Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки

30. Война Кармине

Виктор Орена ехал в одиночестве в мягком свете летнего вечера и уже подъезжал к своему дому, когда его инстинкты забили тревогу. Четверо мужчин сидели в припаркованном автомобиле прямо напротив его элегантного двухэтажного дома на Букингем-роуд в Сидархерсте, Лонг-Айленд. Резко затормозив, Орена быстро развернулся и с ревом выехал на тихую пригородную улицу. Он узнал мужчин в припаркованной машине и сразу же понял, почему они засели у его дома. На его жизнь был заключен контракт, и эти четверо мужчин были группой захвата, а он был у них на прицеле.

Виктор Джон Орена не был обычным бизнесменом, возвращавшимся после рабочего дня в офис. Он был опытным, богатым мафиози, стремящимся возвыситься до звания могущественного крестного отца. Уезжая из Сидархерста в сумерках 20 июня 1991 года, Орена знал, кто стоит за попыткой устроить засаду. Приказ, должно быть, исходил за три тысячи миль от него и мог быть отдан только коварным Кармине Персико.

Известный как «Малыш Вик», Орена неожиданно занял влиятельное положение в семье Коломбо после того, как Кармине Персико и Малыш Алли Бой были осуждены за рэкет. На момент вынесения обвинительных приговоров Орена была всего лишь солдатом в команде младшего Персико. Но когда в 1987 году Малыш Алли Бой отправился в тюрьму за рэкет, он выбрал Орена в качестве заместителя капо своей команды.

Приговоренный к пожизненному заключению, Кармине выбрал в качестве исполняющего обязанности босса своего старшего брата Альфонса, прежнего Алли Боя. Но после недолгого правления Алли Бой стал беглецом, уклонившись от внесения залога в 250 000 долларов, чтобы избежать длительного срока за ростовщичество. Поэтому в 1988 году, когда брат и его сын вышли из игры, Персико методом исключения выбрал в качестве исполняющего обязанности босса Малыша Вика Орена.

Рассматривая Орена как надежного союзника, но в лучшем случае как временную вторую скрипку, Змей дал ему одно главное указание: сохранить трон для Маленького Алли Боя до тех пор, пока он не выйдет из тюрьмы и не станет крестным отцом семьи. Другой важной задачей Орена было обеспечить, чтобы заключенные Персико и их родственники на воле продолжали получать свою долю от доходов семьи. Кеннет Маккейб, федеральный следователь по делам мафии, позже узнал, что Кармине проявил свою исключительную веру в преданность Орены, предоставив ему два полномочия, которые редко даются временным боссам: Маленький Вик мог в одностороннем порядке отдавать приказы о нанесении ударов и вводить солдат.

Доверие Кармине и его сына к 54-летнему Орену проистекало из его послушного солдата и отличного добытчика. Невысокий и пухлый, с проницательными зелеными глазами и седыми волосами, Орена пользовался заслуженным авторитетом среди знатоков Коломбо благодаря своей деловой хватке. Мафиози, десятилетиями безотказно служивший крылу семьи Персико, Орена умело управлял крупными ростовщическими и трудовыми рэкетами, в основном на Лонг-Айленде. В его «желтом листке», послужном списке арестов, было немного: незначительные задержания за азартные игры и одно за лжесвидетельство, без тюремного заключения. Самой серьезной записью против него было обвинение в ростовщичестве, которое стоило ему четырех месяцев в окружной тюрьме Лонг-Айленда.

Будучи солдатом, уравновешенный Малыш Вик уклонялся от выполнения жестоких заданий, но он знал, каких «ковбоев» следует выбирать для опасной работы. После того как он возглавил команду Малыша Алли Боя в качестве капо, он часто говорил солдатам и новичкам, которым поручал убийства, что предпочитает традиционный сицилийский метод, известный как lupara bianca (буквально «белое ружье», но в переводе означает «белая смерть») — эвфемизм для того, чтобы труп не был найден.

Орена приобрел для себя бесценный актив благодаря отношениям с Деннисом Дж. Паппасом, адвокатом и консультантом по финансовым вопросам. Федеральные следователи в итоге распутали головокружительное множество из одиннадцати компаний и 165 банковских счетов, созданных Паппасом в 1980-х годах для отмывания по меньшей мере 5 миллионов долларов для Орены и его сообщников. Еще несметные миллионы, по признанию прокуроров и агентов ФБР, отследить не удалось. Паппас, которому на тот момент было около тридцати лет, был известен как «финансовый консильери», банкир и человек, занимавшийся отмыванием денег Орены. В обмен на огромные выплаты себе, главной функцией Паппаса было перемещение наличных денег семьи, полученных от ростовщичества, азартных игр и бутлегерства, на счета фиктивных корпораций и банков. Затем деньги очищались, выплачиваясь родственникам мафиози, которые получали фиктивную работу в фиктивных компаниях.

Паппас помогал Орену и его партнерам, выкачивая около 1 миллиона долларов из пенсионных фондов в профсоюзах, которые контролировали Коломбо. Эти деньги были использованы для ростовщического капитала. Бухгалтер, работавший на Паппаса, получил тревожный подарок после того, как поднял вопросы о некоторых бухгалтерских махинациях адвоката. Он получил пакет с мертвой рыбой, завернутой в газету, — обычное предупреждение мафии о том, что его убьют, если он откроет рот правоохранительным органам.

В течение двух лет Виктор Орена служил надежным опекуном, прислушиваясь к решениям Кармине Персико, которые тот принимал из тюрьмы, касающимся важнейшей политики семьи, убийств, введения новых членов, назначений в иерархии и понижений в должности. К весне 1991 года Орена устал от вмешательства Персико и заявил своим подручным, что Кармине Персико не в себе, мешает семейной прибыли и что именно он, а не Маленький Алли Бой, заслуживает титула и признания как босс. Особенно Орена раздражали переговоры Персико о том, чтобы версия его жизни транслировалась по телевидению. Действующий босс опасался, что грандиозное выступление Персико усилит давление правоохранительных органов на семью, подобно тому как биография Джо Бонанно и его выступления на телевидении помогли разжечь катастрофическое дело Комиссии.

Следуя обычаям мафии, Орена решил установить абсолютный контроль, заручившись поддержкой большинства из дюжины капо семьи. Он поручил Кармину Сессе, консильери семьи, провести опрос среди капитанов, чтобы выяснить, поддерживают ли они его кандидатуру на пост босса. Их твердое одобрение сгладило бы путь Орена к признанию его крестным отцом другими нью-йоркскими семьями и положило бы конец притязаниям Кармине Персико. Сесса, которого Кармине Персико повысил до консильери — третьей по значимости должности в семье, — так и не выполнил просьбу Орены. Он сообщил Персико о предательстве Орены, скорее всего, через брата Кармине Теда, капо, который имел разрешение на посещение Кармине в Ломпоке. У верных Персико бойцов были свои претензии к Орену, которые они хотели передать заключенному боссу. Они были возмущены тем, что Маленький Вик отрезал их от самых прибыльных рэкетов семьи и строит империю, отдавая предпочтение другим бандам.

Новость о предложенном Ореной референдуме стала для Кармине решающей. Он обратился к своим солдатам с прямым призывом: выпороть Орена. И вечером 20 июня 1991 года они самодеятельно попытались выполнить приказ босса. Четверо боевиков Змея во главе с консильери Сессой не смогли устранить Малыша Вика, когда тот заметил их, припарковавшись возле своего дома.

В течение следующих трех месяцев представители Орены и Персико проводили встречи, чтобы выработать мирный компромисс. Силы Орены насчитывали около 100 человек, а бойцов Персико — 25 или 30. Ни одна из сторон не уступила в вопросе о лидерстве, и в ноябре 1991 года начали летать пули. Война началась.

Жучок в Камдене, штат Нью-Джерси, через реку от Филадельфии, предоставил ФБР в Нью-Йорке casus belli батальона «Орена». Филадельфийское отделение бюро спрятало микрофоны в кабинете адвоката, который разрешал высокопоставленным клиентам филадельфийских мафиози проводить там тайные встречи. В полдень 5 декабря 1991 года босс филадельфийской группировки Джон Стэнфа и его заместитель Энтони Пикколо обратились в офис адвоката с просьбой о поддержке в только что начавшейся войне к Сальваторе Профачи, капо, выступающему за Орену. Сальваторе был сыном Джо Профачи, основателя и первого крестного отца семьи, которая со временем стала называться Коломбо. Он отвечал за деятельность семьи в некоторых районах Нью-Джерси. Прозванный «Салли Про» и «Джерси Сэл», Профачи имел общие дела с филадельфийской мафией в Атлантик-Сити и на юге Нью-Джерси.

«Знаете, для меня «Коза Ностра» очень священна, — говорит Сэл Профачи. — И мое слово лучше, чем все остальное, что я могу предложить». Объясняя причины, по которым он выбрал Орена в качестве своего представителя, Профачи представил его как «джентльмена, прекрасного человека, очень способного, очень квалифицированного, уравновешенного». Змей был «сумасшедшим», разжегшим войну, пытаясь убить Орену. «Кармине Персико сходит с ума. Кармине Персико собирает пресс-конференции... Он хочет попасть в программу «60 минут», дать интервью Барбаре Уолтерс...».

Профачи утверждал, что большинство из 125 солдат семьи выступают за отстранение Персико от власти, потому что его правление на расстоянии и частая смена иерархии создают хаос. «Сто человек говорят: «Нет, мы не согласны с тем, что он делает, и это неправильно, и он получил столетний срок, поэтому мы не можем остаться без семьи, — сказал он, повышая голос. «Так жить нельзя, у тебя должна быть семья, у тебя должна быть доля». Обвиняя родственников Персико, его братьев, кузенов и племянников, в разжигании беспредела, Профачи сетовал: «Сейчас мы начали стрелять, и чем это кончится? Чем это закончится?»

В декабре того года в Бруклине были убиты пять мафиози Коломбо, один из которых вешал рождественский венок на свою входную дверь. Под залпами выстрелов были застрелены ни в чем не повинные мирные жители. Одна жертва, восемнадцатилетний Маттео Сперанца, был зверски убит в бубличной, где он работал, принятый боевиками «Орены» за сторонника Персико.

Пытаясь помешать «Коломбо» превратить город в поле для убийств, окружной прокурор Бруклина Чарльз Джей Хайнс в конце декабря вызвал в суд присяжных сорок одного подозреваемого члена и подельника. Явились только двадцать восемь человек, их лица были скрыты воротниками рубашек и кожаных курток. Ни один из них не был канарейкой, и ни один не предложил никакой информации об убийствах. «Они превратили это в фильм класса Б, — проворчал Хайнс. — Мы не позволим превратить этот округ в тир, где стреляют в невинных людей».

Однако засады и перестрелки продолжались.

Странно, но ФБР получало подробные отчеты о кровавых расправах и внутренней политике Коломбо от странного источника — Грегори Скарпы-старшего, боевого капо Персико, убийцы-социопата и давнего правительственного информатора под прикрытием. Стильно одетый, Скарпа регулярно носил с собой 5 000 долларов наличными в качестве карманных денег и взятки в случае ареста. Начиная с 1960-х годов, он руководил кражами автомобилей, ростовщичеством, наркотиками и вымогательством для Джо Коломбо и Кармине Персико. Классическая история успеха преступного мира, Скарпа в конце 70-х — начале 80-х годов имел дома в эксклюзивном манхэттенском районе Саттон-Плейс, Лас-Вегасе, Статен-Айленде и Бруклине. Компактного телосложения, весом в 200 фунтов, он излучал силу, а его коварство и склонность к жестокости принесли ему прозвище «Мрачный жнец». Его доверенные лица с ликованием рассказывали, что ему так понравилось избивать ненавистного соперника, что он сказал им, что хочет выкопать труп и убить жертву снова.

Штаб-квартирой Скарпы на протяжении тридцати лет был магазин Wimpy Boys Social Club в его родном районе Бенсонхерст в Бруклине. Несмотря на многочисленные аресты за ростовщичество, скупку краденого, нападения, ношение нелицензионного оружия, кражи акций и облигаций, распространение поддельных кредитных карт и попытку подкупа полицейских, Скарпа каким-то образом выходил из этих переделок со снятыми обвинениями или освобождался условно.

Объяснение счастливой судьбы Скарпы наконец всплыло в середине 1990-х годов. Будучи молодым солдатом в семье Коломбо, он в 1960-х годах подстраховался, тайно работая на ФБР. Самым удивительным его подвигом стала помощь агентам после убийства в 1964 году трех борцов за гражданские права — Джеймса Чейни, Эндрю Гудмана и Майкла Швернера — в Филадельфии, штат Миссисипи. Бюро, смущенное тем, что наняло мафиози для помощи в громком расследовании, которое привлекло международное внимание, никогда официально не признавало заслуг Скарпы. Но бывшие сотрудники правоохранительных органов, попросившие об анонимности, и юристы, знакомые с обстоятельствами дела, подтвердили, что бруклинский мафиози заставил члена Ку-клукс-клана рассказать о том, что три пропавших тела были захоронены в земляной плотине.

«Он отправился в Миссисипи по заданию ФБР и похитил парня из Ку-клукс-клана; агенты были уверены, что он причастен к утилизации тел, — сказал нью-йоркский адвокат, представлявший интересы многих мафиози и знавший Скарпу. — У парня был магазин бытовой техники. Скарпа купил телевизор и вернулся в магазин, чтобы забрать его, как раз когда он закрывался. Парень помог ему отнести телевизор в машину, припаркованную на заднем дворе магазина. Скарпа вырубил его ударом по голове, отвез в лес, избил, приставил к горлу пистолет и сказал: «Я снесу тебе голову». Парень из ККК понял, что он мафиози и не шутит, и сказал ему, где искать трупы».

После миссии в Миссисипи Скарпа продолжал сотрудничать с Бюро, поставляя информацию о боргате Коломбо в течение трех десятилетий. Как и у многих других преступников, его мотивом для доноса было желание получить закулисное вмешательство со стороны Бюро и снисхождение, если ему грозил арест или осуждение. Хотя он шпионил для ФБР и нарушал омерту, он не собирался отказываться от своих гангстерских богатств. До и во время конфликта между Ореной и Персико агент ФБР Р. Линдли «Линн» ДеВеккио был связным и куратором Скарпы. ДеВеккио подал десятки рапортов «конфиденциального информатора», которые в бюро называли 209-ми, описывая события войны на основе информации, полученной от Скарпы. Агент тайно встречался со Скарпой и принимал телефонные звонки от мафиози по сверхсекретному телефону, на которые не мог ответить ни один агент, кроме ДеВеккио. Агенты называли его «телефон Алло».

Во время войны, вроде бы сотрудничая с ФБР, Скарпа был генералиссимусом Персико, делая все возможное, чтобы уничтожить ударные войска Орены. Отчеты Скарпы ДеВеккио были полны уличающих сведений о незаконных операциях, проводимых Оренами. Он также предал своих собственных стрелков, указав на их участие в заговоре с целью уничтожения людей Орены. Хотя он убил по меньшей мере трех солдат Орены и пытался убить других, Скарпа опустил эти детали в своих советах ДеВеккио. Он никогда не сообщал, что был добровольным участником смертельных столкновений. Однако он сообщил ДеВеккио о покушении на свою жизнь и о том, что боевик из «Орены» обстрелял его машину, когда за рулем находилась его невестка.

За годы работы ФБР заплатило Скарпе за его услуги 158 000 долларов. Он согласился работать на бюро с оговоркой, что его личность никогда не будет раскрыта никому за пределами бюро — даже прокурорам — и что его никогда не вызовут в качестве свидетеля в суд. Подобное соглашение используется правоохранительными органами с информаторами, которых они считают очень важными.

Перед войной, в 1988 году, когда Скарпе было пятьдесят восемь лет, он перенес срочную операцию по поводу кровоточащей язвы и получил пинту крови от члена своей команды, который позже умер от СПИДа. Три года спустя, в разгар войны, у Скарпы диагностировали это заболевание. Он похудел на пятьдесят фунтов, стал истощенным и легко утомлялся. Но, не обращая внимания на ухудшение здоровья, он железной рукой руководил своей командой, охотно выслеживая врагов Орены. Хотя людям Орены не удалось зажать Скарпу, его удача угасла. 29 декабря 1992 года недалеко от своего дома в Бруклине он получил пулю в левый глаз во время спора о сделке с наркотиками, не связанной с разборками в Коломбо. К 1993 году, ослепший на один глаз, облысевший и истощенный, он был неузнаваем в образе грозного военачальника, которым когда-то был.

В начале конфликта семья Коломбо была в относительной безопасности. Правительство практически ничего не знало о масштабах расширяющихся незаконных операций семьи. Из информации Скарпы ФБР получало в основном ценные сведения о субординации Боргаты, неясные сведения о готовящихся сделках и уничижительные сплетни о его врагах-мафиози. Но, как правило, Скарпа утаивал информацию, которая могла бы привести к предъявлению серьезных обвинений кому-либо из членов банды.

«У нас было очень мало информации о семье Коломбо», — признается Джон Глисон, прокурор из прокуратуры Восточного округа США, который в то время возглавлял отдел по борьбе с организованной преступностью. — Мы просто боролись, и ничего особенного не происходило».

Глисон, как и другие федеральные адвокаты в Нью-Йорке, не знал о связи Скарпы с ФБР, когда в 1990 году поручил другому прокурору в Бруклине, Джорджу А. Стамбулидису, начать борьбу с Коломбо. Стамбулидис получил шанс, когда подражатель Коломбо, Майкл Маффаторе, отчаянно нуждавшийся в снисхождении по обвинению в торговле наркотиками, заговорил о нераскрытом убийстве в семье. Нося скрытый диктофон, Маффаторе добился небольших побед для прокуроров, обвинив в убийстве других подражателей. Это было началом, но скорее булавочным уколом, чем весомым ударом по надстройке Коломбо.

Чтобы активизировать действия, Стамбулидис завалил бухгалтеров и других якобы законных людей, которые, как известно, работали на семью, повестками с требованием дать показания перед большим жюри. Рассчитывая на то, что страх лжесвидетельства развяжет языки гражданским помощникам семьи, Стамбулидис надеялся, что повестки станут строительным материалом для доказательств против главных целей: Вика Орены, двух его сыновей-мафиози, Виктора-младшего и Джона, и сына Кармине Персико, Малыша Алли Боя, который, как и его отец, как считалось, играл большую роль в банде, находясь в тюрьме.

Стратегия принесла свои плоды как раз в тот момент, когда разгорелась внутренняя борьба. Бухгалтер Кеннет Геллер, вызванный в суд, предоставил внутреннюю информацию о ростовщических операциях Оренов и грязных деловых предприятиях Малыша Алли Боя. Страх привел Геллера в гостеприимные объятия прокуроров. Он платил семье Коломбо 11 000 долларов в неделю в качестве вознаграждения за займы на сумму более 1 миллиона долларов. Стремясь разбогатеть, он занимал деньги у ростовщиков для неудачных инвестиций. Чтобы выплачивать еженедельные взносы мафии, Геллер зарылся в еще большую яму, присваивая деньги законных клиентов. Геллер думал, что Коломбо уберут его как возможного информатора, как только станет ясно, что обвинения неминуемы. Единственным выходом для него было быстро помочь правительству, надеть прослушку, чтобы получить улики против мафиози, а затем добиться анонимности и безопасности в Федеральной программе защиты свидетелей.

С ноября 1991 по октябрь 1993 года двенадцать бандитов и ни в чем не повинный подросток, работавший в магазине бубликов, сошли в могилу. По меньшей мере дюжина воинов Коломбо и пятеро прохожих были ранены. Среди погибших был Джозеф Скопо, сторонник Орены, сын Ральфа Скопо, профсоюзного лидера, осужденного по делу Комиссии. Абсурдность перестрелок была подчеркнута тем, что боевики Персико извинились перед боргатой Дженовезе за то, что по ошибке убили одного из своих бездействующих солдат, 78-летнего Гаэтано «Томми Шрама» Амато, который по ошибке посетил социальный клуб Орены, когда на него напала рейдерская группа Персико.

Эти военные действия упростили усилия правительства по уничтожению семьи путем вынесения обвинительных приговоров. Члены и сообщники Коломбо переметнулись и стали сотрудничать со свидетелями, чтобы избежать длительных сроков заключения после ареста по обвинению в рэкете и заговоре с целью убийства. Другие дезертировали из страха, что их убьют. По меньшей мере двенадцать членов группировки стали государственными свидетелями, включая Кармина Сессу, консильери, и двух капо.

Благодаря показаниям бухгалтера Геллера и предателям из мафии, правительство сделало свою самую большую удачу, поймав Виктора Орена, чье стремление стать крестным отцом стало его гибелью. Его арестовали в День апрельских дураков 1992 года, когда он прятался в доме своей любовницы с арсеналом из четырех заряженных дробовиков, двух штурмовых винтовок и шести пистолетов. До конца года Орена признали виновным по обвинению в РИКО, в убийстве, заговоре с целью убийства и крупном ростовщичестве. Приговором для Маленького Вика, которому было пятьдесят восемь лет, стало пожизненное заключение без возможности условно-досрочного освобождения.

В результате двух лет перестрелок, внутренних разборок и вызовов Стамбулидиса в суд присяжных были собраны и предъявлены обвинения шестидесяти восьми капо, солдатам и соратникам с обеих сторон. Как и их лидер, Малыш Вик, высокопоставленные воины и помощники Орены были осуждены, в основном за заговор с целью убийства, рэкет и ростовщичество. В тюрьму попали также сыновья Маленького Вика, Виктор-младший и Джон, и Том Петриццо, строительный рэкетир, похитивший небольшое состояние на стальных изделиях с Вестсайдского шоссе. Деннис Паппас, финансовый гид Орены, попал в тюрьму за свои крупные махинации.

Из лагеря Персико к длительным срокам заключения были приговорены младший брат Кармина Тед, его двоюродный брат Энди Руссо и силач Хью Макинтош. Самый старший брат Персико, Альфонс «Алли Бой», умер еще до войны в возрасте шестидесяти одного года, в 1989 году, отбывая двадцатипятилетний срок за вымогательство.

Самым загадочным участником боевых действий, осужденным в итоге, был Грегори Скарпа, безжалостный капо Персико и крот ФБР. Федеральные прокуроры, не зная о его двойной жизни мафиози и информатора, впервые в жизни выдвинули против него обвинения в рэкете. Федеральное обвинение было предъявлено только после того, как бруклинская прокуратура схватила его по обвинению в хранении оружия в штате. Даже после предъявления обвинений Скарпа продолжал тайно предоставлять информацию ДеВеккио в слабой надежде, что его еще раз пощадят. Но его трюки с двойным обманом были исчерпаны, и в 1993 году он признал себя виновным по нескольким федеральным пунктам обвинения в рэкете.

Приговор, вынесенный Скарпе в суде, был закрыт для публики. Обвинение и защита опасались, что разоблачения его работы под прикрытием заклеймят его как высокопоставленного стукача и, возможно, поставят под угрозу его жизнь в тюрьме. На тайном слушании он в последний раз попросил о снисхождении, ссылаясь на свои связи с ФБР. Это не удалось. Судья Джек Б. Вайнштейн приговорил его к десяти годам, назвав его двуличность и жестокость «хуже, чем у дикого животного». Через год Скарпа умер от осложнений СПИДа в тюремной больнице. Ему было шестьдесят шесть лет.

Запутанные отношения Скарпы с мафией и правительством стали головной болью для прокуроров и привели к еще одной жертве — его куратору, агенту ФБР Линну ДеВеккио, руководителю отдела «Коломбо». Новости о необычном союзе Скарпы с ФБР просочились к адвокатам, представляющим группировку Орена. В 1995 году на суде по делу о рэкете и убийствах семи членов «Орены» смущенные прокуроры признали, что отношения между Скарпой и ДеВеккио скомпрометировали их дело. Правительство признало наличие косвенных доказательств того, что ДеВеккио раскрыл Скарпе конфиденциальную информацию. Прокуроры были вынуждены передать адвокатам защиты внутренние жалобы других агентов на то, что ДеВеккио предположительно предоставил мафиози очень секретную информацию о личностях предателей Коломбо, тайно помогавших ФБР. Критики ДеВеккио утверждали, что он помогал Скарпе уклоняться от арестов и давал ему советы, как выслеживать солдат Орены во время борьбы 1991-1993 годов.

Изучив секретные отчеты ФБР, некоторые прокуроры заподозрили, что ДеВеккио сообщил Скарпе, что его клуб Wimpy Boys Club прослушивался Секретной службой во время расследования дела о фальшивых кредитных картах, а также предупредил его в 1987 году, что его сын, Грегори-младший, вот-вот будет арестован по федеральному обвинению в торговле наркотиками.

Три агента ФБР, работавшие под началом ДеВеккио в отряде Коломбо, дали показания о его поведении во время войны. Их подозрения усилились после того, как он отказался арестовать Скарпу в 1992 году, хотя два перебежчика обвинили мафиози в убийстве партизана из Орены. Агент Кристофер Фаво утверждал, что ДеВеккио был открыто неравнодушен к группе Персико. 22 мая 1992 года Фаво вошел в офис ДеВеккио, чтобы сообщить, что два члена «Орены» были застрелены:

«Когда я начал говорить об этом, он хлопнул рукой по столу и сказал: «Мы выиграем это дело», и, казалось, он был в восторге от этого, — вспоминает Фаво. — Казалось, он забыл, что мы — ФБР. Казалось, что грань была размыта... Я подумал, что что-то не так. Он был скомпрометирован. Он потерял представление о том, кто он такой».

Обвинения были беспрецедентными. Ни один агент ФБР ранее не был публично обвинен в том, что помогал мафиози совершать преступления и покрывал его.

ДеВеккио решительно отрицал, что выдавал секреты Скарпе или подрывал расследования в отношении семьи Коломбо. Агент с выдающимся послужным списком, он ушел со своей работы с годовым окладом в 105 000 долларов вскоре после того, как Министерство юстиции не нашло достаточных оснований для преследования его за проступки. «Суть в том, что я никогда не передавал Скарпе никакой конфиденциальной информации о войне или по какому-либо другому вопросу», — утверждал ДеВеккио в одном из интервью. Он объяснил возбуждение вокруг его отношений со Скарпой тем, что агенты и прокуроры не имеют опыта в расследовании организованной преступности и неверно истолковывают оправданные и законные методы работы с информаторами.

Что касается его замечания Фаво: «Мы выиграем это дело», — то ДеВеккио добавил: «Я имел в виду, что борьба внутри семьи Коломбо поможет нам — ФБР — выиграть войну против Коломбо, предоставив нам тонны перебежчиков и разведданных».

Защитник ДеВеккио, Дэймон Тейлор, агент, который до него возглавлял отдел Коломбо и был знаком с историей Грегори Скарпы, кратко подытожил значение гангстера для бюро: «Он был жемчужиной в короне, несмотря на все его недостатки. Я доверял любому его слову».

Откликнувшись на откровения Скарпы, адвокаты группы «Орена» попытались переломить ход обвинения, обвинив ДеВеккио в подстрекательстве к войне с целью создания доказательств против сторонников «Орены». Они утверждали, что ДеВеккио снабжал Скарпу информацией, которая помогала ему убивать противников. По сути, утверждали адвокаты, обвиняемые в сговоре с целью убийства врагов Персико, действовали в целях самообороны от совместного убийственного заговора Скарпы и ДеВеккио. ДеВеккио, по мнению адвокатов, сознательно поощрял преступления, а не предотвращал их.

Аргументы защиты частично увенчались успехом. Прокуратура Восточного округа США потерпела неудачу: девятнадцать подсудимых из группировки «Орена», обвинявшихся в заговорах с целью убийства, были оправданы или их приговоры были отменены. Оказавшись перед угрозой провести остаток дней в камере, отчаявшийся Вик Орена с запозданием ухватился за теорию «защиты Скарпы», в попытке добиться нового суда. Эта уловка не сработала. Его апелляция об отмене приговора была отклонена, а столетний срок заключения был подтвержден апелляционными судьями.

Для большинства воинов Орены интрига со Скарпой стала временной победой в суде. В ходе войны с семьей Коломбо было собрано множество улик и предателей, чтобы осудить их по другим обвинениям, и в конце концов они присоединились к своему лидеру, Маленькому Вику, в тюрьме.

Двойная жизнь Скарпы закончилась судебным обвинением ФБР и Линна ДеВеккио. Судья федерального окружного суда Чарльз П. Сифтон, рассматривая доказательства по нескольким ходатайствам обвиняемых из фракции «Орена» о новом судебном разбирательстве, упрекнул непосредственно агента и, косвенно, бюро. «Скарпа предстает зловещим и жестоким, но в то же время манипулирующим и обманывающим всех, включая ДеВеккио, — сказал судья. — ДеВеккио предстает высокомерным, глупым или легко манипулируемым, но в то же время занятым сложной и трудной задачей — попытаться наилучшим образом использовать информацию Скарпы, чтобы довести войну до конца».

Протеже Скарпы Лоренс Мацца, на сорок лет младше его, давая показания в качестве перебежчика против бывших компаньонов из семьи Коломбо, набросал сложный портрет своего мафиозного наставника. Мацца рассказал, что после заражения СПИДом Скарпа уговаривал его переспать со своей молодой любовницей Линдой, матерью двоих его детей. «Он сказал мне, что не отнимет у Линды ничего из того, что она хотела. Он слишком сильно любил ее и знал, как она относится ко мне и как я отношусь к ней».

Описывая, как Скарпа обучал его ростовщичеству, букмекерству и убийствам, Мацца свидетельствовал, что капо получал удовольствие от того, что укокошивал противников Орены. По словам Маццы, во время одного из убийств он использовал дробовик, а Скарпа стрелял из револьвера, чтобы завалить одну из их жертв. Выстрелив в лицо умирающей жертвы, Скарпа торжествующе крикнул: «Это за Кармине».