Золото Калифорнии

ГЛАВА IX

По горному спуску тянулось плоскогорье, поросшее густыми соснами, скрывавшими до сих пор от наших спутников вид на долину. Но едва они достигли верхнего его гребня, как, пораженный неожиданностью, Георг тут же натянул поводья и громким, радостным: ах! приветствовал открывшуюся картину: внизу расстилались рудники изумительной страны: перед ним предстала та настоящая Калифорния, о которой он так часто слышал и какой он представлял себе ее в своих юношеских мечтаниях. В первые мгновения он совершенно забыл даже то, что привело его сюда, одного, без родителей.

Его взору представилась широкая равнина с богатой растительностью. И лишь на горизонте виднелись дикие уступы гор, покрытые снегом. Снежная белизна еще больше подчеркивала свежесть зелени и делала долину еще более прекрасной. По долине, группами и в отдельности, были рассеяны жилища золотоискателей. Множество палаток среди деревьев подсказывало путникам, что здесь разместилась временная колония.

Наконец наши путники добрались до крайних форпостов рудников. Почва, на которой они стояли, быть может, в недрах своих содержала золото, и все то, о чем долгие ночи в горах и в далеких пустынных степях они мечтали, - все это стало действительностью.

Георг долго бы еще стоял в немом созерцании этой долины, если бы старик не помешал его мечтаниям. Снизу из долины снова начали доноситься ликующие возгласы и неистовый шум, и его спутник, дав шпоры коню, воскликнул:

- Вперед, юноша, вперед! Там внизу разыгрывается главная комедия дня, хотя, право, я никак не соображу, чем мог рассмешить людей старый гризли. Нам непременно надо разузнать это поскорее. А потому марш вперед!

С этими словами он быстро стал спускаться по склону, теперь уже далеко не крутому, и Георгу пришлось поспешить за ним, чтобы не потерять старика из виду.

Когда они окончательно выбрались из кустов, ничто уже не заслоняло им вид на всю громадную равнину, на которой всюду пестрели изрытая земля и масса палаток и маленьких блокгаузов, т. е. хижин, покрытых древесной корой. Во всяком случае, было понятно, что там в настоящую минуту происходило нечто необычное, из ряда вон выходящее, потому что со всех сторон бежали люди к месту, где уже толпилось человек около тридцати. Оттуда же доносился бешеный лай Гектора; это заставило их помчаться галопом к месту, привлекшему всех золотоискателей.

Однако, это оказалось делом очень трудным, потому что на пути постоянно попадались вырытые глубокие ямы, заметные только потому, что около них лежала выброшенная земля; в одну из них чуть было не попал Георг вместе со своим Москито. Кончилось тем, что они спешились и, оставив на месте своих животных, пробирались уже пешком среди этих ям к месту происшествия. Георг, быстро пробежав расстояние, отделявшее их от места сборища, убедился, что дело касалось их старого знакомого - гризли-медведя. Однако положение Изегрима было крайне диковинное и в высшей степени безвыходное, прямо-таки отчаянное.

Там, на горе, в лесу он грелся на солнышке, и вдруг покой его был нарушен непонятным и безумно смелым нападением Москито со своим седоком и каким-то странным шумом жестяной посуды. Испугавшись и слыша за собой этот дикий, странный шум, он бросился бежать без оглядки и, чтобы поскорее добраться до пустынного склона горы, по печальной случайности вздумал бежать краем долины и попал как раз в то место, на котором несколько недель тому назад партия мексиканцев вырыла много очень глубоких и крупных ям, добывая золото.

Медведь, когда-то посещавший эти места и всегда находивший тут полный покой, не подозревал, какие перемены произошли с тех пор в местах, где он беспрепятственно охотился в былое время. Первые попавшиеся земляные насыпи показались ему несколько подозрительными, но, слыша совсем рядом грозный лай, ему некогда было раздумывать; и вот в бешеной скачке он наскочил на глубокую яму и полетел в нее с размаху головою вниз, судорожно задрыгав в воздухе лапами.

Тут он совсем рассердился и ему пришла, хотя и очень поздно, благая мысль повернуть обратно и напасть на своего преследователя. Но едва он повернулся, намереваясь выбраться из ямы, как увидел, что под самыми его лапами, точно кошка, быстро взбирается по каким-то жердочкам человек и моментально исчезает из ямы. Все попытки медведя вылезти остались тщетными: стены ямы оказались очень крутыми.

Дело в том, что в этой яме в момент падения медведя совершенно спокойно возился со своим решетом для промывки золота мексиканец. Упади страшилище двумя шагами ближе, мексиканец был бы раздавлен тяжестью тела громадного чудовища. Но, по счастью, золотоискатель находился как раз у самой лестнички, по которой он спускался и поднимался, когда работал в яме. Эта лестничка была не что иное, как молодой ствол сосны, на котором ветви были обрублены так, чтобы можно было ступить на них ногою. Золотоискатель, не потеряв присутствия духа, взобрался по этой лестничке раньше, чем медведь пришел в себя и заметил человека.

Вскочив на ноги, медведь с яростным отчаянием старался выбраться из ямы, но крутые стены лишали его возможности освобождения. Тогда медведь обратил внимание на сосновый ствол, которым воспользовался человек. Однако тонкие ветви не выдерживали его громадного веса, да и вообще лазить по такому тонкому стволу он оказался совсем неспособным.

Почувствовав себя в плену, он неистово зарычал и своими исполинскими когтями рыл землю, но, конечно, все это было тщетно, так как земля осыпалась, и верхние края ямы становились еще обрывистее.

Громкий крик мексиканца, только что избежавшего ужасной, смертельной опасности, мгновенно созвал работавших по соседству товарищей: мексиканцев, американцев, немцев, и в то время, как самые любопытные и смелые стояли над ямой, другие убегали подальше и взбирались на деревья, зная, что гризли-медведь не умеет лазить по высоким стволам.

Если бы медведь был поумней, тогда он догадался бы рыть землю только в одном месте, и, понятно, вскоре под ногами его образовалась бы настолько значительная на-сыпь, что это дало бы ему полную возможность выбраться из ямы. А между тем в ярости и нетерпении он, как угорелый, метался взад и вперед, роя когтями без толку, где попало, преимущественно дно ямы. Словом, он метался дико и безумно, как и всякий медведь, попавший в такую неожиданную западню.

Но как только золотоискатели убедились, что медведь не в силах быстро выбраться из ямы, они набрались смелости и некоторые из них подбежали к яме со своими тяжелыми железными ломами, чтобы бить ими серого по голове, если ему удастся добраться до верхнего края ямы. Другие кричали и звали кого-либо с ружьями, и вообще гам и сумятица стояли невообразимые.

В это время появились оба охотника, и когда мальчик, к которому радостно подскочил торжествующий Гектор, подбежал к яме, все кричали ему, чтобы он скорее пристрелил медведя. Георг тотчас же хотел исполнить общее желание, но в ту же минуту к нему подскочил какой-то длинноногий человек в синем фраке и коротких клетчатых штанах. Как только он взглянул на медведя и увидел, что мальчик уже поднял винтовку, готовясь выстрелить, он крикнул:

- Стой! - и с какими-то, в высшей степени странными, ужимками обращаясь к толпе, потребовал несколько секунд внимания. - Погодите, господа! Погодите, нет надобности в такой поспешности! - воскликнул он с таким акцентом в голосе, что Георг тотчас признал в нем чистокровного янки.

- Медведь не может оттуда выбраться, и если бы даже ему это удалось, все же у нас остается много времени для того, чтобы разбить ему череп железными ломами. Но теперь, если кто-нибудь из вас сумеет захватить его живым, я заплачу тому на пятьдесят процентов больше того, сколько может стоить его мясо.

- Пустое говоришь, любезный, - воскликнул другой стоявший поблизости американец. - Да кто же в состоянии взять живьем такое чудовище? Не угодно ли вам самому спуститься в яму и надеть ему намордник?

- Что он говорит? Что он хочет? - спрашивали стоявшие рядом мексиканцы, не понимавшие английского языка.

Тут же нашелся англичанин, говоривший по-испански, и перевел им предложение американца.

- Хорошо! - порывисто воскликнул тогда здоровенный парень с лицом коричневого цвета и великолепными, как уголь, черной бородой и длинными, такого же цвета, вьющимися волосами. - Скажите ему, что, если он свое слово не нарушит, мы одолеем медведя, сохранив его живым. Но где же он его поместит?

При помощи переводчика они быстро пришли к соглашению. У янки как раз была большая повозка, куда впрягалось две пары волов, доставлявшая ему съестные припасы и другие товары, легко сбываемые в этом поселке золотоискателей. Если мексиканцы свяжут медведя так, чтобы он не в силах был пошевелиться, то он сам соорудит нечто вроде клетки, куда посадит его связанным и как можно быстрее переправит в Сан-Франциско.

Георг во время этих переговоров стоял над ямой с винтовкой наготове. Тогда же подошел его спутник и, отлично понимая испанский язык, узнал, в чем было дело.

- Хорошо! - сказал он, обращаясь к мексиканцам. - Мы против этой сделки ничего не имеем. Но вот этот мальчик должен получить половину медведя, потому что он вместе со своей собакой загнал его сюда из леса. Если же вам удастся связать медведя, в таком случае он удовольствуется третьей частью стоимости этого животного.

На это мексиканцы не соглашались. Медведь, утверждали они, попал в яму одного из их товарищей, и потому ему одному принадлежит весь медведь. Но присутствующие там же американцы приняли сторону Георга и утверждали, что он вполне прав. Обе стороны пришли вскоре к такому соглашению, в силу которого владелец ямы и Георг получают каждый четвертую часть животного, а половину последнего получают те, кому удастся выполнить трудное дело связать медведя, вытянуть его из ямы и дать возможность посадить в клетку. Если же это им не удастся и придется застрелить медведя, тогда они ничего не получат, а владелец ямы и Георг делят медведя пополам.

Сначала старик не хотел на это соглашаться, основываясь на том, что Гектор, так добросовестно потрудившийся в деле захвата медведя, оставался в чистом убытке. Но когда янки пообещал дать собаке столько мяса, чтобы она могла жрать до самого утра и захватить с собою в зубах на дорогу, сколько сможет, тогда и старику пришлось согласиться, так как все присутствующие с громким и дружным смехом утвердили это решение.

Медведь, тем временем, хотя и бесплодно, но все силы напрягал, пытаясь выбраться из ямы; лай Гектора, шум голосов и топот ног еще более ожесточили его; он старался подпрыгнуть вверх, и ему даже удалось зацепиться могучей лапой за верхний край ямы; но земля не выдержала его тяжести и обвалилась, так что медведь полетел обратно на дно ямы и страшно рычал от ярости, досадуя, что не может истребить стоявших наверху и смеявшихся над ним людей. Если бы ему удалось в эту минуту выскочить, то очень сильно досталось бы от него всем им. Тем временем мексиканцы со всех сторон несли множество лассо, длинные веревки, сплетенные из тонких ремней. Концы этих веревок заканчивались петлей, которую мексиканцы накидывали на шею животных с удивительной ловкостью.

Понятно, мальчик не мог догадаться, как они намерены ими действовать, все-таки как бы ни велика была собравшаяся толпа людей, но ей бы не удалось не только связать, но и удержать медведя. Мексиканцы, однако, в подобного рода делах обладали громадным навыком. Опасности при этом никакой не было, так как два американца с ружьями и значительное число рабочих с тяжелыми железными ломами охраняли края ямы и могли во всеоружии встретить гризли, если бы ему удалось выкарабкаться из ямы. Попытка овладеть им живьем, во всяком случае, могла быть реальностью. Но дело это было не из легких, так как у медведя не имеется рогов, на которые легко можно набросить петлю, а если они накинут петлю ему на шею, то он сам себя задушит.

Наконец, медведь, очевидно утомленный яростными усилиями, на минуту успокоился и стоял смирно, не столько для того, чтобы очухаться, сколько с целью осмотреться, приглядеться, нет ли где места или какой-либо другой возможности освободиться из ямы. Во всяком случае, он стал спокойнее, но нисколько не стал менее опасным. Злобно сверкающими глазами смотрел он вверх, усевшись на задних лапах. Все спокойное, величавое благодушие, которым отличаются крупные медведи, совершенно в нем исчезло. Уши он плотно прижал к голове; под злобно вытянутыми вперед губами виднелись ярко-красные десны со сверкавшими белыми клыками. Все туловище было почти согнуто, точно он готовился сделать прыжок, и он теперь гораздо больше походил на какую-либо допотопную кошку, чем на настоящего, возмужалого медведя-гризли. Первый опыт, произведенный метателями лассо над медведем, снова привел его в ярость, и он подскочил вверх с такой силой, что захватил край ямы, но, по счастью, только когтями, имевшими около шести дюймов длины. Один из мексиканцев, опасаясь, что медведь может выскочить из ямы, если догадается помочь себе задними лапами, подскочил уже с поднятым железным ломом, намереваясь ударить медведя. Но янки был начеку, желая заполучить медведя живым и удержал мексиканца, не дав ему нанести удар, который мог обратить в ничто все его расчеты.

Мексиканец же с вьющимися волосами и бородою тем временем с изумительным хладнокровием воспользовался положением и с неимоверной ловкостью накинул лассо на одну из задних лап, прежде чем медведь опустил их обратно в яму. В следующее мгновение двадцать человек потянули вверх заднюю часть медведя. Он, яростно рыча, метался, но все же, так как одна нога была подтянута вверх, упал на спину и в этот самый момент уже другое лассо затянуло его вторую заднюю ногу, а третье лассо обвилось тотчас же вокруг правой передней ноги. Однако мексиканец, накинувший это последнее лассо, бросил его недостаточно удачно, так как оно попало частью между зубами медведя и он перегрыз толстый шнур, сплетенный из четырех ремней, точно бумажную нитку. Но, в силу того, что его тянули за обе другие ноги, медведь был поставлен в весьма неприятное и незавидное положение.

Он уже не в силах был помешать настолько приподнять себя, чтобы не касаться лапами дна ямы. Если даже он касался ими откосов ямы, то все же, раскачиваясь, возвращался в то же положение. После бесплодных попыток согнуть переднюю часть тела, чтобы перегрызть зубами лассо, он, утомленный, бросился спиною на дно ямы и рычал так сильно, будто гром раздавался в горах.

Едва только он принял подобное положение, причем подняв вверх обе передние ноги, как они были обмотаны петлей и подтянуты назад, а когда медведь снова перевернулся, то лежал уже на груди и был не в силах подняться.

Все его усилия освободиться оказывались бесплодными. Он весь изморился, пена выступила из пасти, и он яростно грыз землю, на которой лежал. Это продолжалось около получаса, в течение которых все попытки накинуть ему лассо на морду не удавались. Он моментально сдвигал с носа лассо и перегрыз три лассо одно за другим. Наконец, его медвежья натура не выдержала такого страшного напряжения сил. Он весь изнемог, прижал пасть крепко к земле и лежал неподвижно. В это время мексиканцы готовились к новому нападению.

Один из них побежал в лес и принес тонкий молодой ствол красного дерева толщиною около шести дюймов. Другой тем временем подготовил лассо с прикрепленным к нему кусочком дерева, так что петля не могла затянуться настолько сильно, чтобы задушить медведя. Как только он снова поднял голову, на нее бросили эту петлю, затянувшуюся вокруг шеи и тотчас потянули ее вперед, так что медведь не успел схватить ее зубами. Теперь медведь был полностью в их власти. Тогда, воспользовавшись его минутным изнеможением, его перевернули на спину и опустили на него ствол дерева так, чтобы он улегся вдоль живота.

Однако теперь предстояло самое трудное и опасное, а именно: крепко привязать ствол к туловищу, а после этого кому-либо спуститься в яму. После продолжительных переговоров эту опасную и трудную задачу согласился выполнить сильный и ловкий молодчина, но при условии, чтобы ему самому поперек тела было укреплено лассо, чтобы в случае малейшей опасности его могли бы быстро вытянуть из ямы.

При этом помогла смекалка американцев, моментально сообразивших, какую громадную пользу принесут в том случае блок и шайба, которые через четверть часа были уже доставлены на место, и по примеру того, как это делается на судах, было устроено так, что человек очень легко мог сам поднять себя вверх в случае опасности.

Молодой парень начал с задних лап. Наверху была крепко и надежно закреплена толстая бечева, другой конец которой был прикреплен к стволу; молодчина осторожно и медленно притягивал обе лапы к стволу, и ему удалось несколько раз крепко обмотать их толстой веревкой. Теперь медведь догадался, что собираются с ним сделать, и не хотел этого допустить. Но его задние лапы были уже вытянуты во всю длину и крепко сдерживались двумя лассо и двадцатью державшими их крепкими руками.

Затем передние лапы, каждая отдельно, были накрепко привязаны к стволу, несмотря на упорное, но совершенно бесплодное сопротивление жертвы. Но, как только медведь начинал приходить в ярость, мексиканец моментально поднимался вверх, а когда измученное животное лежало неподвижно, он опускался снова и продолжал свою работу. Только добраться до головы не было никакой возможности. Клыки исполинского хищника так грозно сверкали, а маленькие, налитые кровью глаза смотрели так свирепо, что мексиканец не в силах был даже глядеть в них. Когда мексиканцам, стоявшим наверху, удалось набросить лассо на голову медведя и притянуть ее к стволу и таким образом лишить зверя всякой возможности двигаться, тогда только набрался мексиканец смелости закончить свое дело, и через полчаса гризли был в полной власти своих безжалостных врагов.

Потом принесли канаты, чтобы вытянуть медведя наверх, но, хотя в яму и опустили гладко выструганные бревна и все принялись усердно тянуть, однако одолеть такую тяжесть так и не смогли. Не оставалось ничего другого, как снять землю с одной из стен ямы, сделав ее менее крутой, и привлечь к делу четырех волов янки.

Пока все это делалось, американец зря времени не терял. Очень быстро было нарублено большое количество бревен и скреплено вместе несколькими цепями, которые были приобретены для продажи. Таким образом был устроен громадный ящик, открытый спереди и сзади, в который втянули медведя, а после того окружили эту клетку цепями. Вырваться из этой клетки было невозможно и теперь вопрос заключался только в том, возможно ли будет довезти медведя в таком положении без пищи и воды до Сан-Франциско.

Однако это мало заботило янки, который рассуждал так:

- Волы мои сильны и хорошо выкормлены, а дорога сухая. Вчерашний дождь только прибил пыль, и если я буду ехать без остановки день и ночь, как раз доеду туда за одни сутки.

- Что же вы рассчитываете там делать с живым медведем? Показывать его в Сан-Франциско за деньги? - спросил спутник Георга.

- Уж это мое дело, милый друг, - смеясь, ответил янки. - Я нисколько не сомневаюсь в том, что мишенька оправдает все мои расходы.

Георг был очень изумлен, когда янки уплатил 250 долларов за живого медведя; он тогда еще не знал, что одно только мясо в отдаленных рудниках ценилось в полдоллара за фунт. Таким образом, благодаря выходке- Москито, Георг неожиданно оказался обладателем шестидесяти двух с половиной долларов, которые немедленно должен был выплатить янки. Между тем Георг отказывался принять деньги, утверждая, что главным действующим лицом в этом деле был Москито, который принадлежит старику, следовательно, и деньги надлежит отдать только последнему.

Однако на это самым решительным образом возразил его спутник:

- По совести и по закону деньги принадлежат только тебе, потому что если бы штука эта кончилась плохо, то за глупую выходку Москито тебе бы пришлось поплатиться собственной шкурой, попав в лапы медведя. Раз ты подвергался такой страшной опасности, само собою разумеется, что и польза от этого должна принадлежать тебе. Кроме того, тебе очень нужны деньги. Сейчас же надо здесь, в лагере, купить тебе немного белья. Ну, пойдем же; янки уже пошел в свою лавку и будет производить расчет. Вот, наконец, тебе и придется в первый раз увидеть золото.

- Золото! - воскликнул изумленно Георг. - Разве он платит золотом?

- Еще бы, а то чем же! - смеясь, сказал старик. - Как только золото извлекут из земли, промоют и высушат, так оно тотчас в таком виде поступает в торговый оборот; всякий самый ничтожный предмет, который мы покупаем, оплачивается золотым песком, который тут же взвешивается.

Старик был прав. Когда они вошли в палатку, где помещалась лавка с товаром, они увидели там груды разнообразных продуктов, одежды, инструментов и всякого рода других вещей. Все это было навалено в полном беспорядке, лежало и стояло как и где попало. В это время янки уже распорядился разделить золото на четыре равные части, и Георг получил полную горсть маленьких и несколько больших блестящих желтых кусочков, которые он и не знал, куда деть. Но старик подал ему добрый совет. Прежде всего он купил ему маленький кошелек из выделанной кожи, который стоил столько же, сколько у них на родине стоила целая шкура. После того они приобрели за такую же высокую цену две рубашки и пару носков и тогда уже пошли смотреть на погрузку медведя.

Дело это устроили быстро. С воза сняли задние колеса и очень легко втянули туда связанного медведя под громкий смех и веселые возгласы мексиканцев; затем снова приподняли воз, вдели снятые колеса и тотчас же подвели к возу волов в ярме.

Они сначала дико озирались и упирались, очевидно, чуя запах зверя, и боялись подойти к возу. Однако, когда их впрягли, волы бежали исправно, и каждый раз, когда раздавалось рычание диковинного груза, это заставляло их двигаться только живее по хорошо наезженной дороге. Словом, через полчаса янки со своей странной и вместе с тем опасной покупкой уже скрылся за кустарниками и по склону горы съезжал в долину.