День поэзии. Ленинград. 1967

Под снегом дачи.

Не иначе —

Так пустовать им до весны, —

Ни песен там теперь, ни плача.

Но где-то кто-то видит сны:

Как по весне сюда нагрянет,

Как летом вырвется сюда

Он — несомненный горожанин

И — хуторянин иногда...

Минуя эти саркофаги,

В избу попали к ночи мы.

В ней ужинали работяги.

Встречали волчий вой зимы.

Когда приходится порою

Им выбираться в ближний град,

Красой не тешась городскою,

Домой,

К себе,

В избу спешат.

Теснясь, и вам найдут в ней место.

И, раз еще зима крепка,

Под печку кур запрут с нашеста,

Уступят угол для телка.

И пить его приучат с пальца,

Как дети, радость не тая...

Изба живет.

И может статься,

В ней жизнь счастливей, чем твоя.

Сороки спрашивали: — Кто ты?

Зачем ты вклинился сюда?

Ручей то прерывал свой клекот,

То слышался из-подо льда.

Я видел: голодно сорокам,

Ручью внимал и не внимал.

Спеша с желанием жестоким,

Я был велик

И очень мал.

Конечно, мал в сравненье с лесом —

Перед любой его сосной.

По мерзлоте стуча железом,

Я спозаранку шел с пешней.

Я мог идти с пилою «Дружба»,

Свалить пол-леса дотемна.

Но не скрывали — что мне нужно —

Пешня и хитрая блесна.

Я, лунку на озерной яме

Пробив, над ней залег на лед.

Здесь окуни клюют утрами,

Налим под вечер жилку рвет...

Я нес улов.

Опять, под ветром,

Сороки поднимали крик.

Для них ершей бросал я щедро,

Подумывая в тот же миг:

«И вы могли бы, белобоки,

Коль перья вам поопалить,

Иных обжор поднакормить...»

Когда-то,

Добрый и жестокий,

Мечтал я

Только добрым быть.

Среди неподвижных сосен,

Загадочных звезд и снега

Не ждет ничто и не просит

Ни слез от тебя,

Ни смеха.

И если бы ты разрыдался,

И если бы расхохотался,

И если бы даже скончался

Сейчас у них на виду,

Стояли бы сосны так же,

Горели бы звезды так же —

У мирозданья на страже,

У вечности на посту.