У медуз нет ушей

36

Когда Тома впервые заговорил о своей любви, я его слов не услышала.

Довольно широко открывается рот / кончик языка касается верхних зубов, губы немного растягиваются / короткая смычка, рот опять открывается / губы вытягиваются / смычка, еще раз губы вытягиваются / рот закрывается / глаза блестят.

Мне казалось, фразу «Я тебя люблю» произносят только персонажи второсортных американских сериалов — таких, где несколько поколений семьи живут в одном особняке. В субтитрах эту фразу выделяли желтым цветом, из-за чего она стала для меня верхом дурновкусия.

Тома явно считал ее ключом, открывающим двери, для меня же она двери запирала. После «я тебя люблю» его губы впечатывались в сжатые мои, и со временем эти слова стали для меня предвестием такого «столкновения».

Я провалилась в Тома, в облако с его очертаниями. Мне нужна была забота, и я укутывалась в него ночью, позволяла его дыханию врываться в меня воздушным потоком, — как я надеялась, восходящим.

Думаю, меня успокаивала мысль, что в моей жизни кто-то есть, будто наличие такого человека держало любовный вопрос под контролем, при этом не решало его окончательно.

Несомненно, лучшее, что я могла сделать, — наблюдать за любовью Тома ко мне, и это, возможно, было моим способом воссоединиться с социумом.