У медуз нет ушей

73

— Есть такой вид символического замещения, как муравьинотерапия. От животных и растений нас отличает способность к воображению. Жизнь — это символический театр, а муравьи помогают нам починить нашу внутреннюю сцену.

— Муравьи?! — В субтитрах на экране этот вопрос солдата высветился заглавными буквами.

— Да, они больше всего похожи на нас устройством социума, где у каждого своя роль.

— Социум — это постоянная смена масок, — возмущенно парировал солдат, — а выбор масок обусловлен социальными ролями, которые мы исполняем. Но когда ты одинок, чертовски одинок, и никто, абсолютно никто, на тебя не смотрит, какую маску в этом случае следует надеть?

— Вот поэтому и нужно восстановить связь с самим собой, играть роль без публики с помощью муравьев, чтобы научиться играть без маски, внутри себя и для самого себя, — с блеском в глазах ответил Нильс Песколюб, воодушевленный таким поворотом беседы.

— Не верю я влечение насекомыми. Они в конце концов тебя сожрут. Черви, личинки мух — они же питаются нашими останками.

— Однако у муравьев репутация лучше, чем у мух. В Талмуде они служат символом честности. В тибетском буддизме — олицетворяют никчемную суету материального мира. Поверьте мне, муравьинотерапия доказала свою эффективность, ведь эти насекомые устойчивы ко всему. В тысяча девятьсот сорок пятом году обнаружили, что после ядерных взрывов выжили только муравьи[21].