У медуз нет ушей

38

Вместо весеннего воздуха я вдыхала запах мокрой псины, который исходил от меня самой, производившей однообразные действия по оцифровке: убрать скрепки, если они были, — разгладить лист в специальной машинке — настройки сканирования — разместить документ — кнопка — ВСПЫШКА — ВСПЫШКА — резь в глазах, жжение в глазах — проверка качества изображения — запись файла — опция «поделиться».

Отрывая взгляд от документов, я внимала тишине, вернее, это была не совсем тишина. Скорее, совокупность отсутствующих шумов. Тишина казалось напряженной, будто все звуки прильнули к ограждающей ее стене снаружи. Они прислушивались ко мне — к стуку моего сердца, дыханию, движениям, — я чувствовала, что они притаились за толстыми стенами архивной комнаты.

У меня было странное ощущение, что эти звуки-призраки за мной наблюдают. Впрочем, может, я их путала с погибшими в Первой мировой войне, чье существование наконец подтверждалось документами — из тех, сложенных стопками на стеллажах папок. Дела оживали — оживали и мертвецы. Я чувствовала на себе их тяжесть. Меня окружал шум мертвецов, тишина живых, звуки оживших мертвецов.