У медуз нет ушей

60

Мама позвала меня к себе поужинать. На кухне за столом она сидела с серьезным видом. В детстве я считала это ее выражение лица некой загадочной маской.

По ее серьезному виду я поняла: надо хорошенько сконцентрироваться на том, что она сейчас скажет. Я ненавидела оказываться заложницей подобных важных речей. Мне нужно было задействовать все свои ресурсы, чтобы матери не приходилось повторять, ведь я не хотела видеть, как слезы застилают ей глаза. Это выражение лица служило мне строгим предупреждением: моя глухота должна была спрятаться куда подальше.

Я расположилась напротив матери, прямо перед ее асимметричным лицом. Я видела, как от волнения у нее раздувались ноздри. Она еще сильнее нахмурилась, значит, сейчас начнет говорить. Кухня была наполнена важностью предстоящей маминой фразы, даже летающие пылинки излучали свет, как светлячки, и озаряли ее губы. Каждая клеточка моего организма замерла в ожидании того, что она скажет. Ее губы приоткрылись, ноздри втянули воздух.

— Ты не должна. — Губы сомкнулись, явно последовала череда «и», «в» и «м», язык периодически упирался в зубы, как при произнесении согласных вроде «т» или «д», ее губы от волнения задрожали, нарушая четкость произношения, но тем не менее конец фразы я воссоздала: «ни за что ставить имплант».

«Имплант» (короткий первый слог, небольшой вдох, резкое выталкивание воздуха, губы взрываются в звуке «п», мелькает нижняя часть языка, синяя венка, а потом быстрый выдох на втором слоге), это слово из двух слогов я постоянно читала всюду и пугалась его. От него у меня по затылку катилась струйка ледяного пота, прокладывая себе путь среди моих мыслей.

Мать посмотрела мне в глаза и стала ждать реакции, нервно теребя свои волосы, потом цепочку на шее, создавая напряжение между собой, этой фразой и мной.

«Ты ни за что не должна ставить имплант».

Она была отъявленная эгоистка, полная противоречивых предвзятостей, которая никак не смирится с тем, что в ее жизни уже закончился период, когда ребенок существует только как продолжение матери. Все происходившее со мной ставило под угрозу гармонию этой связи. Вот о чем я думала и о чем не могла сказать ее вопрошающим глазам и поджатым губам.

Конечно, имплант я себе поставлю. Ее ребенок будет с имплантом, с воткнутой в голову затычкой, ее дочь станет гуманоидом.

— Нет, мама, я поставлю себе имплант! — не сдержавшись, почти крикнула я. Эти слова вырвались сами. Они причиняли мне боль, но теперь выскочили наружу — испуганные и посиневшие.

От такой реакции мать оцепенела. Ее руки были похожи на передние лапки богомола, голова склонена, правый глаз таращился прямо на меня, а левый, зацепившись взглядом за ее собственный нос, вероятно, пытался получше всмотреться в сложившуюся ситуацию.

Сделав движение, уж не знаю какое именно, я уронила стул: из-за возникшего замешательства руки-ноги у меня ослабли. Я открыла рот. Мать подалась в мою сторону.

— Луиза, ты не поняла!

Понять это было несложно, только обсуждать — глупо.

Придвинувшись ближе, она взяла меня за руку и стала говорить, заставляя повторять за ней. Я чувствовала, как она сдавливает мне запястье, как нас обеих колотило, я чувствовала себя такой уязвимой и в то же время понимала, как растеряна она.

— Я сказала.

— Ты сказала.

— Тебе стоит.

— Мне стоит.

— Познакомиться.

— Познакомиться.

Мама кивнула.

— С людьми, у которых…

— …есть имплант.

Продолжила я, закончив фразу.

Мы облегченно посмотрели друг на друга.