Золото Калифорнии

ГЛАВА XVII

Четыре мили, отделявшие ферму Мулинса от заброшенной хижины на берегу реки, фермеры проскакали очень быстро.

Достигнув деревьев около хижины, все спешились, привязали лошадей к ветвям и молча остановились. Ни одним словом не была нарушена таинственная тишина, царившая над покинутым жилищем, хотя приехавших было около пятнадцати человек. Некоторые из них, молча, как бы по какому-то предварительному соглашению, развели костер. Затем осторожно подошли к самому порогу хижины, и глазам всех представилось ужасающее зрелище.

Перед ними лежал труп Алапаги, носивший несомненные следы насильственной смерти. Охотники в изумлении столпились вокруг неподвижного тела, освещая помещение пылающими факелами.

- Несомненно, она кем-то убита, друзья мои! - печально сказал Робертс.

- Конечно! Это сразу видно! - отозвались несколько человек.

Действительно, это было видно сразу. На груди зияла громадная, широкая рана. Две такие же раны, из которых еще сочилась кровь, были нанесены, очевидно, тем же орудием. Судя по сильно истоптанному земляному полу, индианка не сразу сдалась своему врагу, а долго боролась с ним.

- Господа! - обратился к присутствующим Робертс. - Не может ли кто-нибудь из вас сделать хоть какое-либо указание на убийцу? Я, по крайней мере, решительно не могу никого заподозрить в этом гнусном убийстве.

- Да и мы тоже не можем ничего сказать! - отозвались все находившиеся в хижине.

- А кто из вас видел ее за последнее время? - спросил фермер.

- Я, - сообщил Вильсон, - видел ее вчера днем. Она шла с Ассовумом, мирно беседуя, по берегу реки. Впрочем, кто может проникнуть в сердце краснокожего?!

- О, за Ассовума я готов поручиться собственной головой, - вмешался Робертс. - Я клянусь, что он не может быть виновен в этом преступлении!

- Что за преступление, в котором подозревают Ассовума? - внезапно произнес сам индеец, незаметно подошедший сюда вместе с Брауном.

Ассовум быстро вошел в хижину. Охотники молча расступились, давая дорогу. Никто не решился предупредить краснокожего, что ждет его здесь. Вдруг он чуть не наткнулся на распростертый на земле труп жены.

- Ох! - простонал он, замирая на месте от ужаса. - Не может быть! Что это?

- Боже мой! - воскликнул вошедший за ним Браун. - Алапага убита!

Ассовум вдруг смолк и как-то сразу сник, только глаза его, горевшие мрачным, внутренним огнем, сурово перебегали с лица на лицо всех окружавших, как бы отыскивая убийцу. Рука судорожно сжимала томагавк.

Браун, не менее своего друга-индейца пораженный представившимся зрелищем, тихо выступил вперед и произнес:

- Друзья! Это уже второе убийство, совершающееся у нас. В одном из них обвиняют меня, и для этого-то я и приехал, чтобы оправдаться перед вами. Кого же вы назовете убийцей второй жертвы? Ведь не опять же меня? Друзья! Я собирался надолго покинуть нашу страну и отправиться в Техас, но теперь меняю свое решение. Я остаюсь здесь и, клянусь вам, добьюсь правды! Эта бедная индианка вверилась нам, белым, жила среди нас, всем нам угождала и была приветлива. Муж ее также верил дружбе белых. Неужели мы так заплатим двум честным людям за их доверие? Нет! До сих пор я осуждал Регуляторов за их беспощадность и своеволие, а теперь вижу, что они правы: иначе поступать нельзя. Отныне я присоединяюсь к их обществу и здесь, на трупе моего лучшего друга, клянусь не успокоиться до тех пор, пока не разыщу и должным образом не отомщу гнусным убийцам Алапаги и Гитзкота! Товарищи! Кто хочет действовать со мной заодно и помочь мне своей Храбростью и силой?

- Все мы готовы на это! - разом воскликнули собравшиеся охотники. - Руководи и распоряжайся нами, как сочтешь нужным!

Затем, по предложению Брауна, часть охотников стала нарезать ветви, чтобы устроить носилки для убитой индианки, но Ассовум отстранил всех рукой, прося их удалиться отсюда.

- Что ты хочешь делать, Ассовум? - спросил Браун.

- Я останусь здесь один, останусь всю ночь над трупом Алапаги, - печально сказал индеец.

Никто не решился противоречить убитому горем человеку, и фермеры один за другим тихонько удалились из хижины.

Собравшись за дверью домика, стали совещаться, как поступить дальше.

- По-моему, - сказал Баренс, - нам следует остаться на ночь здесь. Завтра, по крайней мере, не придется терять времени на лишний переезд.

- Нет, - отвечал Браун, - я не могу: дядя мой, как передавал Ассовум, болен и Алапага хотела снести ему дичи. К несчастью, теперь она этого сделать не может, и о нем должен позаботиться я. Отправимся лучше к Мулинсу, а завтра я с Вильсоном навещу дядю. У Мулинса мы поговорим и с Роусоном относительно завтрашних похорон.

- Так-то так, - согласился Баренс, - но не думаете ли вы, что следовало бы поискать следы убийцы здесь, на берегу? Быть может, мы что-нибудь и откроем.

- Это будет совершенно бесполезно, - возразил Браун. - Дождь, шедший всю ночь, уже успел достаточно хорошо смыть все следы.

Фермеры согласились с молодым человеком и, не беспокоя больше краснокожего, отправились обратно к Мулинсу.

Долго сидел индеец в полутемной покинутой хижине, вперив глаза в лежавший перед ним труп любимой жены. Огонь костра мало-помалу гас, еле освещая бронзовое лицо Ассовума, с напряжением обдумывавшего что-то.

Вдруг он внезапно вскочил, раздул уголья потухшего было огня, подбросил в него несколько сухих ветвей и снова уселся против трупа, напряженно вглядываясь в него. Ему показалось, что любимая подруга шевельнулась, что грудь ее чуть колыхнулась от дыхания, губы полуоткрылись. Но нет! Она была неподвижна. Тяжелый вздох разочарования вырвался из груди Ассовума.

Просидев около часа, Ассовум опять поднялся. Он, очевидно, не оставил надежды найти следы убийцы, внимательно исследуя хижину. К сожалению, земляной пол был так истоптан, что нельзя было разобраться в следах. Это, однако, не обескуражило индейца, и он по-прежнему методически продолжал свои поиски, не упуская из виду ни одного клочка земли, ни одной соломинки, ни одного лишнего подозрительного предмета.

Наконец он облегченно вздохнул: поиски увенчались успехом. Около оленьего мяса он нашел ясный отпечаток башмаков, которые носил обыкновенно Браун, но следы которых были найдены на месте убийства Гитзкота.

- Кому же принадлежит этот след? - спросил себя индеец. - Брауну ли, недавно стоявшему здесь со мной, или тому таинственному убийце Гитзкота, из-за которого пало подозрение на Брауна?

Затем краснокожий продолжал осмотр. Вдруг он радостно вскрикнул, и глаза его сверкнули огнем удовлетворения: на полу валялся томагавк его жены, весь окровавленный. Видимо, он уже после был вырван и отброшен в сторону. Так, значит, Алапага сопротивлялась и даже ранила своего убийцу! Эта мысль хоть немного успокоила Ассовума. Недаром отдала свою жизнь его любимая жена.

Больше он здесь ничего не нашел.

После такого тщательного осмотра хижины индеец вышел из нее и стал исследовать ее снаружи. Туг уже не было ни малейших следов чьего-либо пребывания. Проливной дождь смыл и уничтожил все. Правда, у самого берега реки Ассовум обратил внимание на обломанные нижние ветви дерева, но под ним не осталось никаких следов.

Тогда Ассовум решил заняться скорбным приготовлением трупа к предстоявшему назавтра погребению. Он положил его на разостланный на полу свой плащ, тщательно обмыл тело и волосы, затем сложил на груди ее руки. Правая была крепко сжата, и он уже хотел так и оставить ее, как ему почудился зажатый в этом кулаке какой-то предмет. С усилием разжал он закоченевшую руку жены и увидал большую роговую пуговицу, оторванную, по-видимому, во время борьбы от одежды убийцы.

Несмотря на кажущуюся важность такого открытия, Ассовум только печально покачал головой и спрятал ее в карман: он не надеялся по этой ничтожной и неотличительной примете найти убийцу.

Потом он опять тихонько уселся против тела Алапаги и оставался, не шевелясь, в таком положении всю ночь. Огонь давно уже потух, а Ассовум все сидел, бесцельно вперив взор в бездыханный труп той, которая была для него дороже всего на свете.

После тщательного осмотра хижины индеец вышел из нее и стал исследовать ее снаружи. Туг уже не было ни малейших следов чьего-либо пребывания. Проливной дождь смыл и уничтожил все. Правда, у самого берега реки Ассовум обратил внимание на обломанные нижние ветви дерева, но под ним не осталось никаких следов.

Не обращая внимания на вошедших, Ассовум оставался все в том же застывшем положении. Наконец Браун тихонько дотронулся до плеча своего друга. Только тогда индеец очнулся.

- Вставайте, Ассовум! - сказал молодой охотник. - Пора приготовиться к похоронам. После погребения вашей жены мы хорошо подумаем и о мести убийце!

Индеец машинально повиновался, точно еще не понимая, что ему говорят, и так же машинально произнес:

- Да, да, отомстить за нее! Идемте, белый друг!

Краснокожий засунул за пояс маленький томагавк жены и помог белым перенести труп Алапаги в приведенную ими лодку.

Вильсон предложил было Ассовуму подкрепиться стаканом виски, но тот только качнул головой: теперь ему не нужно было ни подкрепления, ни тепла. К усталости и к холоду он был совершенно нечувствителен.

Вскоре лодка, повинуясь сильным ударам весел, быстро двинулась вперед и поплыла вверх по реке к жилищу Гарпера, находившемуся милях в десяти отсюда.