Русские сказания

ГРАМАТКИ

При церкви для поминовения о здравии и упокоении были граматки — небольшие книжечки с именами. Книжка имела крестик на обложке, в середине же разделялась на левую и правую стороны, на одной из которых были имена здравствующих родственников, а на другой имена усопших. В начале было напечатано несколько молитв, а в конце — Слово о Загробной жизни. Некоторые из граматок были старыми-престарыми, времен еще императора Николая Первого, и содержали давно выцветшие записи, среди которых попадались: «Воина Иоанна, убиенного за веру, царя и Отечество в земле немецкой». «Воина Петра, павшего за веру, царя и Отечество на поле брани у Липцика». А дальше приписано: «И матери его Марионы неутешныя». Когда пали эти воины? Вероятно, еще в Отечественную войну! Добрая память крестьянская хранила их имена, пока не была куплена граматка и сельский дьячок мог записать всех сродников. Заботился русский человек, чтоб не были забыты церковным поминовением эти люди. Заботился из года в год, держал в памяти, пока не записал-таки. Лейпцигская Битва народов имела место в начале прошлого столетия. Это и был Липцик. Какая душа христианская помнила десятки лет своего брата, дядю или отца, прежде чем записала? И матери его Марионы неутешной? Сколько лет ей было, когда она успокоилась под родным крестом на кладбище? Брат, сын, внук не забыли, о ком она часто плакала, как ветхозаветная Рахиль. Не было утешения ее родительскому сердцу, ее материнской любви. В притворе, на столике, лежала груда этих граматок. Одни были в кожаном переплете, тоненькие книжечки, другие в простом, вытеревшемся и посеревшем коленкоровом, а третьи были просто несколько листов ученической тетрадки, сложенной в осьмушку, с обложкой из синей сахарной бумаги. Много горя крестьянского было в этих записях: «Без вести пропавшего раба Божьего Ивана», «В далеком краю живущего Игнатия». В каком краю жил этот Игнатий? Где без вести пропал раб Божий Иван? «Многострадальну Анастасью». Что за женщина была эта Анастасья? Может, годами была прикована к одру болезни? Несколько раз в году, в День Всех Святых, в Дмитриевскую субботу, на Радонице Фоминой читались все эти записки от начала до конца. Поминала церковь старейших из них. Поминала уже и тех, кто был записан о здравии, как усопших, потому что больше никого из них в живых не было. Граматки лежали там под всеобщим наблюдением. Никто не смел унести одну из них или использовать для себя, потому что «людей обманешь, а Бога — никогда!»

Как мы сказали, в конце граматок были помещены Жития Святых, Схождение Господа нашего Иисуса Христа во Ад и другие небольшие описания. Жития были написаны кратко, понятно, и каждая граматка была составлена по-другому. Если в одной из них было описание Жития св. Ефрема Сирина, то в другой — св. Иоанна Златоуста и др. Видно было, что листики были чуть выцветшими, с пятнами лампадного масла. Сколько поколений людей вписывали в них свои грустные имена? О них сторож Яков говорил: «Это прапрадедовские граматки! Всегда там же и лежали. На Родительскую субботу их батюшка читают».

Позже нам приходилось видеть в церкви специальные Синодики, в которые записывались все имена. Там тоже изобиловали записи: «Умученного татарами воина Иосифа», «Погибшего на Черкесах воина Гавриила», «В земле венгерской убиенного за веру, царя и Отечество воина Иакова», «В земле свенской погибшего на Водах раба Божия Ивана». Что обозначали эти записи и как их принимала деревня? Плакала мать, горевал отец, но гибель сына родители принимали по-христиански, со смирением, записывая «на вечное поминовение». Особенно поразила нас одна запись: «Погибших за веру Христову воинов в геиваре, даже до смерти мучения принявших: Иоанна, Петра, Павла, Сергия, Иакова, Николая, Димитрия». Что это были за безвестные герои? О каком генваре речь идет? В истории Российской это событие не упомянуто. По времени же, приблизительно судя, это было еще в донаполеоновское время. Вероятно, на войне с турками…