Вьетнам - Перкази. Воспоминания морского пехотинца

Глава 9

В конце месяца капрал Сондерс уехал домой. Перед отъездом он отдал мне много всякого добра: несколько комплектов формы, пару почти неношеных ботинок, удобную аптечку армейского образца на замену стесняющей движения сумки с повязками, обычной для морской пехоты, и отличную пару подтяжек для моего патронного пояса, также армейского образца. Он раздобыл армейское снаряжение точно так же, как я подсумки для магазинов М-16.

– Я буду скучать, Джимми, – совершенно серьёзно сказал я в день его отъезда. – Спасибо за всё.

– Берги себя, Билл. Если когда-нибудь будешь в Редондо-Бич, загляни ко мне. В телефонной книге я буду значиться как ОГГ: Охуенно Гордый Гражданский! – Мы постояли несколько мгновений, глядя друг на друга, не зная, что ещё сказать, затем он залез в джип, который должен был отвезти его к птице свободы, ожидающей в Дананге, и выехал через передние ворота лагеря. Я долго стоял на высокой насыпи, глядя вслед джипу, пока он, наконец, не скрылся из виду где-то вдалеке, а потом смотрел в пустоту.

– Эй, Эрхарт!

– Сэр! – Я развернулся и увидел лейтенанта Робертса, стоявшего у входа в ОП.

– Собираешься стоять там всё утро? – крикнул он. – Спускайся и перестань хандрить, будто ты только что потерял свою собаку. У меня для тебя хорошие новости.

Я снова посмотрел в ту сторону, куда уехал Сондерс, затем побежал вниз по склону насыпи, утопая в рыхлом песке.

– Что случилось, сэр?

– Кавалерия уже на подходе.

– Что?!

– В полк прибыл помощник по разведке, прямиком из учебки в Штатах. Его назначили к нам.

– Но Сондерс только что уехал.

– Может, потому что у нас нет начальника; я не знаю. Когда-нибудь слышал про дарёного коня? Из полка сообщили, что пришлют его, когда освободится водитель, повёзший Сондерса в Дананг. Имя – Роу, он РПК.

Когда джип вернулся, я играл с детьми у передних ворот. В нём было два пассажира. Джип притормозил, я запрыгнул в него, и мы поехали обратно в расположение.

– Парни, кто из вас Роу?

– Я, – ответил тот, что поменьше. Он был примерно моей комплекции, тёмные волосы, а выглядел даже моложе меня. По крайней мере, так казалось. Второй парень, младший капрал по имени Гриффит, сказал, что он новый писарь картотеки Cекретных и конфиденциальных материалов.

– Тормозни у той хибары, – сказал я водителю, указывая на свой барак. – Затем доставь Гриффита в хибару СиК. Знаешь, которая из них? Гриффит, спросишь капрала Басински; он тот, кто тебе нужен. Пойдём, Роу, – сказал я, выбираясь из «Майти-Майта». Затем я вспомнил шутку, которую рассказал Сондерс в день моего прибытия. – Надеюсь вы, парни, любите песок, – сказал я. – До океана семь миль, но у нас тут просто чумовой пляж! – Никто не засмеялся.

– Сколько ты здесь пробыл? – спросил Роу, бросая своё снаряжение на бывшую койку Сондерса.

– Почти три месяца.

– Блин, чел, вот бы у меня за плечами было столько.

– Обязательно будет, – сказал я, чувствуя прилив отеческой заботы. – По большей части время летит незаметно. Порой мне кажется, что я только что прибыл, но прошло уже девяносто дней. Твою койку занимал парень, который уехал сегодня утром. Отслужил все тринадцать месяцев без единой царапины. Ты сам откуда?

– Давенпорт, Айова. А ты?

– Из маленького городка в Пенсильвании под названием Перкази. Возле Филадельфии. Поступил на службу сразу после школы; почти год прошёл.

– Я тоже, но сначала дождался окончания лета. Мои родители не вписались бы за меня, поэтому пришлось подождать, пока стукнет восемнадцать. Но какое же это было лето: последняя трапеза смертника. Ну и оторвался же я! – ухмыльнулся Роу; в его глазах почти явственно отразилось всё великолепие прошлого лета.

– Лейтенант Робертс сказал, что ты был в учебке. В какой?

– В школе морского десанта в Литтл-Крик.

– О, правда? И я тоже. Как тебе их жрачка?

– Собственно говоря, еда – это лучшее, что у них есть. Ну, а как жрачка здесь?

– Помнишь джип, на котором ты сегодня приехал? Вчера на обед была осевая смазка. Но не переживай, получишь её завтра на завтрак. Скажи своей маме, чтобы начала высылать гуманитарную помощь – но только никакого домашнего печенья. Ради Бога, не дай ей прислать сюда домашнее печенье. Я отправлю ей бомбу, если она это сделает.

– Что? – Роу выглядел озадаченным.

– «Дочери Американской революции»[60] взяли на себя смелость выиграть войну, откормив нас всех домашним печеньем. В общем, не важно, сам поймёшь. – Роу начал распаковывать свой вещмешок. – Можешь хранить вещи в этих ящиках, – сказал я, показывая на деревянные ящики из-под артиллерийских снарядов под койкой. – Сондерс оставил их для тебя – это парень, который только что уехал. Держу пари, сейчас он уже в воздухе, летит обратно в Мир. Эх!

– Да? Интересно, какой приём его ждёт? – сказал Роу. – Чел, там сейчас настоящее безумие. В последний мой день в Л.-А., за неделю до того, как мы покинули «Пендлтон», ко мне пристали прямо на одной из этих демонстраций. Кучка сумасшедших хиппи, которые только вопят и маются дурью. Как меня всё это бесит. Я даже не был в форме. Они просто начали доставать меня из-за короткой стрижки. «Мир сейчас! Мир сейчас!» Дерьмо. Отправить бы их всех в Россию.

– Я читал об этом. И не понимаю этого. Мы торчим здесь, подставляя свои жопы под пули, защищая их, и что мы за это получаем? Чёртовы предатели. Если я встречу кого-нибудь из них, когда вернусь, то драки не избежать. Блядские паразиты. Эй, а девушки и правда разгуливают по улицам в таких юбках? – спросил я, указывая на свою закатанную в пластик стюардессу в мини-юбке.

– Да, чёрт возьми. Это просто отрыв башки. Господи! Ты постоянно пускаешь слюни и пытаешься унять зуд в руках. Повсюду мохнатки. Кругом болтающиеся сиськи – они больше не носят лифчики, ты в курсе? И скажу тебе, это прекрасно, но если моя жена захочет вот так же появиться на людях, я запру её в чулане.

– Ты женат?

– Ага. Поженились на Рождество. – Роу достал свой бумажник и вынул фотографию молодой девушки с длинными до плеч тёмными волосами и широкой улыбкой. Это был портретный снимок, наподобие тех, что делаются для выпускного альбома. – Эллен, – улыбнулся он.

– Красивая, – сказал я.

– И к тому же славная. Единственная девушка, с которой я встречался. В июле у нас будет ребёнок.

– В июле?! – выпалил я, прежде чем осознал всю бестактность своего замечания.

– Ну, ты знаешь, как это бывает, – сказал Роу, начиная краснеть. – Мы всё равно собирались пожениться после моего возвращения из Вьетнама. Так что просто немножко подсуетились. Я ведь совершенно не против – только вот не увижу ребёнка, пока ему не исполнится почти год. Чьё это? – спросил он, указывая на пару чёрных нейлоновых чулок, висевших по обе стороны от рекламы авиалиний.

– Моей девушки. Прислала их пару недель назад. Понюхай. – Роу встал и поднёс к носу один из сильно надушенных чулок.

– Ммм. Даже хочется съесть.

– Чертовски верно! – Я засмеялся, быстро запихивая в рот половину одного чулка. – Ммм, ням-ням, ммм, – пробурчал я с набитым ртом. – Эта девушка даёт мне силу, – сказал я. – Моя путеводная звезда. Вот вернусь назад в Мир – и больше мне ничего не надо. – Я полез в свой бумажник и достал фотографию Дженни. Роу присвистнул.

– Она – нечто, – сказал он. – Просто красотка.

– Ещё бы. Эй, пойдём-ка, тебе нужно отметиться, а затем познакомимся с лейтенантом. Он, наверное, думает, что ты где-то по дороге нарвался на мину.

Когда мы пошли к ОЦ в предвечернем зное, все вьетнамцы из гук-шопа столпились возле главных ворот: трое мужчин и пять женщин. Вокруг них стояли трое вооружённых морпехов.

– Что это всё значит? – спросил Роу.

– Они работают в гук-шопе. У нас нет своего военторга, но есть гук-шоп, где можно постричься, купить сувениры и разное барахло. Ещё они занимаются стиркой; в этих больших мешках – одежда. Они забирают её на ночь, а утром приносят, пахнущую стоячей водой и буйволиным дерьмом, но, пожалуй, это лучше, чем ничего.

– Что тут у тебя, дорогуша? – услышали мы голос одного из охранников. Он приложил ладонь к передней части пижамной рубахи молодой женщины. Затем рассмеялся, когда она вздрогнула и отступила.

– Дешёвый способ потешить себя, – сказал Роу. – Что это он делает?

– Обыскивает её. Так или иначе, он должен обыскать её. Все гуки из магазина обыскиваются при входе и ещё раз вечером, при выходе. Как знать, может, у них там гранаты?

– Зачем мы их пускаем сюда, если не можем доверять?

– Я не доверился бы даже Нгуену Као Ки, – сказал я.

– Кто это?

– Премьер-министр Южного Вьетнама. Слушай, просто такой порядок. Тут есть вьетнамцы, а есть и вьетконговцы. И как правило, ты не знаешь, кто есть кто, пока не станет слишком поздно. Хочешь, чтобы одна из этих женщин засунула динамитную шашку тебе под койку?

– Всё так плохо?

– Даже хуже, – ответил я. – Две недели назад мы с Сондерсом ехали через Хойан, прямо через центр города, и чёртов пацан восьми или девяти лет попытался бросить гранату в джип. Гранату! Мне пришлось прикончить его. Маленького мальчика. Это было ужасно. Моему младшему брату двенадцать. Граната взорвалась и убила пару гуков. И знаешь, что? На следующий день появился какой-то парень, который хотел, чтобы офицер по гражданским вопросам выплатил ему компенсацию за погибшую жену. Я не мог в это поверить! Чёртов пацан пытался убить нас, а они хотят денег. Будто мне и без того не тошно.

– Что это? – спросил Роу на следующее утро, показывая на листок бумаги, приколотый к стене над моим рабочим столом в ОЦ.

– Прочти, – ответил я. К листку была приклеена статья из ежедневной военной газеты «Старс-н-Страйпс» и прикреплены четыре выписки из нашего батальонного ежедневника разведсводки. Все пять сообщений отстояли друг от друга на несколько дней и были расположены в хронологическом порядке, начиная с газетной вырезки. В ней рассказывалось, как взвод из роты «Браво» захватил тайник с оснащением во время перестрелки с вьетконговцами, трое из которых были убиты. В тайнике нашли несколько винтовок со скользящим затвором, несколько ящиков с гранатами китайского производства, немного взрывчатки, боеприпасов и риса. Статья заканчивалась цитатой какого-то дивизионного генерала о том, что мы откинули все усилия ВК в районе нашего батальона по меньшей мере на четыре месяца назад. В выписках из разведсводки говорилось: плавтрак с морпехами из Подковы подорвался на пятидесятифунтовой ящичной мине, пять погибших, семь раненых; патруль из роты «Дельта» средь бела дня попал в засаду возле моста Путрак, двое убитых, шестеро раненых; мост на шоссе 28, в 500 метрах к северу от командного пункта батальона взорван сапёрами ВК; командир взвода роты «Чарли» ранен снайпером. Внизу листка я напечатал: «Если ты не можешь доверять своему генералу, то кому вообще можно доверять?»

– Серьёзно? – спросил Роу после прочтения.

– Как видишь, – сказал я. – Всё чёрным по белому. Линдон Джонсон говорит: мы выигрываем войну, потому что генералы Линдона Джонсона говорят ему, что мы выигрываем войну. Ты сам поймёшь.

– Этот клочок бумаги – подстрекательство, Эрхарт, – сказал лейтенант Робертс, входя в отделение Р-2 посреди нашего разговора.

– О, доброе утро, сэр. Ничего не могу с этим поделать, сэр; это самое смешное, что я когда-либо видел в своей жизни. Вы можете приказать мне снять его, сэр.

– Не могу. Это, блин, самое смешное, что я когда-либо видел в своей жизни.

– Мне это совсем не кажется смешным, – сказал Роу.

– Ты только что прибыл, – ответил лейтенант.