Русские сказания

ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ИСТИНЫ

Самое главное в христианской религии — это ее учение о любви к ближнему и помощи, которую всякий должен оказывать другому ради Христа. Эти моральные истины были ценнейшим кладом для русского народа, доброго в обычной жизни, трудолюбивого и терпеливого. Можно сказать, народ наш впитал в себя Евангелие, как подлинную Благую Весть, и даже церковный звон назвал Благовестом, связывая его с Евангелием. Таким образом, народ понял, что главное содержание христианства — Евангелие. В жизни он его воплощал, как мог, стараясь по мере сил идти по законам Божьим в жизни. Если революция нарушила это движение народа к нравственному самосовершенствованию, то она же явилась как бы воплощением наказания Божья за отступление от евангельских истин. Так народ и понял революцию впоследствии, особенно когда подвергся притеснениям, ссылкам, коллективизации, раскулачиванию и истреблению. Среди раскулаченных колхозники, выжившие в революционном вихре, потеряли немало родственников и друзей, а потому можно быть уверенным, что с концом революции снова всплывет и прежняя вера людей, в огне и крови очистившихся.

До Первой же мировой войны и революции народ жил в предчувствии беды, Страшного Суда и Второго Пришествия Христа на землю. Старики говорили: «Заберут нас в новую барщину!» Другие говорили: «Страшный Суд близко!» Это заставляло многих оставлять земные дела, когда старшие сыновья могли уже сами вести дело, и идти на поклонение Святыням. Много бродило по Руси странников, монахов, стариц, питавшихся подаянием «ради Христа» и проповедовавших людям, что близко «Второе Пришествие и Страшный Суд». Люди их принимали с большим почетом, не отказывали в помощи, давали копеечку «на свечку в Киеве» и снабжали одеждой, обувью или подвозили по дороге на поклонение. Всякий подвозивший, таким образом, хотя и не мог уйти в странники, как бы участвовал в Божьем деле. Приходилось нам слышать странника, говорившего: «Идем это мы втроем со странниками, а впереди едет на телеге с сеном мужичонка, в шапке, в армяке, накинутом на плечи, и остановился. Слез он наземь, подправил шлею на коньке, подтянул подпругу и нам ласково кивнул, поздоровался, седенький такой, на воз пригласил сесть. Смотрим, а на нем, под армяком, облачение архиерейское! Тут-то мы и узнали, что то был сам Микола Милостивец!» Другие говорили, как встречали то Апостолов Петра с Павлом, гнавших овец «в Рай Христианский», то Луку с Евангелием в руках, что-то в него записывавшего, а то Марка, который подошел к мужику, пахавшему землю, и положил в борозду свиток, сказав: «Запахивай! Урожай будет!» Другие видели Богородицу, шедшую облаками, над Русской землей, с Младенцем на руках, а иные видели Ангелов, летевших с трубами, готовых играть сигнал Страшного Суда. Иной раз слышали мы о святых, шедших гуськом, друг за другом, по межам, и сзади всех Никола Милостивец, а то Матерь Божья ходила во ржи, выпрямляя стебли, побитые бурей. Везде была видна, в этих творимых легендах, забота показать, что Бог землю Русскую не забывает!

Наибольшим почетом, конечно, пользовался Святой Николай Чудотворец, ибо это он, не в пример Св. Касьяну, помогал мужику в беде, за что и получил празднование дважды в году, а Св. Касьян лишь раз в четыре года!

Евангельские истины, как, например: «Подстраивая гибель другу, сам от нее погибнешь» или «Кто поднимет меч, сам от меча погибнет» всегда пересказывались этими странниками, как самая твердая истина. Однажды пришлось слышать, что странник видел в пути, как Бог поднимал завязшего в болоте человека, протянув ему вишневую палку. Об этой вишневой палке мы уже говорили, что она — символ Бога Вышнего. Святой Илья явственно для всех громыхает в железной Телеге в небе во время грозы. Это отдаленный, бледный образ Перуна-Дуба, Индры с Тваштром, первый — Герой Небес, а второй — Кузнец, кующий Телегу. Перун — тоже Кузнец. Илья же Пророк — второй образ Перуна, уже христианский.