Русские сказания

СКАЗ ЗАХАРИХИ ПРО ЦАРЯ-ВОЯКУ

Захариха рассказывала:

Сказ про Царя-Вояку говорит о трудностях управления, сговора, единения отдельных племен, живших на Юге Руси. Перед лицом общей опасности они еще кое-как умели объединиться, а как только эта опасность исчезала, так и начинали самохвальствовать, приписывая себе чужие подвиги. К нашему сожалению, ЭТО «качество» осталось у нас и по сегодня. Однако тут мы не одиноки, и такие же трудности переживали эллины, византийцы, римляне и вообще все народы. Единственный выход из такого положения — это поступить, как Царь-Вояка: «Пойдемо, браты, за всех битися! А кончимо битися, так разберемся!» Это — идти альтруистически, не ища собственной выгоды. В одном из сказов Захариха указывает на причину такого разделения: женщины, стремящиеся захватить побольше. Их пыл умеряют мужья. Они еще как-то думают об общей выгоде. Однако чрезмерная индивидуальность славян существует не с сегодняшнего дня, и все же как-то Русь образовалась. По-видимому, не всегда ее объединял разум, но большей частью сила правителей, державшая в узде непокорных. Из работ акад. Ростовцева мы знаем, что правители скифов были тиранами, а что непокорных они наказывали жестоко. В некоторых случаях они просто продавали таких людей в рабство грекам или хазарам, когда те появились (Фогельсон С. История Хазарин. Рукопись. Брюссель). Последние особенно активно торговали рабами. Понемногу, уже в исторический период, они превратились в хищный народ, жестоко эксплуатировавший волновавшуюся, неспособную объединиться Русь. Из этого сказа видно, как трудно было Руси соединиться, чтоб образовать единое государство. Позже, когда оно все же образовалось, Византия приложила все усилия для его разделения на отдельные княжества, чтобы таким образом иметь возможность натравливать одного князя на другого. До этого периода в степи были разные народы, а на Волге, в Итили, вероятно, жили остатки финикийцев, которые тоже рабами не брезговали. Их географическое положение позволяло им не бояться нашествий, кроме как с реки Волги или с закаспийских берегов. По суше к ним пройти было трудно, так как с юга лежала Кизлярская степь, с востока же Эмбинская, где на много дней пути не было ни одного колодца. Иран был занят своими делами, а Узбой торговал с Ираном и Югом. Кавказ издавна был крепостью, и в его горах, как в фортах, отсиживались малые народы, не выходя в долины. Греческие колонии появились позже, а потому они еще мало влияли на население степей, постоянно кочевавшее и дравшееся между собой. Битвы были довольно частыми, и причины для них были всегда: пастбища, водопой, кража скота, а позже, когда население стало заниматься земледелием, — потравы, кража урожая и т. д. Война эта имела характер эндемический, никогда не прекращалась вполне, но иногда затихая до отдельных инцидентов, чтобы снова вспыхнуть со всей силой. В степях же родственные племена собирались весной и осенью, для совместного празднования начала и конца пастушьей жизни в степи. Празднование сопровождалось совместными молениями Божествам, затем трапезой, плясом, гаданиями, состязаниями. Иногда конфликты возникали во время состязаний, переходя затем во вражду, а позже в войну; иногда тому были причиной похищения женщин, детей или оскорбления стариков. Иногда вражду вызывал неправый суд, иногда недостаточно правый, а иногда просто месть, ибо обычай мести был в те времена в большом ходу. Так, одна из рек Европейской России до сих пор носит название Мета. А. С. Пушкин писал: «Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам…» «Помстивыйся сладку душу имай, якоже родичи его почтены суть», — говорит безымянный автор XII века. Месть была одним из способов наказания врага, личного или родового, недоступного суду. Такая месть существует везде, где местность создала к тому благоприятные условия. Жизнь в степи была связана и с другими неожиданностями: пастухи уходили со стадами, а возвращаясь, находили свои жилища разоренными, стариков перебитыми, а прочих исчезнувшими, вероятно уведенными в полон. Тут на помощь приходили Цари-Вояки, гнавшиеся за врагами, настигавшие их и отбивавшие уведенных. Нет ничего удивительного, если способнейшие из них, оказавшие наибольшее число услуг, были уважаемы и о них рассказывали детям, а те — своим детям. Вероятно, Царь-Вояка имел собственное имя, но оно было забыто. Сказ о нем не говорит нигде. Захариха, таким образом, оказалась передатчицей настоящего историко-эпического цикла древних традиций.