Вьетнам - Перкази. Воспоминания морского пехотинца

Глава 12

Однажды утром неделю спустя мы с Роу вошли в ОЦ и увидели, что там царит суматоха. Как объяснил лейтенант Робертс, батальон морской пехоты в Тамки, районе в двадцати милях от нас, ранее тем же утром вступил в плотный контакт с регулярными войсками Северо-вьетнамской армии. Бой всё ещё продолжался и нашему батальону было приказано немедленно прислать подкрепление, прежде чем СВА успеют ускользнуть.

– Они посылают по одному взводу от каждой роты, – сказал лейтенант, – плюс оперативная группа. Разведчики будут обеспечивать безопасность командира подразделения. Вы, парни, должны подготовить как можно больше карт и снаряжения, пока они не выдвинулись. Выполняйте. Вертолёты уже на подходе.

– СВА?! – выпалил я. Это был первый случай столкновения с регулярными войсками в нашем районе, хотя мы уже несколько месяцев слышали разрозненные слухи о СВА в горах к западу от нас. – Могу я пойти, сэр? – спросил я. – У разведчиков всё ещё не хватает одного. Сержант Уилсон не отказался бы от лишнего человека.

– Нет, – ответил Робертс. – Мы не знаем, как долго они будут отсутствовать. Ты нужен нам здесь. Ты знаешь, через несколько дней я отправляюсь домой. Новому офицеру Р-2 понадобится кто-то, кто поможет ему освоиться здесь. – Лейтенант замолчал, затем посмотрел на Роу. – Ты хочешь пойти?

– Ясен хер! – выкрикнул Роу. – В смысле, да, сэр. Пора бы уже немножко повоевать!

– Ладно, собирайся. Скажи Уилсону, чтобы он немедленно шёл сюда.

– Повезло тебе, Бобби, – обиженно сказал я, притворно ударив Роу в живот, когда он проходил мимо. – Эй, Бобби, – добавил я, – не высовывай там свою жопу, хорошо?

– Не ссы, – ответил Роу и исчез за дверью.

Я повернулся к лейтенанту.

– Вот что получаешь за напоминание лейтенанту о нехватке личного состава, да, сэр?

– Да хорош, Эрхарт, – рассмеялся Робертс. – Он сидит взаперти с тех пор, как попал сюда. Ты отлично знаешь, что здесь едет крыша, и довольно быстро.

– Да, знаю. Простите, сэр.

– Пойдём, я помогу вам с картами.

Через пару часов мой день немного скрасила прибывшая почта, которую Джерри доставил мне прямо в отделение Р-2.

– Я всё равно ходил за своей, – сказал он, кидая стопку писем и посылку от моих родителей. Я сразу же отделил три письма от Дженни и начал проверять почтовые штемпели, чтобы понять, какое открывать первым.

– Эй, брось ты долбаные письма, дуралей! – сказал Джерри. – Что там в посылке?

– Ага! Вот значит в чём секрет доставки.

– Ну конечно, а как иначе, дружище. Твоя мать вкусно печёт, а моя вырастила не дурака.

– Хрен там. Почему тогда на тебе этот дебильный зелёный клоунский наряд? – Но я отложил письма в сторону и начал вскрывать посылку. – Что если там домашнее печенье?

– Я, блядь, отлично знаю, что это не так. Твоя мать не поступила бы так с тобой. Давай быстрее, ну? Я не могу торчать здесь весь день.

Джерри был прав. В посылке была буханка бананового хлеба, финиковый батончик, пакетик красной лакрицы, заводная пластмассовая утка в бейсбольной форме, резиновый паук, пластмассовый катер, несколько пакетиков быстрорастворимого кулэйда. Из каждого пакетика получалась кварта[68] напитка, что в точности соответствовало объёму фляги и эффективно маскировало горький вкус таблеток галазона для обеззараживания воды, которые мы должны были добавлять в питьевую воду.

– А от этого какая польза? – уныло спросил Джерри, держа в руке утку-бейсболиста. – Её нельзя съесть. Утка Ди Маджо![69]

– Э-э, моя мама… – начал было я. Я почувствовал, что краснею, мои щёки запылали и покрылись испариной. – Откуда я, блин, знаю? Наверное, она подумала, что это будет мило.

Мы с Джерри изо всех сил набивали рты банановым хлебом, попутно устраивая бои между пауком и катером, когда Эл Тэлбот, наш почтовик, вошёл в ОЦ с большой коробкой в руках.

– Домашднее печенье! – выкрикнул он, как лоточник, торгующий арахисом на бейсбольном матче. Свежее – ну, вроде как свежее – домашнее печенье! Налетай-раскупай!

– Не верю своим глазам, – сказал я. – Я, блядь, просто не верю в это! Откуда оно пришло в этот раз, Тэлбот? Бакскрэтч, Арканзас?

– Из какой-то средней школы в Гранд-Форкс, Северная Дакота.

– Глянь на штемпель. Уверен, что не из Ханоя?[70]

– О, нет, – сказал Джерри. – Не может быть. Я буквально вижу, как это происходило. Дочери Американской революции, жёны Ассоциации водопроводчиков и Женский вспомогательный корпус Американского легиона, все сидят кружком и играют в бридж. И тут вдруг какая-то толстожопая старуха говорит: «Эх, надо бы что-нибудь сделать для наших доблестных ребят во Вьетнаме. Выказать им нашу поддержку». А другая сморщенная картошка отвечает: «Прекрасно! Давайте отправим им немного домашней выпечки. Так, что же у нас любит каждый патриотически настроенный американский мальчик?» Все в комнате бросают карты и хором кричат: «Эй!!! Разумеется, домашнее печенье!!!»

И вот так домашнее печенье попало во Вьетнам. Поначалу это были маленькие свёртки с маленькими карточками внутри, на которых было написано: «Мы любим вас, ребята. Продолжайте в том же духе и возвращайтесь скорее домой целыми и невредимыми. Ардварк, Миннесота, Добровольная пожарная команда номер 1, Женская вспомогательная служба». Но потом посылки начали становиться более объёмными и увесистыми. Почтовые джипы больше не могли их перевозить. Приходилось использовать грузовики, которые подкатывали к командному пункту батальона каждый день, пока на автостраде 28 не образовывалась пробка до самого Дьенбана. Затем печенье начали доставлять по воздуху; огромные поддоны домашнего печенья спускались с неба на парашютах. Из-за грузовых четырёхмоторных самолётов С-130 «Геркулес», забитых одним только домашним печеньем, не было видно солнца. Огромные корабли грудились в бурных водах морей. Нас хоронили заживо в домашнем печенье. Мы ели его тоннами, пока не откинет. Мы набивали им мешки вместо песка. Мы заталкивали его в свои надувные матрасы, ворочаясь по ночам под звуки крошащегося печенья. Мы тысячами раздавали его детям у передних ворот, пока они не отказывались брать. Мы пытались отправить его парням «в поле», но они отослали его обратно с гранатами, спрятанными внутри. Мы стреляли им по вьетконговцам, но они заряжали им миномёты и стреляли обратно с записками: «У нас и так до хрена. Ешьте сами. Ням-ням».

Мы писали письма Роберту Макнамаре и Макджорджу Банди.[71] Мы посылали телеграммы президенту: «Пожалуйста, мистер президент, заставьте их остановиться. Хватит!» Но печенье всё равно приходило. Мы пытались отречься от гражданства, говоря, что на самом деле мы нелегалы из Мексики. Они не поверили нам. «Вы не мексиканцы, – говорилось в записках, засунутых в коробки с печеньем. – Продолжайте в том же духе». Мы падали на колени, рыдали и молились, но домашнее печенье всё прибывало – домашнее печенье «Камикадзе». Мы закапывали его в землю, взрывали динамитом, набивали им свои вещмешки. Мы топтали его ногами, давили танками и плавтраками. Но ничего не помогало. Взамен искрошенного печенья матери девочек из хора Христианского союза молодых женщин присылали новое.

– Хотите или нет? – спросил Тэлбот.

– Эл, – начал я, – возьми это домашнее печенье и выстрели им из своей задницы.

– Эй, я тут ни при чём. Я всего лишь курьер.

– Проваливай, козлина, – прорычал Джерри, угрожающе поднимаясь на ноги и размахивая резиновым пауком.

– Банановый хлеб неплох, да Джерри? Хочешь финиковый батончик?

Лейтенант Робертс отбыл в Штаты первого июня. На замену ему с передовой был вызван лейтенант Кайзер, бывший командир роты «Браво». Кайзеру оставалось провести во Вьетнаме три месяца. Он был крупным мужчиной, ростом более шести футов, с мальчишеской внешностью, хотя в нём не было ничего мальчишеского. Он выглядел лет на двадцать пять-двадцать шесть.

Его первые слова были такими: «Не переживай, Эрхарт, я не собираюсь всё тебе гробить. Лейтенант Робертс сказал ты очень хорош в том, чем занимаешься. Просто продолжай заниматься своими делами, как и раньше, а я потихоньку во всё въеду. Поверь мне, после десяти месяцев, проведённых в заднице, я не хочу ничего, кроме мира, домашнего спокойствия и скорейшего исхода моей души из этого очаровательного края – желательно с целыми конечностями». Он сразу же мне понравился.

Гораздо меньше меня обрадовало одновременное и неожиданное появление комендор-сержанта Джонсона, нового начальника отделения Р-2. Мы так долго служили без начальника – по правде говоря, как такового начальника не было с самого моего появления, – что я почти уверовал, что навсегда останусь исполняющим обязанности начальника разведки 1-го батальона 1-го полка морской пехоты; это давало мне определённую независимость и я чувствовал себя вполне комфортно. Только что прибывший из Штатов и готовый в одиночку выиграть войну, Джонсон несомненно разродился бы миллионом идей об организации и работе отделения Р-2, ни одна из которых не имела бы отношения к тому, что я делал, и все эти идеи оказались бы совершенно бесполезны.

И действительно, мои худшие опасения подтвердились уже через пятнадцать минут после появления Джонсона. Огромный детина, явно сильный, несмотря на обильную жировую прослойку, окружавшую его торс, он носился по отделению Р-2, заглядывая в каждую папку, досье, коробку и ящик, до которых мог дотянуться, и голосом, соответствующим его телосложению, заявлял, что всё не так, как должно быть. Его верхняя губа покрылась испариной.

– Всё это может подождать до завтра, комендор, – наконец сказал лейтенант Кайзер. – Может, сегодня просто ограничимся экскурсией? Пойдём, я всё тебе покажу. Я ещё и сам тут не до конца освоился, так что будет полезно. Может, даже удастся достать пару банок холодного пива.

Джонсон почти не сбавлял темпа, пока Кайзер не упомянул пиво, и тогда он резко остановился.

– У вас есть холодное пиво? – спросил он, жаждущим голосом. Он вытер верхнюю губу зелёным носовым платком. – Показывайте дорогу, сэр.

– Эрхарт, – обратился ко мне лейтенант Кайзер, – если что-нибудь случится, я буду в своей хибаре. В противном случае, увидимся утром.

– Есть, сэр, – ответил я без особого энтузиазма. После того, как они оба ушли, я плюхнулся в кресло, погрузившись в печаль и вслух проклиная неведомые силы, которые привели в мою жизнь разжиревшего комендор-сержанта. «Срань Господня! – подумал я. – Этот козёл будет настоящей занозой в заднице».

– Эй, дружище! – Я поднял голову. Это был лейтенант Кайзер. – Выглядишь так, будто к тебе с весточкой заглянула смерть. Не переживай из-за комендора Джонсона, ладно? Он весь на взводе, но довольно быстро остынет. Ты здесь не так долго и должен помнить, как это бывает. Пока что делай так, как он говорит, и не возражай. Я позабочусь об остальном, лады? Ты мой главный человек, Эрхарт. Ты же не думал, что я подведу тебя, а?

– Дассэр! Нет, сэр! – ответил я. – Спасибо, сэр!

– Ладно, не буду заставлять комендора ждать. Он может вернуться и раскрыть наш маленький заговор. – Кайзер улыбнулся. – Слушай, когда сегодня закончишь, заскочи ко мне в хибару. Может, найдёшь там дожидающееся тебя холодное пивко.

Мы с Джерри сидели в моей хибаре, играли в рамми и пили пиво от лейтенанта Кайзера, когда вошли разведчики.

– Эй! Вы вернулись, парни! – воскликнул я. – Как всё прошло? Все в порядке?

– Там довольно жёстко, – ответил Морган, мотая головой. – Эти СВА настоящие профи. Роу подстрелили. – У меня скрутило желудок.

– Он погиб?

– Неа, – вмешался Уолли. – Прилетело рикошетом сюда. – Уолли приложил палец к шее чуть выше ключицы, указывая вниз. – Возможно пробито лёгкое, санитар не был уверен; но сердце не задето. Выкарабкается.

– Он был всё время в сознании, – добавил Морган. – Даже жаловался, что его эвакуировали. Хотел найти того гука, который «пометил» его. Вероятно, через месяц снова будет в строю. Где ты взял пиво? А ещё есть?

– Для нас есть какая-нибудь почта? – гаркнул Ньюкам.

– Вон в том мешке, – ответил я, указывая на большой холщовый почтовый мешок, стоявший в углу хибары. – Можешь допить, – обратился я к Моргану, протягивая остатки пива. – Это всё, что есть. Подгон от нового офицера Р-2. Лейтенант Робертс вернулся назад в Мир. Его заменил парень по имени Кайзер. Раньше был командиром роты «Браво».

– Вот это заебись! – сказал Уолли. – Раньше он был моим командиром. Классный чел.

– А ещё у нас новый начальник. Комендор-сержант Джонсон. Американское чудо. Только сегодня прибыл. На всё имеет своё видение. Сраный кадровик! Может оказаться настоящей занозой в жопе.

– Граната под подушкой сможет его утихомирить, – заметил Ньюкам.

– Я не верю в это! – произнёс Кэллоуэй. Он сидел на своей койке в другом конце хибары. – Я не верю в это дерьмо. – Мы все повернулись в его сторону. Кэллоуэй был совершенно бледен, несмотря на свой загар. Он таращился на письмо.

– Что случилось, Кэл? – спросил Уолли.

– Моя жена разводится со мной. Её обрюхатил мой лучший друг. Она хочет выйти за него. – Никто не знал, что сказать. В наступившей неловкой тишине Кэллоуэй скомкал письмо и безвольно уронил его к ногам, потянулся к патронному поясу, висевшему на гвозде над койкой, достал свой 45-й, дослал патрон в патронник, приставил дуло к своей голове и нажал на спусковой крючок прежде, чем кто-либо из нас понял, что происходит.

Три дня спустя лейтенант Кайзер, ганни Джонсон и я сидели в отделении Р-2, когда пришёл санитар из батальонного медпункта и сказа, что Роу умер минувшей ночью на госпитальном судне в бухте Дананга.

– О, Боже! – выпалил я. Мои глаза наполнились слезами. Я отвернулся от остальных. Мне потребовалась дюжина глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки. – Этому просто нет конца, да, сэр?

– Ты сегодня дежуришь? – спросил Кайзер.

– Нет, сэр.

– Тогда пойди найди Гриффита, сыграй в карты или типа того. Увидимся утром.

– Дассэр, спасибо. – А потом я заметил лист бумаги на стене над моим столом – тот самый со статьёй «Старс-н-Страйпс» и выписками из разведсводки. Я поднялся и встал перед ним. – Мы с лейтенантом Робертсом думали, что это самая смешная хрень, что мы когда-либо видели в своей жизни, – сказал я. – Бобби не видел в ней ничего смешного. – Я сорвал статью со стены и бросил в мусорное ведро. – Кажется, он был прав.