Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки

44. 455 лет в тюрьме

В январе 1993 года Вик Амузо, титульный босс Луккезе, был пожизненно заключен в тюрьму после вынесения обвинительного приговора на процессе по делу РИКО, а три важных капо — Аль Д'Арко, Пит Чиодо и Тумак Аккеттуро — раскрыли все, что знали об операциях семьи. Перебежчики открыли агентам ФБР и прокурорам глаза на огромную власть Энтони Гаспайпа Кассо и на насилие, которое он провоцировал внутри и вне семьи. Информация от бывших капо возвела поимку Кассо в ранг наивысшего приоритета для прокуроров отряда Луккезе. «Он — самый опасный, хитрый и безжалостный главарь мафии, оставшийся на улицах, — заявил Эндрю Малони, прокурор Бруклина. — Он — номер один в нашем хит-параде разыскиваемых преступников».

Два федеральных прокурора, занимавшихся делами Луккезе, были настолько полны решимости поймать Кассо, что отложили свои планы уйти в отставку и создать частное юридическое партнерство. Помощники прокурора США Чарльз Роуз и Грегори О'Коннелл были полны решимости предать его суду. «Мы считаем его самым опасным представителем организованной преступности, — сказал О'Коннелл журналисту, — который несет ответственность за бесчисленные убийства и может нанести наибольший ущерб обществу».

Прокуроры обнаружили, что репутация Гаспайпа напугала даже Сэмми Быка Гравано, который бросил вызов грозному Джону Готти. Гравано знал Кассо по межсемейному строительному рэкету и умолял не свидетельствовать против него, если тот предстанет перед судом. Сэмми опасался, что Кассо отомстит его родственникам, как он отомстил родственникам Пита Чиодо.

В поисках тайного богатства Кассо, которое могло бы помочь ему в бегах, ФБР и прокуроры обнаружили 684 458 долларов на шести банковских счетах на разные имена. В сейфе одного из бруклинских банков, арендованном на девичью фамилию жены Кассо, Лилиан Дельдука, было обнаружено еще 200 000 долларов, спрятанных в контейнере с собачьим кормом.

Кассо ускользал от ФБР в течение двадцати двух месяцев. Джим Фокс, глава нью-йоркского отделения бюро, активизировал усилия, чтобы выкурить его, предупредив: «Он психопат, его следует называть «Бешеный пес»». Агенты ФБР и городские детективы следили за известными приспешниками Кассо и прослушивали их телефоны в поисках зацепок. По наводке Эла Д'Арко ФБР пыталось обнаружить убежище Кассо, разгадав сложную систему телефонных сообщений, которую он использовал для связи со своей верной дружиной. Следователи окружной прокуратуры Бруклина перехватили подозрительные звонки на мобильный телефон Фрэнка Ласторино, нового консильери Луккезе. Звонки были отслежены до двухуровневого дома в тихом городке Маунт-Олив, штат Нью-Джерси, в пятидесяти пяти милях от неспокойных мест обитания Кассо в Бруклине. Были проверены записи о недвижимости, и за домом установили тщательное наблюдение. Дом находился в лесистой, малонаселенной местности и принадлежал одной из подружек Кассо. Утром 19 января 1993 года, после того как женщина ушла, спецназ ФБР с помощью тарана взломал входную дверь. Гаспайп вышел из душа мокрый, скромно накинув на себя полотенце. Чтобы изменить свою внешность, он отрастил усы, отпустил длинные стриженые волосы и надел очки. Маскировка больше не имела смысла, погоня закончилась.

Кассо был один в дорого обставленном доме. При обыске были найдены винтовка, 340 000 долларов наличными, разложенные по портфелям, и фотокопии большого количества конфиденциальных отчетов агентов ФБР 302, касающихся Кассо и других членов группировки Луккезе. Более чем вероятно, что эти документы были тайно переданы солдатам Кассо адвокатами защиты, которые получили их в качестве материалов для судебных слушаний и процессов, связанных с мафиози Луккезе.

Пока Кассо находился в подполье, против него было выдвинуто более обширное обвинение по РИКО, в значительной степени основанное на доказательствах, предоставленных капо-перебежчиками Чиодо, Д'Арко и Аккеттуро. В дополнение к первоначальному обвинению в рэкете, связанному с фальсификацией тендеров на контракты в городских жилищных проектах (дело Windows), ему теперь предъявили целый ряд уголовных преступлений: не менее двадцати пяти убийств и покушений на убийство, а также многочисленные обвинения в вымогательстве и трудовом рэкете.

После того как судья признал его опасным для общества и постановил заключить в тюрьму без права выхода под залог, в голове Кассо закрутились идеи, как отсрочить или предотвратить суд. Он разработал два плана побега из тюрьмы строгого режима, где он содержался, — исправительного центра Metropolitan в Нижнем Манхэттене, в нескольких минутах ходьбы от мэрии и штаб-квартиры ФБР. При содействии членов Луккезе Кассо подкупил охранника, чтобы тот помог ему бежать. (По разным оценкам, сумма взятки составила то ли 80 000, то ли 200 000 долларов. Независимо от точной суммы, она была заманчивой для уязвимых охранников, чья годовая зарплата в то время составляла всего 30 000 долларов.) Первый план предусматривал, что Кассо смело выйдет из МКЦ, а не попытается совершить более жестокий и опасный побег. Пообещав еще 400 000 долларов, если план удастся, охранник снабдил Кассо одеждой вместо тюремной формы и помог ему получить дубликаты ключей от его камеры и блока камер.

Побег был запланирован на 6:30 утра, и Кассо надел гражданскую одежду под комбинезон заключенного. Коррумпированный охранник, который был один в блоке камер, открыл двери с электроприводом, что позволило Кассо войти в неохраняемый лифт, который доставил его на уличный уровень. Спокойно ступая, Кассо направился к выходу, ведущему на боковую улицу. Он был в нескольких футах от свободы, когда его остановил охранник. Он объяснил, что его вызвали на главный этаж для консультации с адвокатом. Подозрительному охраннику было трудно смириться с тем, что встреча с адвокатом назначена на рассвете. Сопровождая Кассо обратно в камеру, бдительный охранник, видимо, принял на веру рассказ подкупленного охранника о том, что ему позвонили из административного офиса и разрешили Кассо пройти без сопровождения на встречу с адвокатом на первом этаже.

Потерпев неудачу, Кассо разработал более безрассудную схему побега. На досудебные слушания в здание суда в центре Бруклина его обычно привозили в фургоне под охраной двух маршалов США. Он разработал дикий план, по которому его солдаты должны были напасть на маршалов, когда те будут возвращать его в Манхэттен из суда. Боевики Луккезе должны были заблокировать фургон на узкой бруклинской улице и открыть огонь по маршалам, заставив их выйти с поднятыми руками.

Одновременно в сговоре с заключенными из преступной семьи Коломбо был разработан альтернативный план убийства федерального окружного судьи Юджина Никерсона, которому было поручено председательствовать на раздельных процессах Кассо и его товарищей по тюрьме Коломбо. Убийство судьи, надеялся Гаспайп, спровоцирует ошибочное судебное разбирательство или, по крайней мере, затянет процесс, что даст ему больше времени для совершения побега. Его внешним союзникам было поручено проследить за судьей, когда он будет ехать на поезде домой на Лонг-Айленд, и высмотреть подходящее место для стрельбы — либо в поезде, либо после того, как он доберется до своей станции.

Все планы Кассо были внезапно отменены в конце 1993 года по указу его бывшего соратника Витторио Вика Амузо, все еще титулованного босса Луккезе. Схваченный в 1991 году, Амузо был признан виновным по пятидесяти четырем пунктам РИКО и убийствам и приговорен к пожизненному заключению без права досрочного освобождения. По словам следователей и прокуроров, Амузо пришел к выводу, что Кассо его дважды обманул, а Гаспайп был анонимным наводчиком, который направил ФБР в торговый центр в Скрэнтоне, где он и был арестован. Причина предательства? Амузо считал, что Кассо хотел присвоить себе титул босса и получить абсолютный контроль над семьей. Из своей тюремной камеры мстительный Амузо разнес новости: Гаспайп был осужден, лишен звания и полномочий младшего босса и объявлен изгоем, которого презирают все мафиози Луккезе.

Лишенный возможности спастись с помощью боргаты, с разгромными показаниями Эла Д'Арко и Пита Чиодо и горой улик против него, Кассо разыграл свою последнюю карту. В феврале 1994 года, за две недели до начала судебного процесса по делу РИКО, родственник передал Ричарду Рудольфу, ведущему агенту ФБР по делу Кассо, важную новость. Энтони Гаспайп Кассо хотел перейти на другую сторону, чтобы дать показания против мафии в качестве государственного свидетеля. Если правительство вынесет ему мягкий приговор, он обещал, что сможет сравниться с Сэмми Быком Гравано в раскрытии бесценной информации, которая подорвет позиции Луккезе и других семей.

Прежде чем заключить соглашение о сотрудничестве, прокуроры должны были оценить достоинства Кассо, не предупредив его товарищей по тюрьме о его обмане. В его блоке находились другие обвиняемые мафиози, которые следили за каждым движением сокамерников, входящих и выходящих из МКК, выискивая возможных предателей. Чтобы защитить его, была придумана хитрость, чтобы доставить его в здание суда в Бруклине и в укромный уголок подвала для беседы с прокурорами. Под предлогом того, что он должен предоставить образцы почерка для возможного доказательства на суде, его вызвали в здание суда одного, без соучастников Луккезе, которые обычно сопровождали его на досудебных слушаниях.

Через две недели после тайной встречи Кассо с прокурорами Роузом и О'Коннеллом сделка состоялась. 1 марта 1994 года на закрытом слушании перед судьей Юджином Никерсоном, которого он сговорился убить, Кассо признал себя виновным в четырнадцати убийствах и в целом ряде обвинений в рэкете и вымогательстве по РИКО. По предложению Роуза и О'Коннелла для представления интересов Кассо был привлечен Мэтью Бриф, бывший федеральный прокурор по делам организованной преступности. (Прокуроры обычно требуют, чтобы перебежчики отказались от своих прежних адвокатов, многие из которых имеют других клиентов, связанных с мафией; прокуроры не доверяют им как «адвокатам мафии». В любом случае, большинство адвокатов, защищающих клиентов мафии, отказываются представлять интересы перебежчиков, считая, что это скомпрометирует их в отношениях с клиентами).

Роуз и О'Коннелл всегда опасались, что без единого уличающего разговора, записанного на пленку, Кассо может ускользнуть от их внимания. Теперь же, без необходимости длительного судебного разбирательства и возможности оправдательного приговора или «повешенного» жюри, Кассо был загнан в угол, и признание вины грозило ему четырнадцатью пожизненными сроками.

«Теперь он связан по рукам и ногам», — сказал О'Коннелл Роузу после того, как Кассо подписал соглашение о сотрудничестве, обязуясь раскрыть все преступления и разведывательную информацию об организованной преступности, которой он обладал. Это было признание вины, не подлежащее обсуждению, с условием, что прокуроры сообщат судье о степени и глубине сотрудничества Кассо, тем самым практически гарантируя ему смягчение приговора. Роуз и О'Коннелл, хотя и отталкивались от послужного списка Кассо, знали, что компромисс с печально известным мафиози — это всегда балансирование. Они дадут ему послабление, но только если он окажет ощутимую помощь правительству в ликвидации мафии. Любое смягчение пожизненного заключения зависело исключительно от ценности информации Кассо. Прокуроры были уверены, что он сможет разгласить сокровищницу улик против других мафиози, коррумпированных профсоюзов, руководителей предприятий и, возможно, своих «кротов» в правоохранительных органах, нечестных полицейских и федеральных агентов — если будет с ними откровенен.

Кассо выглядел довольным, считая, что в одиннадцатый час ему выпал шанс начать новую жизнь. В его воображении прокуроры и агенты ФБР настойчиво внушали ему в негласном неписаном соглашении, что они будут добиваться значительного смягчения приговора в обмен на показания. Он представлял себе, как его будут опекать в тюрьме «загородного клуба» не более пяти-шести лет, а затем укроют в рамках Программы защиты свидетелей.

Кассо, которого очень ценили как перебежчика, под усиленной охраной перевезли из строгой тюрьмы на Манхэттене в отдаленную федеральную тюрьму Ла Туна, расположенную в двух тысячах миль от Техаса, недалеко от Эль-Пасо и мексиканской границы. Там его поселили в роскошных тюремных апартаментах, предназначенных для известных и находящихся под угрозой исчезновения информаторов, которым нужна безопасная обстановка. Уютные покои Кассо, расположенные в изолированной от других заключенных части тюрьмы, назывались «люкс Валачи». Она была построена тридцать лет назад для Джо Валачи, солдата Дженовезе и первого человека, публично нарушившего омерту. Хотя на ночь Кассо запирали в камере длиной шесть футов и шириной девять футов, днем он имел доступ в смежную комнату, где стояли диван, стереосистема, телевизор, холодильник, микроволновая печь и плита для приготовления кофе и чая. Комнаты в жарком пустынном климате были оборудованы «болотным охладителем» — местной версией кондиционера, работающего на циркулирующей по трубам воде.

В «Ла Туне» Роуз, О'Коннелл и агенты ФБР начали выпытывать у Кассо его мафиозные секреты. Привыкшие к эксцентричности мафиози-убийц, прокуроры, тем не менее, были позабавлены хозяйственным рвением и навязчивой аккуратностью Кассо. Его огорчало отсутствие зеркала для бритья. А на их долгие заседания он подавал пирожные и чай, сваренные на его одноконфорочной плите, часто протирая стол, чтобы убрать пятна и крошки. Его читательские вкусы также приводили их в замешательство. Он попросил подписку на «Робб репорт», дорогой журнал, рассчитанный на аудиторию, «стремящуюся к роскошному образу жизни», — издание, неизвестное прокурорам и агентам.

До поимки Кассо расследования ФБР и информаторы приписывали ему четырнадцать убийств, которые были перечислены в его явке с повинной. На допросах он поразил своих дознавателей каталогом многочисленных убийств, которые никогда не были связаны с ним. В целом он признался, что за тридцать лет работы в качестве ученика, доверенного лица и подчиненного босса Луккезе заказал или приложил руку к совершению еще как минимум двадцати трех убийств — в общей сложности тридцать семь жертв. Еще двадцать пять жертв, которых он наметил для смерти, в большинстве случаев во время недавнего террора, избежали ранений или остались невредимы, когда попытки убийств сорвались или были прерваны. В списке загадок мафии, которые Кассо раскрыл для властей, был взрыв машины, в результате которого семь лет назад погиб Фрэнк ДеЧикко, первый помощник Джона Готти. От Кассо они узнали поразительный факт: именно Готти на самом деле хотели заполучить лидеры Дженовезе и Луккезе, но им пришлось довольствоваться смертью ДеЧикко в качестве мести за убийство Пола Кастеллано.

Другой целью убийства, по признанию Гаспайпа, был один из его допрашиваемых — Чарльз Роуз. Находясь в подполье, Кассо заключил с ним контракт, поручив своим людям и двум нью-йоркским детективам-изгоям, находящимся на его содержании, найти квартиру прокурора на Манхэттене, прослушать его телефон, чтобы узнать о его передвижениях, и убить его. Кассо без обиняков объяснил, что хотел уничтожить Роуза, потому что считал, что прокурор передал в газету New York Post ложную информацию о том, что архитектор Энтони Фаво был подвергнут пыткам и убит за связь с женой Кассо.

Роуз язвительно ответил своему потенциальному убийце: «Я прощаю тебя, Энтони. Давай продолжим».

Именно в «Ла Туне» агенты и прокуроры узнали о последних заговорах и преступлениях Кассо в ожидании суда. Их захватили его рассказы о махинациях с убийством судьи Никерсона, дерзком подкупе охранника и дерзких планах побега.

Слушая и записывая жуткие рассказы Кассо о бандитских разборках и бессмысленных убийствах невинных жертв, О'Коннелл старался сохранять профессиональное спокойствие. Но одно описание насторожило его. В конце 1970-х годов Кассо вместе с другими мафиози наживался на контрабанде наркотиков из Южной Америки в Нью-Йорк на переоборудованном траулере Terry's Dream длиной семьдесят пять футов. Судно с грузом из двадцати трех тонн марихуаны и полумиллиона таблеток метаквалона или кваалуды — популярного в то время депрессанта — было конфисковано береговой охраной в ноябре 1978 года. Кассо не сразу удалось доказать свою причастность, но он решил убить сына капитана лодки, чтобы тот не сдался и не сообщил о случившемся.

Ничего не подозревающий молодой человек был приглашен на рыбалку в Эверглейдс во Флориде вместе с Кассо и его сообщником. Прежде чем жертва прибыла на место встречи, Кассо и его сообщник вырыли могилу. «Когда парень появился, я достал пистолет и застрелил его», — вспоминает О'Коннелл слова Кассо. Кассо встревожился, потому что молодой человек истекал кровью на капоте его машины. «Кассо смеялся, и на его лице было написано веселье, когда он рассказывал о том, с каким трудом ему удалось отмыть кровь с машины, — сказал О'Коннелл. — Когда он забрасывал могилу грязью, ребенок, еще живой, вскочил, и он ударил его лопатой по рту, продолжая хоронить заживо».

Пораженный, прокурор спросил Кассо, не расстраивало ли его погребение живого человека. «Нет, — сказал он нам, — это было необходимо сделать».

В течение следующих трех с половиной лет Кассо, все еще ожидая вынесения приговора, переводили в несколько тюрем в Нью-Йорке и на Северо-Востоке. Его всегда помещали в блок защитного содержания, предназначенный для сотрудничающих с мафией перебежчиков и отделенный от общей массы заключенных. По сути, во время заключения он находился в программе защиты свидетелей. Агенты и прокуроры продолжили допрос, особенно заинтересованные в подтверждении его рассказов о подкупе двух детективов, чтобы те передавали ему конфиденциальные отчеты и совершали преступления от его имени. Одним из самых шокирующих заявлений было то, что он назначил детективов киллерами для убийства мафии. По словам Кассо, в 1990 году он дал детективам контракт на выполнение убийства Эдди Лино, капо Гамбино, в качестве одолжения Винсенту Джиганте, боссу семьи Дженовезе.

До того, как их вычислил Кассо, оба детектива ушли в отставку, не имея на тот момент обвинений в убийстве или коррупции. Кассо сообщил федеральным следователям и следователям полицейского управления, что регулярно общался с детективами через своего посредника Бертона Каплана, соратника Луккезе, который работал почти исключительно на него. Каплан сыграл важную роль в организации похищения и пыток Джимми Хайделла, стрелка, пытавшегося убить Гаспайпа. По словам Кассо, в 1990 году Каплан также передал предупреждение о том, что ему и Вику Амузо скоро предъявят обвинения по РИКО в деле «Вдовы». Осужденный за торговлю наркотиками и уклонение от уплаты налогов, Каплан был приговорен к двадцати семи годам тюрьмы. Тогда, в 1997 году, он отказался от сделки о более легком сроке в обмен на подтверждение рассказа Кассо о том, что следователи продавали секреты и совершали преступления для мафии. Других доказательств тогда не было, и прокуроры посчитали невозможным построить дело против детективов только на словах Кассо.

В интервью 2003 года Кассо сказал, что убийство Лино было совершено потому, что босс семьи Дженовезе, Чин Джиганте, хотел ослабить своего ненавистного конкурента Гамбино Джона Готти. Лино, которого боялись, был одним из тех, кто убил Пола Кастеллано и Томми Билотти возле стейк-хауса Sparks. «Он был одной из сильных сторон Джона, опорным пунктом, который мы хотели уничтожить, — продолжает Кассо. — Сэмми [Гравано] нас не так волновал».

Лино был найден застреленным 6 ноября 1990 года в своем черном «Мерседесе» на служебной дороге Белт-Паркуэй, главной магистрали Бруклина. Кассо полагает, что детективы, чтобы заманить осторожного 48-летнего гангстера в ловушку, включили на своей машине проблесковый маячок, чтобы выдворить его с шоссе за предполагаемое нарушение правил дорожного движения, а затем убили его. Он вспомнил, что заплатил детективам за убийство либо 45 000, либо 75 000 долларов.

Коррумпированные копы были хронической больной точкой для полиции Нью-Йорка с момента зарождения современной мафии. Нерадивых офицеров и следователей просто подкупают или, будучи родственниками или давними друзьями мафиози, они подвержены коррупции. Мафия также нанимает бывших детективов и офицеров в качестве частных глаз, которые могут легко получить конфиденциальную информацию от своих знакомых в правоохранительных органах. Роуз и О'Коннор знали о способности мафии «выходить» на полицейских и с готовностью приняли версию Кассо о покупке информации и смертельной помощи со стороны нечестных детективов.

Еще более взрывоопасная коррупционная проблема возникла в связи с рассказом Кассо о «кроте» ФБР в его штате. В отчете ФБР 302 говорится, что после дезертирства Эла Д'Арко в 1991 году он сообщил своим дознавателям, что Кассо говорил о получении утечек от агента по прозвищу «Хрустальный шар». Спустя годы адвокаты Кассо заявили, что он изложил им аналогичную версию о коррумпированном агенте бюро в Нью-Йорке. В 2003 году в интервью автору Кассо заявил, что назвал предателя ФБР агентам бюро, которые его допрашивали. Он утверждал, что ФБР намеревалось скрыть связь запятнанного агента с мафиози, а дознаватели предупредили его, что его сделка о смягчении наказания окажется под угрозой, если он будет придерживаться своей версии и тем самым запятнает репутацию бюро. Кассо настаивает на том, что агенты проинструктировали его не раскрывать личность или существование предполагаемого агента, когда его будут допрашивать прокуроры. Кассо утверждает, что, не желая рисковать проблемами с вынесением приговора, он годами хранил молчание.

Но Министерство юстиции, назвав Кассо не заслуживающим доверия лжецом, отвергает его утверждения. А Грегори О'Коннелл рассказал, что, когда он интенсивно допрашивал Кассо вскоре после заключения соглашения о сотрудничестве в 1994 году, Гаспайп отрицал, что у него на службе был агент ФБР. Он назвал историю с «кротом» чушью, — добавил О'Коннелл. Защищая Кассо, его адвокаты подчеркивали, что ему не давали возможности сблизиться с обвинителями из-за предупреждений агентов ФБР о том, что они будут мстить ему.

Конечный результат оказался туманным. Федеральные следователи приняли историю о коррумпированных нью-йоркских детективах и отвергли возможность того, что мафия подкупила одного из их собственных агентов.

Сразу же после его дезертирства ФБР рекламировало Кассо как ценную добычу, равную быку Сэмми Гравано в его способности обеспечить их боеприпасами для победы над Коза Ностра. На самом деле, за исключением его выступления в мае 1996 года перед сенатским подкомитетом, изучавшим альянс мафии с русскими гангстерами для кражи акцизов на бензин, потенциальные показания Кассо остались неиспользованными. Прокуроры ни разу не вызвали его в качестве свидетеля в большое жюри для получения обвинительного заключения по делу мафии, а также на судебный процесс, чтобы помочь осудить хоть одного мафиози.

Постепенно сделка о сотрудничестве развалилась. Окончательный удар по сделке Кассо был нанесен в августе 1997 года, когда прокуроры расторгли соглашение и исключили его из Программы защиты свидетелей. Он имеет незавидную репутацию единственного крупного мафиози, которого выгнали из программы. По словам прокуроров, к такому экстраординарному шагу Кассо подтолкнули его двуличие, ложь и преступления, совершенные после подписания соглашения о сотрудничестве.

Приводя список нарушений, совершенных после признания вины, правительство обвинило Кассо в том, что он прибег к своей старой привычке давать взятки охранникам и тюремным служащим за особое отношение. Он давал им наличные, билеты в театр и новые автомобильные шины в обмен на то, что они проносили в его тюремную камеру различные деликатесы, включая водку, вино, суши, стейки, индейку, телячьи котлеты, одноразовые камеры, радиоприемники и туалетные принадлежности. Вторым обвинением было предполагаемое нападение на другого мафиози из подразделения охраны, бывшего солдата Коломбо, с которым Кассо враждовал.

Однако в основе решения правительства убрать Кассо, несомненно, лежал более спорный вопрос: его попытка дискредитировать двух известных предателей Козы Ностра, Сэмми Гравано и Эла Д'Арко. Незадолго до того, как Кассо исключили из программы, он направил прокурорам письмо, в котором оспаривал показания, данные Гравано и Д'Арко на важных судебных процессах над мафией. Оспаривая показания звездного свидетеля Джона Готти, осужденного в 1992 году, Кассо утверждал, что Сэмми Бык лгал, когда клялся, что никогда не торговал наркотиками. По словам Кассо, в 1970-х годах он продал Гравано большое количество марихуаны, а позже Гравано предложил продать ему тайник с героином из Китая за 160 000 долларов.

В письме Кассо также обвинил Гравано в том, что тот заказал ножевое ранение преподобного Эла Шарптона, скандально известного политического активиста, в январе 1991 года, когда Шарптон возглавлял марш протеста преимущественно черной молодежи через Бенсонхерст, белый район с многочисленными тусовками мафии. Сначала Кассо настаивал на том, что на следующий день после поножовщины Шарптона Гравано встретился с ним в Бруклине и рассказал о своей причастности. Прокуроры легко опровергли это утверждение, указав, что в день нападения и в течение нескольких месяцев после него Сэмми Бык находился за решеткой, ожидая суда в качестве соответчика по делу РИКО Готти.

Что касается его бывшего помощника Эла Д'Арко, Кассо обрушился на него, назвав его показания изобилующими ложью и преувеличениями относительно преступлений и событий, включая его утверждение о том, что он был назначен исполняющим обязанности босса семьи. Кассо написал, что прокуроры и ФБР позволили Д'Арко исказить свое звание, поскольку это повышало его престиж и значимость как государственного свидетеля. Отмахнувшись от утверждений Кассо как от «литании ложных обвинений», прокуроры в ответ заявили, что его проступок поставил крест на возможности подачи рекомендации, известной в федеральных судах как ходатайство 5K1.1, о смягчении наказания в обмен на его сотрудничество. По словам прокуроров, почти с самого начала его предполагаемого «обращения» они считали, что Кассо утаивал информацию и вводил их в заблуждение относительно своего участия в преступлениях. Два теста на детекторе лжи, проведенные с ним в первые дни его дезертирства, показали, что он обманывал их относительно размера спрятанных им денег и попыток убить судью Никерсона и Чарльза Роуза. (Странно, однако, что прокуроры запоздало сослались на результаты детектора лжи после того, как позволили Кассо оставаться в программе защиты в течение почти четырех лет). Классифицировав Кассо как дискредитированного изгоя, не представляющего для них больше никакой ценности, Министерство юстиции хотело, чтобы его наконец приговорили по всем семидесяти двум пунктам обвинения, которые он признал в 1994 году.

Перед вынесением приговора Кассо направил федеральному судье Фредерику Блоку еще три рукописных письма общим объемом тридцать две страницы с подробным опровержением осуждения правительства. Прося о восстановлении в программе защиты, Кассо характеризовал себя как честного, порядочного мафиози. Приняв защиту в стиле Нюрнберга, он объяснил большинство своих преступлений тем, что был вынужден выполнять приказы Козы Ностра. Он считал себя ошибочно обвиненным в психопатии, настаивая на том, что на самом деле он нажал на курок и убил только двух человек, а не огромное количество, на которое ссылалось обвинение. По его словам, одна из этих двух признанных жертв, Джимми Хайделл, сначала пыталась убить его из засады. Подразумевая, что Хайделл заслуживал смерти по дополнительной причине, Кассо написал, что Хайделл похитил, изнасиловал и убил молодую женщину незадолго до того, как попытался убить его.

Кассо признал, что ошибочно обвинил Сэмми Гравано в нанесении ножевого ранения преподобному Шарптону. Но это была честная ошибка, ошибочное воспоминание о давнем разговоре с другими мафиози об этом инциденте. В остальном он твердо придерживался своей версии о том, что Гравано участвовал в сделках с наркотиками и что Гравано и Эл Д'Арко лжесвидетельствовали на нескольких судебных процессах против мафии.

Что касается обвинений в том, что он подкупал охранников для получения особого обращения, Кассо утверждал, что к нему применялись несправедливые двойные стандарты. Именно через него, по его словам, правительство узнало о широко распространенной контрабанде и других преступлениях, совершенных мафиози в подразделениях тюремной спецзащиты. Агенты ФБР, продолжал он, предупредили его, чтобы он молчал об этих делах, потому что им нужны были показания перебежчиков, и они были полны решимости сохранить своих певчих птиц в комфорте и счастье.

Кассо был уверен, что его выбрали для драконовского наказания после трех с половиной лет сотрудничества только из-за его утверждений о Гравано. Из его письма судье следовало, что прокуроры опасались, что он может вызвать кошмарный сон у Министерства юстиции, вменив в вину Гравано и отменив приговор Джону Готти. Чтобы проверить свою правдивость, Кассо попросил провести независимую проверку на детекторе лжи до вынесения приговора.

Его ограниченное образование, написал Кассо, затрудняет объяснения. «Я не отрицаю свою преступную жизнь». Умоляя судью дать ему второй шанс в рамках программы защиты свидетелей, он назвал единственный мотив для того, чтобы стать сотрудничающим свидетелем. — Только потому, что я хотел получить возможность испытать совершенно новый для себя образ жизни».

Прошения Кассо не устояли перед авторитетом прокуроров и агентов ФБР, которые категорически опровергли его утверждения о том, что они несправедливо аннулировали соглашение с ним.

Тем не менее, в связи со взрывом, вызванным сделкой о признании вины, возник загадочный вопрос. Зачем Кассо — умный преступник — лгал и унижал Гравано и Д'Арко, если ему, очевидно, ничего не стоило бросить вызов властям, которые держали в руках ключ к его собственному будущему? Прокуроры и агенты предложили несколько объяснений его поступку. Они предположили, что он действовал из извращенной ревности: в отличие от Гравано и ДАЙКО, он не будет свидетелем в центре событий, прославленным как исправившийся мафиози. Он рассчитывал, что его будут использовать по крайней мере в одном громком деле — потенциальном процессе над крестным отцом Дженовезе, Винсентом Джиганте. Но правительство решило, что послужной список Гаспайпа слишком запятнан, чтобы он мог стать эффективным свидетелем в каком-либо процессе. «Использовать его было бы все равно, что выставить Адольфа Гитлера в качестве свидетеля, — прокомментировал О'Коннелл. — Невозможно было преодолеть его историю и заставить его говорить правдоподобно».

В этот момент, согласно прокурорскому анализу, Кассо понял, что срок его заключения не будет резко сокращен, и объявил войну правительству. Адвокаты и агенты предположили, что для того, чтобы гарантировать себе выживание в тюрьме, он решил задобрить мафиози, заявив, что вернулся в ряды мафии и напал на двух известных предателей Гравано и Д'Арко.

Джордж Стамбулидис, прокурор, победивший в суде над семьей Коломбо, которого привлекли к делу Кассо, отметил, что Гаспайпу дали золотой шанс перевернуть все с чистого листа, хотя у него был «более ужасающий багаж, чем практически у любого сотрудничающего свидетеля, которого когда-либо привлекало правительство». Правительство признало, что Кассо предоставил ценную информацию. Но преступления, которые он совершил, находясь под стражей, автоматически нарушили соглашение о сотрудничестве и уничтожили его полезность в качестве правдивого свидетеля, утверждал Стамбулидис в своей судебной записке.

В июле 1998 года судья Блок полностью согласился с позицией обвинения, отклонив ходатайство Кассо о смягчении наказания и возвращении в программу защиты свидетелей. «Проще говоря, — постановил Блок, — преступное поведение сотрудничающих должно осуждать, а не потворствовать, и отказ правительства от обязательств по соглашению о сотрудничестве является эффективным средством донесения этого важного послания». Другим посланием, которое судья дал 56-летнему Кассо, стал приговор, состоящий из тринадцати последовательных пожизненных сроков, что составляет колоссальные 455 лет тюрьмы. Кассо также конфисковал имущество на сумму 1,5 миллиона долларов, изъятое правительством как полученное в результате преступных действий.

«Мои первоначальные обвинители сказали мне не беспокоиться, — ворчал Кассо, когда его уводили. «Но они никогда не собирались выполнять свои обещания».

В течение нескольких лет после этого адвокаты Кассо продолжали бороться за смягчение приговора и восстановление его в Программе защиты свидетелей. Первая апелляция, поданная адвокатом Мэтью Брифом, осуждала прокуроров за недобросовестные действия и отказ от сделки о признании вины только из-за обвинений Кассо в торговле наркотиками против Сэмми Гравано.

Когда эта тактика провалилась, новый адвокат, Джон Д. Б. Льюис, заявил, что конфликт интересов не позволил Брифу, выбранному прокурорами, адекватно представлять Кассо в период заключения сделки о признании вины. Бриф заявил под присягой, что прокуроры Роуз и О'Коннелл не потерпят задержек в оформлении признания вины Кассо перед судьей, и утверждал, что они угрожали выдвинуть против него этические и дисциплинарные обвинения, когда он попытался выйти из дела до того, как Кассо подписал соглашение о сотрудничестве. Бриф остался, хотя и был обеспокоен поспешностью договоренностей, нехваткой времени для нормальной беседы с Кассо и отсутствием каких-либо ощутимых обещаний о снисхождении.

Несмотря на многочисленные ходатайства Льюиса, апелляционные суды отклонили многочисленные заявления Кассо о неправомерных действиях прокуратуры и о том, что его привлекли к ответственности главным образом за то, что он очернил Сэмми Быка Гравано как спекулянта наркотиками. В 2002 году, через четыре года после того, как он был уволен как не заслуживающий доверия лжец, его авторитет удивительным образом укрепился, когда Гравано признал себя виновным в крупномасштабной продаже наркотиков экстази. Внезапно, по крайней мере, один аспект показаний Гравано на суде для правительства оказался под подозрением, а заявления Кассо стали более правдоподобными.

«С самого первого дня Кассо говорил правду о том, что Гравано давно связан с наркотиками, и федералы отвергли это с порога», — сказал Льюис. Адвокат подчеркнул, что после многих лет неверия и насмешек над Кассо правительство в конце концов обвинило Гравано в том, что он был наркодилером номер один на Юго-Западе. «Гравано, очевидно, знал все тонкости мира наркотиков, и это была лишь одна из многих областей, в которых Кассо говорил правду, а правительство не хотело ее слышать», — добавил Льюис.

Но в борьбе Кассо с правительством произошел романтический и драматический поворот.

После одиннадцати лет попыток Кассо стать сотрудничающим свидетелем, взрывное обвинительное заключение осложнило его борьбу за более короткий срок. В марте 2005 года два детектива, которых он в 1994 году назвал наемниками, были официально идентифицированы как киллеры мафии.

Луис Эпполито и Стивен Каракаппа, теперь уже пенсионеры, обвинялись в том, что лично совершили одно убийство для Гаспайпа и помогли ему выследить и убить еще семь врагов. В федеральном обвинительном заключении в Бруклине утверждается, что напарники-детективы с удовольствием работали на Кассо с 1985 года до его поимки в 1993 году. Согласно обвинению, они получали до 4 000 долларов в месяц, а также премии за исключительные шпионские и убойные задания.

Детали в обвинительном заключении несколько отличались от утверждений Кассо в судебных документах и интервью с автором о том, как совершались преступления и каковы были мотивы их совершения. Тем не менее, в обвинительном заключении и заявлениях прокуроров фактически утверждалось, что Кассо предоставил практически точные сведения о вербовке и подкупе детективов.

В обвинении указывалось, что оба детектива лично казнили Фрэнка Лино, капо Гамбино, который был застрелен после того, как его остановили на бруклинском шоссе. Кроме того, им вменялось в вину еще одно особо отвратительное деяние: похищение Джеймса Хайделла и доставка его в багажнике автомобиля к Кассо, который затем подверг его пыткам и убил. Хайделл подвергся жестокой расправе со стороны Кассо в отместку за покушение на него.

Аресты стали результатом появления новых свидетелей и возобновления дела о коррупции в полиции окружным прокурором и офисом прокурора США в Бруклине. Пять следователей заявили, что обнаружили новые улики, включая аудио- и видеозаписи с участием Эпполито. Ни один из новых свидетелей не был немедленно опознан. Но адвокаты защиты предположили, что один из них — Берт Каплан, подельник мафии, которого Кассо давно назвал своим посредником в общении с продажными законниками, которых он называл «моими детективами». После восьми тяжелых лет в федеральной тюрьме, в возрасте семидесяти лет, Каплан, по слухам, передумал становиться канарейкой и давать показания о том, что он был связным Кассо с подкупленными полицейскими.

Заслуженные детективы Каракаппа и Эпполито проработали в полиции более двадцати лет каждый. Оба были приписаны к элитным подразделениям, расследующим преступления, связанные с мафией, а Каракаппа имел доступ к личностям осведомителей под прикрытием и секретным материалам ФБР. Уволившись из полиции Нью-Йорка в 1990-х годах с необлагаемой налогом пенсии по инвалидности в размере около 70 000 долларов каждый, на момент ареста они были соседями в Лас-Вегасе. Прокуроры в судебных документах утверждают, что Эпполито солгал, когда подавал заявление о приеме на работу в полицию в 1969 году. В своем заявлении он поклялся, что не связан с деятелями организованной преступности, в то время как на самом деле его отец и дядя были солдатами Гамбино, а сам он был знаком с другими мафиози.

Выйдя на пенсию, Эпполито стал соавтором книги «Мафиозный коп: история честного полицейского, чья семья была мафией», и снялся в небольших ролях, иногда в роли гангстера, в одиннадцати криминальных драмах.

Падение Сэмми Быка Гравано и разрыв в деле детективов, очевидно, не помогли Гаспайпу в его кампании за снисхождение. Доказательства того, что Гравано был наркоторговцем, не перечеркнули жалоб на Кассо — ложь, подкуп охранников для получения тюремной контрабанды и нападение на заключенного, — которые были использованы для исключения его из группы защиты свидетелей и для обоснования пожизненного заключения. Обвинения против бывших детективов стали одним из самых громких скандалов в истории полиции Нью-Йорка и, на первый взгляд, укрепили авторитет Кассо в его отношениях с Министерством юстиции. Однако следователи отказались допрашивать его после возобновления расследования деятельности Каракаппы и Эпполито. Что касается федеральных властей, то Гаспайп оставался дискредитированным. В 2005 году прокуроры заявили, что не намерены опираться на его показания и добиваться смягчения сурового приговора.

Все еще протестуя против несправедливого обращения с ним как со свидетелем-изменником, Кассо был заключен в самую жестокую правительственную тюрьму — «Алькатрас Скалистых гор» во Флоренции, штат Колорадо. В этой тюрьме, также прозванной «Супер Макс», содержатся 575 заключенных, отнесенных Бюро тюрем к категории самых опасных федеральных преступников, включая исламских террористов. Официально известная как ADX-Florence, она была открыта в 1994 году как высокотехнологичная, защищенная от побегов тюрьма, призванная заменить тюрьму строгого режима в Мэрионе, штат Иллинойс (где содержался Джон Готти), для заключенных, считающихся неисправимыми. Как и большинство заключенных во Флоренции, Кассо находится в изоляторе до двадцати трех часов в сутки, при этом естественный свет проникает в камеру лишь через крошечное сетчатое окошко, через которое не видно ни неба, ни близлежащих Скалистых гор. Еду в камеру доставляют через двойные входные двери, а большую часть времени он проводит за чтением или просмотром телевизора на 13-дюймовом черно-белом телевизоре. В его герметичной камере есть кровать из бетонных плит с матрасом толщиной в три дюйма, бетонный табурет для туалета, письменный стол и книжный шкаф, закрепленные на якорях. Пять дней в неделю его выпускают на час погулять в небольшом закрытом дворике с несколькими другими заключенными, и это, как правило, его единственный контакт с другими заключенными.

Сожалея о своем решении подписать соглашение о сотрудничестве, Кассо говорит, что перед его дезертирством обвинение предложило ему сделку, которая оказалась бы для него гораздо выгоднее. Он был на грани того, чтобы согласиться на сделку о признании вины, которая позволила бы ему получить право на условно-досрочное освобождение через двадцать два года. «Я помогаю им и получаю пожизненное без права на досрочное освобождение, — подытожил он в одном из интервью. — Это действительно чертова шутка».