День поэзии. Ленинград. 1967

Когда шагреневая кожа

с копейку станет,

ты, пижон, поймешь,

что век тобой не прожит —

он в крематории сожжен, —

в той преисподней с рестораном,

где рубит джаз свои дрова...

А в наши годы на тараны

ходила смелая братва!

Они-то смыслили в эпохе,

на грудь принявшие бои;

они в окопы, как в опоки,

сердца впечатали свои.

И вот других уносят рельсы

растить хлеба, вздымать Сибирь.

Все вместе взятые Уэллсы

парням завидуют теперь...

А вы, в очередной пирухе

опять бокалами звеня,

вы раз хоть вспоминали руки,

что подняли вас из огня?

Качается ветер осенний

на ласковых гребнях Невы.

«Аврора» —

как символ России —

взметнулась среди синевы.

Ей годы ложатся на плечи,

но это — бессмертье ее,

и ахнет не раз еще

Млечный,

пробитый ракетной струей.

Не раз еще вздрогнут тираны,

когда, излучающий свет,

в ночи им приснится

таранный,

спокойный ее силуэт.

Мы дело любое осилим,

припомнив семнадцатый год.

Товарищ «Аврора»,

Россия

под ленинским стягом идет!

Торжественный ветер Коммуны

над ней развевает кумач,

и юный,

совсем еще юный

трубит над «Авророй» трубач:

— «Аврора»!

«Аврора»! «Аврора»!

Россия все время в пути! —

И гимн от Балтийского моря

до лунного моря летит.

Сквозь ветер холодный и хлесткий

мы слышим за тысячи верст,

как валят тайгу в Комсомольске,

пути пробивая до звезд,

как бьется у братского створа

крутая волна Ангары,

где кран, словно мачта «Авроры»,

в далекие врезан миры.

Нам парень бесстрашный и юный

кричит из двадцатых годов:

— Ну, как —

ты построил Коммуну?

Ну, как —

ты к бессмертью готов?

О вера в Коммуну святая,

на все ты имеешь права!

Мы, землю кострами оттаяв,

вгрызались всю ночь в котлован.

Потом,

распрямляя колени,

мы к нарам склоняли чело —

и снился нам солнечный Ленин

у карты — в лучах ГОЭЛРО.

И радостный ветер Коммуны

натягивал к Марсу кумач,

и юный,

совсем еще юный

трубил над «Авророй» трубач:

— Мы дело любое осилим,

припомнив семнадцатый год.

Товарищ «Аврора»,

Россия

под ленинским стягом идет!