День поэзии. Ленинград. 1967

Фонтаны — это взятый в плен источник

из каменных расщелин, из пещеры,

из озера лесного, заключенный

в железных трубах городских бассейнов.

Там где-то травы тщетно просят влаги,

а здесь фонтаны рушатся в бетон

и разбивают грудь свою на брызги,

томясь все время жаждою свободы.

Они шуршат, они печально стонут,

и радуга в их струях преломилась,

подобная изогнутому луку.

Фонтаны — это пленные ручьи,

они тоскуют по росистым веткам,

по небу в грозовых летящих тучах,

по зорям, отраженным в их воде,

и по оленю на скалистых кручах.

Они поили и кусты, и травы,

и путников, жарою истомленных,

они в своем потоке увлекали

осеннюю листву и отводили

от леса руку ночи ледяной.

Теперь, стесненные трубою ржавой,

они рокочут гневно в пыльных скверах

и горестно дробят себя в неволе

на брызги безысходной горькой доли.

И города усталые глаза,

его вспотевшее в жару лицо

кропят прохладной пылью на мгновенье,

ломаясь о бетонную ограду.

Они всегда в плену, и только ночью,

когда их закрывают на покой

садовники иль сторожа бассейнов,

им слышно, как поют в горах их братья.

Но в час дневной, любимцы щелей горных,

они сквозь горло и сквозь зубы труб

со свистом прорываются и рушат

свой тяжкий столб о грани стертых плит.

Кто видел за решеткой зоосада

тоску тигриных глаз, в тревоге

неустанной,

тот знает неизбывную печаль

и этих пленных городских фонтанов.

На раскаленный падая асфальт,

они, ветвясь, прохладу распыляют,

и брызги их подобны тем слезам,

что горе всем несчастным посылает.

Асфальт молчит, он мертв, он безответен.

Но кто не понял бы оцепененья

воды остановившейся, плененной

и запертой в своей бетонной чаше?

Так замерзает молодость воды,

затиснутая в узость ржавых труб.

Фонтан тоскует о полете в небо,

но к высоте протянутую руку

всегда ломает кто-то, и она

бессильно падает, дробясь о камень.

Он помнит горы — все в изломах

молний, —

а здесь, над городом, заря томится

и жаждет влаги, а сухие травы

о свежести тоскуют дождевой.

Струя уже разломана, когда

со свистом прорывается сквозь зубы

и пасть окаменевшей львиной маски.

Фонтаны жаждут вольного паденья

с отвесных скал, у своего истока.

Перевел с сербохорватского Вс. Рождественский