Золото Калифорнии

ГЛАВА VIII

Утро было светлое и ясное; погода заметно улучшилась, хотя наступало дождливое время и с каждым днем грозило установиться окончательно.

Приготовления к походу скоро были окончены. Все то немногое, что они были намерены взять с собою, было прикреплено к седлам, а оленьи шкуры вместе с другими мелочами старик оставил в хижине, вход в которую он снова закрыл двумя жердями.

- Это никого не удержит и не помешает взять все, что ему вздумается, - сказал Георг.

- Да я так делаю, дитя мое, - возразил старик, - только для того, чтобы помешать скоту забраться туда и разорить все, что он там найдет. Если же сюда забредут люди, так пусть воспользуются всем, что мы оставили и что им, быть может, пригодится. Нам самим оно уже не нужно и едва ли мы когда-нибудь сюда вернемся, а между тем эта хижина в дождь и непогоду многим может дать приют и защиту. Ну что же, привык ты теперь к своему вьючному седлу?

- Отлично! - со смехом ответил Георг. - Москито такое превосходное животное, что лучшего желать невозможно.

- Да, ты прав, - улыбаясь, ответил старик, - но все же это лукавая каналья. Ну да это ничему не вредит. А теперь тронемся в путь, мы здесь, кажется, сделали все, что необходимо.

С этими словами старик вскочил в седло и, увидев, что Георг последовал его примеру, а Гектор с громким лаем кружится вокруг, хотел уже двинуться в путь, как взгляд его скользнул по хижине. Он задержал лошадь и несколько минут смотрел на маленькую покидаемую хижину.

- Диковинное дело, - сказал он, - но мне как будто жаль покидать это место, к которому меня, собственно говоря, ничто не могло привязать. Что оно мне давало кроме крыши на короткое время? А все же я чувствую себя так, точно покидаю родину. Но так всегда бывает в нашей жизни: человек - это раб привычки, и если он где проспал две недели, там он всегда оставляет частицу своего сердца. А потому скорее прочь отсюда, мой милый! - сказал он порывисто. - Теперь, когда перед нами стоит ясно определенная цель, мы не должны поддаваться вздорным мыслям и мечтам; теперь наши животные должны доказать, насколько они хороши.

Не ожидая ответа, старик пришпорил своего маленького коня и быстро помчался вниз по долине.

Мальчик изумленно глядел на него; он положительно недоумевал, как понять характер этого человека. По внешности он постоянно казался суровым, жестким, насмешливым, а между тем часто складывалось впечатление, будто нежное, полное сочувствия сердце находится в жесткой, твердой оболочке. Какая причина вынуждала старика скрывать это именно перед ним и стараться быть не тем, что он есть на самом деле?

Однако, теперь было не до размышлений, его проводник был уже порядком впереди; Москито, в свою очередь, стал нетерпелив и спешил вперед. Целью Георга было разыскать родителей; эта мысль тотчас наполнила его сердце надеждой и радостью; он опустил поводья и галопом помчался догонять своего нового друга.

Путь их проходил долиной, по обе стороны которой тянулись весьма отлогие горные уступы, покрытые лесом. Недалеко от ручья они нашли след недавнего костра и обрубленные жерди, очевидно, служившие для устройства палатки при помощи одеял и кусков парусины. Однако им не пришлось нагнать ни одного каравана.

Все те, кто достигал этого места, по возможности быстрее проезжали дальше, спеша к золотым россыпям или так называемым золотым рудникам. Если их встречали здесь индейцы, то поспешно удалялись в чащу леса, не желая иметь каких-либо дел с Аmericanos.

Кроме того, эта долина казалась мало посещаемой, так как почва была мягка, колеса глубоко врезались в нее и оставляли очень заметный след. Вследствие этого старик, которого мы теперь будем называть Ложный, предложил держаться повыше на плато, покрытом высокими соснами, чтобы по нему скорее добраться до уже занятой искателями золота территории. Там они надеялись встретить старателей и скорее могли получить сведения о проехавших мимо повозках.

Однако лесом им пришлось продвигаться медленно, так как во многих местах густой кустарник не давал возможности животным быстро двигаться вперед. Но все же изредка попадались и открытые площадки, и наконец они добрались до плоскогорья, покрытого превосходными соснами и красным деревом, проехав по которому некоторое время, затем спустились направо, в ближайшую долину.

Только тогда, когда дорога круто пошла вниз, они сдержали животных и поехали рядом. Надо, однако, сознаться, что, действительно, вьючное седло было весьма неудобным сидением для Георга, тем более, что при нем не было стремян. В особенности при спусках с горы ему приходилось съезжать постоянно вперед, придерживая левой рукой винтовку, а правой хватаясь за седло. С трудом, приложив немало усилий, он все-таки приноровился кое-как держаться в седле, но, конечно, только тогда, когда спуски были не особенно круты.

Долго они ехали молча, каждый занятый своими мыслями и даже довольные тем, что никто из них не затевает разговора.

Но вдруг старик остановил своего пони и, тронув за плечо своего спутника, подал ему знак остановить и осла. Георг мгновенно потянул узду, и послушный Москито не только тотчас остановился, но уже успел моментально нагнуться и пощипывал траву. Старик Ложный, протянув руку, указывал вниз, на дорогу, и Георг, проследив взором в этом направлении, тотчас заметил громадное серое животное, качавшееся там, на земле, как какая-то бесформенная масса.

- Что это такое? - прошептал мальчик. В это время Гектор, вытянув вперед шею и круто поджав хвост, придвинулся поближе к Москито и, чуть слышно рыча, зорко всматривался в незнакомый ему предмет.

- Это медведь-гризли, - послышался такой же тихий ответ. - Должно быть, это чудовищно здоровенная бестия!

- Могу я подкрасться и застрелить его? - быстро прошептал в ответ Георг.

Старик посмотрел на него сбоку и ответил, улыбаясь:

- Ты вовсе не думаешь о последствиях. Нет, мой милый! Этого старого увальня, качающегося там, внизу, лучше оставить в покое. С такого рода зверем шутить не следует; наши маленькие пули в конце концов могут только раздразнить, рассердить его. Если бы даже нам действительно удалось убить его, какой толк был бы из этого? Мне неизвестно, на каком мы расстоянии от ближайшего поселка рудокопов, где мы, быть может, смогли бы продать его мясо, а стрелять дичь только для того, чтобы она сгнила здесь, в лесу, мне вовсе не нравится. Мы несколько секунд постоим здесь, чтобы посмотреть, что он будет делать; если же он не уйдет, тогда нам лучше свернуть и обойти его подальше, так как многим из тех, кто связывался с ним, приходилось очень туго.

- Но ведь он нас увидит, так как мы на возвышении, и нападет на нас, - возразил Георг.

- Пустое, - усмехнувшись, ответил старик, - не верь глупым сказкам. Если он нас увидит, то тотчас будет улепетывать во все лопатки. Однако меня крайне изумляет, что он нас до сих пор не почуял, так как ветер как раз дует по направлению к нему.

В это самое время медведь громаднейших размеров, до сих пор спокойно лежавший на боку, могучими лапами начал яростно разрывать землю. Для чего? Это оставалось загадкой, пока они не увидели, как он внезапно перевернулся, с наслаждением втиснул в выкопанную дыру спину и, прижимая ее к холодной земле, с явным удовольствием покачивался из стороны в сторону. Все четыре лапы, вооруженные страшными когтями, вытягивались и неистово болтались в воздухе, точно так, как у весело разыгравшейся собаки, которая чешет себе спину, катаясь по земле.

По-видимому, он не чуял какой-либо опасности и вопрос заключался в том, уйдет ли он прочь, завидев приближающегося человека?

- Нет сомнения, что эту серую шубу согнал с гор выпавший снег, - прошептал старик. - Иногда он подходит вплотную к поселкам, почти не обращая внимания на людей. Вероятно, теперь он разгребает себе дыру для послеобеденного сна, и нам лучше всего обойти его другой дорогой.

- Вот он снова принимается за свои штуки, - сказал Георг, не спускавший глаз с медведя. - Я твердо убежден, что нетрудно к нему подобраться незаметно на расстояние ружейного выстрела.

- Ты прямо помешан на охоте; охотничий зуд так и дергает тебя, - благодушно смеясь, сказал старик, - но теперь умерь свои аппетиты. Надо точно попасть с первого выстрела, для того, чтобы был какой-то положительный результат. И потом, я уже тебе сказал, что терпеть не могу совершенно бесполезно убивать какое-либо живое существо, если бы даже это был гризли-медведь. Погляди-ка, что он теперь проделывает.

Медведь качался, как молоденький веселый жеребенок, переваливаясь с одной стороны на другую; потом несколько секунд пролежал неподвижно, а затем снова принялся за прежнее занятие. Но вдруг он внезапно вскочил и, став всеми четырьмя лапами, со всей силой начал отряхиваться, как какой-нибудь пудель, так что вся земля, приставшая к шерсти, и пыль поднялись над ним, точно облако. На вид он казался размером с крупную корову.

До сих пор Гектор с величайшим вниманием следил за всеми действиями хищного животного. Имел ли он понятие о мощи такого врага? Во всяком случае он сознавал, что ни в коем случае нельзя даже дерзнуть сражаться с такой страшной бестией. Пока медведь лежал на спине и размахивал в воздухе лапами, он на это смотрел спокойно и не мог представить размеры и силу врага. Но когда медведь вскочил на ноги и отряхнулся, из-за вздыбившей-ся шерсти показавшись несколько больше размерами, нежели был в действительности, только тогда Гектор проникся полным уважением к своему противнику. Громко зарычав, он отодвинулся на два шага назад и таким образом очутился как раз под брюхом Москито.

Москито во всех отношениях был настоящий образец ослиной породы. Он был послушен, добродушен, миролюбив и прилежен, но при этом не в силах был выносить щекотки; это была особенность, не зависящая от воли живого существа. Как только Москито почувствовал под собой Гектора, он хотел уклониться, но Гектор почувствовал, что на него могут наступить и сделал шаг в сторону и при этом коснулся живота осла. В этот миг Москито, брыкнув задними ногами, стремительно сиганул вперед на два-три больших прыжка.

Медведь, усердно увлекшись сочной травой, до сей поры ничего не замечал, даже и не подозревал, что на свете существует такое животное. В этот момент Георг, весь погруженный в созерцание медведя, ни малейшего внимания не обращал на животное у него под седлом, и поводья были спущены совершенно свободно. Однако мальчик при первом же прыжке осла успел ухватиться за заднюю часть вьючного седла, при этом движении он коснулся спины Москито. Тотчас же раздался звон жестяной посуды, прикрепленной позади седла на спине осла. Весь этот шум еще больше напугал длинноухого: удержать его Георг не успел, и Москито, сделав еще скачка два вперед по крутому спуску, не смог или не захотел остановиться, и помчался вперед.

Старый американец обратил внимание на осла с первого же его прыжка и пытался схватить его за поводья, но они висели от него далеко, так что он не мог сразу дотянуться до них рукою, и в следующую секунду Москито мчался вниз по дороге со своим седоком, бешено подпрыгивая, как раз по направлению к медведю, пораженному невиданным зрелищем и изумленному странным шумом. Георг ужаснулся, поняв, какой страшной опасности он подвергается. Как ни был мальчик не по летам сообразителен и находчив, но в эту ужасную минуту он совершенно растерялся. Вместо того, чтобы немедленно соскочить с седла и предоставить ослу возможность самому искать выход в этом, им же самим затеянном глупом похождении, он всеми силами уцепился за седло и уже через несколько секунд очутился около ощетинившегося чудовища, которое, поднявшись на задних лапах, с оскаленными зубами и злобно откинутыми назад ушами, по-видимому, ожидало нападения.

Заметил ли Москито медведя только в ту минуту или почувствовал крайне несвоевременный наплыв отваги и рыцарски хотел помериться силами с князем лесов, - решить трудно и останется навеки неразрешенным. Москито, как бешеный или слепой, вместе со своим седоком и громко звеневшей жестяной посудой, мчался прямо на лесное чудовище. Только тогда, когда медведь свирепо щелкнул зубами, осел, по-видимому, обратил наконец-то внимание на присутствие ужасного врага, испустил громкое и пронзительное «и… и… и…», не прерывая, однако, при этом своего бешеного бега.

Такое дикое, отчаянное нападение какого-то невиданного, странного вида животного, а главное, никогда неслыханный доселе дикий крик показались медведю делом нешуточным. Очевидно, его ошеломили и испугали шум и крик. Едва осел поравнялся с медведем и был от него уже менее чем в двух шагах, а Георг почти потерял сознание, почувствовав ужасную близость к чудовищу, как вдруг медведь моментально повернулся на задних лапах и во всю прыть помчался вниз под гору.

Гектор все это время бежал, не отставая от осла, весьма предусмотрительно не обгоняя его. Но когда медведь бросился бежать, он, очевидно, набрался смелости и пустился в погоню за ним. Вслед за медведем, ослом и собакой мчался старик, крича и громко призывая осла остановиться. Так неслась дикая охота вслед за убегающим Изегримом.

Георг, убедившись, что опасность миновала окончательно, пришел в себя и пытался захватить одной ногой волочившиеся поводья. Между тем Гектор почти настиг медведя и сильно наседал на него, так что тот, раздраженный преследованием, мог повернуть назад и тогда произошло бы столкновение, в печальном исходе которого не могло быть сомнения. Но в эту минуту на помощь мальчику и собаке подоспел на своей быстрой лошадке его старший друг. Быстро придумав, чем помочь беде, он крутился около Москито и отгонял осла все дальше по направлению к отвесному холму, тем самым заставив его все-таки остановиться.

- Ну и потеха! - воскликнул старик, смеясь от души. - Да ты, мой милый, что задумал? Тебе хотелось, как видно, насмерть заморить медведя, заставив его так бешено мчаться? Вам, как я вижу, обоим трудно пришлось.

- Бог его знает, что взбрело ослу в голову; я уже не мог его сдержать, - воскликнул Георг.

- Могу себе вообразить, - сухо ответил старик. - На этот раз благодарите медведя за любезность и снисхождение, избавившее вас от неминуемой гибели. Во всяком случае он наверное сообразил, что «уступить следует тому, кто поумнее», и из вас троих, действительно, он оказался самым умным. Однако погоди! - внезапно прервал свою речь старик, заслышав внизу, в долине, куда помчались медведь и Гектор, какой-то дикий крик и бешеный гам. - Там внизу, вероятно, люди, и медведь, как молния с неба, врезался в них. Злополучный серый сегодня от одной неожиданности переходит к другой, они его прямо преследуют, и теперь ему настолько же горько, насколько он чувствовал себя счастливым, окунаясь в свою земляную ванну.

- Пустите меня туда, вниз! - порывисто воскликнул Георг. - Там, вероятно, идет бой!

- Тебе, значит, недостаточно еще первого урока? - спросил его спутник. - Одно, что меня изумляет, как это ты еще умудрился не обронить винтовку.

- О, я ее крепко держал! - смеясь, ответил мальчик. - Если сознаться откровенно, так это было почти бессознательно, просто по старой привычке, потому что если бы между мною и медведем произошло столкновение, то, конечно, мне в жизни уже не пришлось бы держать винтовку в руках.

- Это, пожалуй, верно! Но, кроме того, ты ничего другого не потерял? Я слышал звон жестяной посуды.

- Нет, все цело, все крепко привязано; мне кажется, что ничего не утеряно, - отвечал Георг.

- Ну, хорошо, в таком случае поедем посмотрим, что там за шум. Там действительно происходит что-то необыкновенное. Во всяком случае мы встретим там людей. Да и Гектор почему-то не возвращается обратно. Только, если позволите, я попрошу вас ехать несколько тише прежнего. Вовсе нет надобности сломать себе шею, прежде чем мы прибудем в долину.

Оба всадника поехали довольно быстро. Настолько же неохотно бежал теперь Москито, насколько бешено мчался незадолго перед этим. Каждые десять шагов он неожиданно останавливался, и Георгу приходилось насильно за-ставлять его подвигаться вперед. При этом осел поднимал вверх и настораживал свои длинные уши и вытягивал их насколько возможно вперед; в промежутках он испускал свое обычное «и… и… и…» и вообще казался испуганным и упрямым.

- Только теперь он, по-видимому, догадался, какую недавно выкинул глупую шутку, - засмеявшись, сказал Георг. - Вперед, серенький; раскаяние теперь уже тебе не поможет, только впредь старайся быть умнее.