У медуз нет ушей

45

Я вспомнила, что именно гроза разрушила мое детство.

Именно она поселила во мне мысль о конечности бытия. Тягостно осознавать, что все может перестать быть прежним, что-нибудь случится и уничтожит привычный мир, превратит летний день, наполненный детскими криками, с липнущими к ресницам былинками, в наимрачнейшую одинокую ночь, в которой ты дрожишь, сидя на бездушном стуле, и глядишь, как тени поглощают ветви деревьев, ручей и крыши домов.

Я поняла, что в грозу взрослые переставали быть взрослыми, они превращались в безжизненные, выпотрошенные, разломанные куклы. Гроза искажала их лица, искривляла рты, обнажала зубные пломбы, проворачивала глаза в глазницах.

«Гром» — этим словом они обозначили взрыв всяких атмосферных частиц, но в тот день, когда мое детство умерло, я задалась вопросом: а кто сказал, что происходящее — правда? Что слова и вещи соответствуют друг другу? Как я могла это знать, если меня не предупредили, что в один прекрасный момент разразится гроза и все перестанет быть прежним, что солнечный свет застынет в замерзших лужах. Мне ничего не сказали, меня не предупредили, что я одна во мраке посреди дня буду выть перед их развороченными лицами, облепленными мокрыми волосами; что детство разобьется вдребезги во всеобщем безразличии.

Исчезнет и он.

У него глаза цвета грозового неба — я понимала, что в такой мрачной серости я могла потерять и его тоже.