франческини без труда пришел к выводу, что Готти курировал крупную игорную и ростовщическую операцию из охотничьего и рыбного клуба «Бергин». За углом Готти расширил свои владения, назначив младшего брата, Ричарда, руководителем букмекерской конторы и игорного заведения под названием «Социальный клуб наших друзей». (Инсайдеры понимали, что «Наши друзья» — это кодовое обозначение «сделанных людей»).

Получив секретное постановление суда, прокуратура в 1981 году установила «жучок» и прослушивала два телефона в клубе Бергина. К своему удовольствию, техники прокуратуры обнаружили, что экономные гангстеры подстроили телефон-автомат, чтобы иметь возможность бесплатно звонить без необходимости опускать деньги в монетоприемник. Что еще более важно, подслушивание позволило составить портрет Готти как жестокого, тиранического капитана команды, в которую входили его братья Джин и Питер, а также их постоянный партнер по преступлению Анджело Руджеро. Часто на пленке Готти произносил тирады, изобилующие ненормативной лексикой, требуя уважения и полного повиновения. На одной из телефонных записей слышно, как он отчитывает одного из своих солдат, Энтони Москатьелло, за то, что тот не отвечает на его звонки.

«Послушай, — кричал Готти, — вчера я пять раз звонил в твой гребаный дом. Если твоя жена думает, что ты долбаный душка, или она долбаная душка, и ты будешь игнорировать мои долбаные звонки, я взорву тебя и твой долбаный дом».

Даже если Москатьелло не был знаком со значением этого непонятного слова «душка», он понял смысл слов Готти и ответил с презрением: «Я никогда не игнорирую ничего из того, что вы говорите...».

Готти: «Ну так позвони своей гребаной жене и скажи ей, пока я не сел в эту гребаную машину, а я поеду туда и скажу ей, черт возьми».

Москатьелло: «Хорошо».

Готти: «Это не игра, блядь. Мне не нужно добиваться тебя три дня и ночи. Мое гребаное время дорого... Тащи свою гребаную задницу вниз и увидимся завтра».

Москатьелло: «Я буду там завтра весь день».

Готти: «Да, неважно, завтра ты будешь там весь день. И не позволяй мне делать это снова, потому что если я услышу, что кто-то еще звонит тебе и ты отвечаешь в течение пяти дней, я убью тебя на хрен».

В ходе расследования Франческини раскрыл игорный притон с высокими ставками в Маленькой Италии с участием команды Готти, что послужило основанием для обыска в клубе Бергина в поисках доказательств букмекерской деятельности. Ни один из дюжины мужчин в захваченном клубе не смог предъявить водительские права или какое-либо удостоверение личности.

Но Готти и его ближайшие подручные Бергина остались нетронутыми рейдами и арестами. По большей части Готти выглядел невозмутимым, когда Франческини сообщил ему, что его штаб-квартира прослушивается и что его разговоры могут быть использованы в качестве возможной улики против него. Франческини вспоминает, что Готти взбесило известие о том, что детективы слышали, как он легкомысленно оскорблял Кастеллано и называл Деллакроче «поляком» — запрещенное прозвище.

Я сказал ему: «Нилу это не понравится», и это был единственный раз, когда я увидел, что он раскаивается», — говорит Франческини.

Хотя расследование окружного прокурора мало чем повредило Готти в его игорном и ростовщическом бизнесе, прослушивание телефонных разговоров выявило его личную слабость. Они показали, что его брат Джин и Анджело Руджеро за спиной Готти ворчали по поводу его огромных проигрышей в азартных играх. Капо спустил 60 000 долларов в одной игре, а его хронические неудачные ставки с букмекерами из других семей истощали прибыль команды. Серия проигрышей в футбольных матчах 1982 года обошлась Готти в 90 000 долларов. Но ни у Джина, ни у Руджеро не хватило духу напрямую обратиться к нему с советом по поводу его пристрастия к азартным играм.

В штаб-квартире ФБР Готти оставался второстепенной добычей в начале 1980-х годов. Решив разрушить иерархию мафии, «Отряд Гамбино» сосредоточился на талантливом руководстве семьи: боссе Поле Кастеллано, младшем боссе Ниле Деллакроче и давнем консильери Джо Н. Галло (не родственнике братьев Галло из семьи Коломбо). В промежуточных эшелонах авторитет Готти затмевали другие капо, обладавшие гораздо большим экономическим влиянием и влиянием в нескольких многомиллионных отраслях нью-йоркской экономики. К ним относились Джеймс «Джимми Браун» Файлла, контролировавший большую часть частной системы вывоза мусора в городе; Томми Гамбино, сын Карло, магната грузоперевозок в Гармент-центре; Паскуале Пэтси Конте, крупный дистрибьютор наркотиков, имевший коррумпированные связи с супермаркетами; и Дэнни Марино, закулисный контролер выставочных залов, используемых для проведения торговых выставок на Манхэттене.

Тем не менее, тесные связи Готти с Деллакроче и порочность его команды заслуживали внимания, и «Отряд Гамбино» искал слабое место. Прослушивать дом Готти было отказано, поскольку он никогда не встречался в доме с мафиози, а записи его домашних телефонов показывали, что звонки делались только «гражданским», не принадлежащим к мафии друзьям и родственникам. Вместо того чтобы заняться непосредственно Готти, ФБР в конце 1981 года получило судебный ордер на прослушивание домашних телефонов его лейтенанта Анджело Руджеро. Это было одно из многих электронных вторжений, осуществлявшихся в то время с целью проникновения в нью-йоркские боргаты для получения улик и разведданных. Ожидания относительно ценности зацепок, которые можно было получить, подслушивая Руджеро, были скромными. Хвастун, преувеличивавший свои мнимые связи с главарями мафии, Толстый Анж был замешан в основном в азартных играх и ростовщичестве для Готти и считался старым типом «силовика». Уловка Руджеро, однако, непреднамеренно привела к серии событий, имевших огромные последствия для всей семьи Гамбино. Вдохновение нацелиться на Руджеро исходило от нового руководителя Отряда Гамбино — наблюдательного специального агента Джей Брюса Моу.