У медуз нет ушей

66

Поскольку работа, связанная с «лицами без гражданского статуса», не предполагала обработки большого объема данных, меня перевели на неполный трудовой день.

И что хуже всего, мне было наплевать. Я даже забыла рассказать об этом Матильде за обедом.

Когда я объявила эту новость Тома, он пришел в негодование, его лицо стало раздуваться, точно тент на ветру. Я не слушала, только наблюдала, как ярость видоизменяет его черты. А он пытался выудить из меня остатки гнева и чувства несправедливости.

Мое безразличие действовало ему на нервы, в завершение он выпалил: «Ты должна бороться!» Внезапно моя вялость сменилась внутренним напряжением. Шея стала прямой, как минарет, глаза снова начали считывать происходящее.

— Это незаконно, — повторил он.

На следующий день я отправила в отдел кадров письмо, в котором выразила свое несогласие с их решением. Однако в результате мне лишь предоставили переводчика жестового языка на время посещения столовой и общих собраний, проводимых дважды в год.

Анна сочла это классным и сказала, что так я бесплатно усвою жестовый язык, а потом и ее смогу обучить. Тома молчал, он злился, что я позволила так с собой поступить. Ему было больно оттого, что меня постепенно перемещали в категорию не просто инвалидов, а второсортных инвалидов.