У медуз нет ушей

17

На следующий день я оделась как приличная девушка: начиналась моя работа в мэрии. По пути туда, сидя в вагоне наземного метро, я наблюдала за людьми на улице.

Как легко им удается все это проделывать! Идти по пешеходному переходу, отвечать на телефонные звонки.

Перед дверями мэрии я вдохнула влажного осеннего воздуха и отправилась в кабинет своей начальницы. Все прошло, как я себе и представляла: вялое рукопожатие — неразборчивая речь — растущее беспокойство — знакомство с разными отделами, коллегами — мое рабочее место. Я смутно поняла, что речь шла о регистрации новорожденных.

В мои обязанности входило помогать посетителям заполнять бланки, а потом отправлять данные в различные административные органы.

Мне отвели полдня на ознакомление с инструкцией по работе с компьютерной программой и на то, чтобы я могла «освоиться на новом месте».

После безуспешных попыток четырех моих коллег по отделу заговорить со мной я в конце концов рассказала им о своей проблеме.

Решила посвятить этому некоторое время и выложить все: я полностью глухая на левое ухо, в плохо слышащем правом ношу слуховой аппарат и вынуждена читать по губам, восполняя таким образом то, что не улавливаю ухом.

Увидев, как в их глазах разгорается интерес, я воодушевилась и пустилась в поэтичные подробности, объясняя, что мне нужен свет, чтобы слышать. Вот только когда мне пришлось больше двух раз попросить их повторить сказанное, из поэтичной рассказчицы я превратилась в идиотку.

Мне же самой коллеги казались гулкой массой, накрытой сверху одним на всех коричневым плащом.

Вдруг сквозь этот шум моросящего дождя прорвался голос одной из них. Ее звали Кэти, эта девушка с веснушками слушала меня с таким серьезным видом, будто свой секрет я доверила лично ей. Я уяснила, как ее зовут, потому что она подчеркнула: «Нас тут две Кэти». Дальше она упомянула какую-то черту, делающую ее в большей степени Кэти, чем тезку, но деталей я не расслышала.

Она мне напоминала игрушечных пони с радужными хвостами из моего детства, которым я остригла гривы.

Анна сказала бы, что эта Кэти (буду называть ее Кэти+) начиталась всякого про «личный брендинг» или «персональный маркетинг». Анна любила представлять, какие книги держат у себя на прикроватных тумбочках люди, особенно те, с кем она не знакома. И чем меньше она знала человека, тем более уверенно делала свои предположения.

Я очень надеялась, что немного попривыкну — и мой мозг начнет распознавать голос Кэти+ как заслуживающий доверия, тогда я смогу отчетливо слышать ее, даже не читая по губам.

Кэти+ сказала, что понимает. Думаю, имелась в виду моя проблема с ушами. По прижатым к сердцу рукам и по губам, сложенным куриной гузкой, я догадалась, что она «со мной». Светло-карие глаза коллеги затуманились, и я видела, как ее взгляд терял фокус, словно я была бликующим граненым стеклом.

Она настойчиво повторяла, что я могу на нее рассчитывать.

Остаток дня я знакомилась с другими коллегами. Вблизи они оказались абсолютно не похожими друг на друга. У второй Кэти волосы были чуть темнее, чем у Кэти+, глаза густо накрашены тенями водянисто-зеленого оттенка, такого же, как обои в кабинете моего сурдолога, голос ее был прокуренным. Из имени высокого коллеги я услышала только слог «л’а»: с большой долей вероятности его звали Николя — вряд ли Шарль. Ничего раскатистого мое ухо не уловило, зато «а» мне показалось таким явным и чистым, что я представляла его скорее в сочетании с мягким «л», а не с твердым «р», рядом с которым появляется определенный призвук. Что касается Жан-Люка, его имя я прекрасно расслышала, с двойными именами мне порой бывало проще, правда, частенько я промахивалась со второй частью, но не здесь: конечный «к» резко взрывался, и я не могла спутать этот слог с двухбуквенным «Но» у Жан-Но. Я была рада, что мне досталась работа со свидетельствами о рождении, наверняка мой внутренний лексикограф, специализирующийся на именах, окажется непобедим. Так, глядишь, я перестану бояться знакомиться. Жан-Люк выглядел как подросток, это было трогательно, однако что-то в нем вызывало недоверие, говорило о том типе людей, которые держатся на своем месте за счет стукачества.

У дверей кабинета меня ждала Анна, ей хотелось оценить атмосферу и посмотреть на моих коллег. Она весело усмехнулась, ну прямо какая-нибудь сестра-змеюка в первый день нового учебного года. «Но Кэти+ милая», — глупо сказала я, на что Анна ответила: «Будь начеку, на работе милых не бывает». Я парировала, мол, откуда ей знать, ведь она не может похвалиться ни единым успешно пройденным собеседованием.