Лето круглый год

Буэнавентура

Путь в Буэнавентуру оказался долгим, больше четырех часов в одну сторону. "Мы там скупаемся," – сказал профессор. И я пошел в магазин с другим профессором покупать плавки. Оказалось, что плавки там делаются в виде трусов, так что их надо подбирать по размерам, о которых я не имел никакого представления. Но прежде, чем зайти в отдел плавок, мы зашли сначала купить зеленую зубную щетку для профессора, а потом зеленую же большую чашку для кофе для все того же профессора. На вопрос, почему зеленые, профессор ответил, что он вообще предпочитает зеленый цвет всем остальным. Позднее он рассказывал, что жена его не может иметь детей и настаивает взять приемного ребенка. Но что он не хочет, потому что зеленых детей не бывает.

Однако же купили мы те плавки. Положил я их в кулек и принялся терпеливо ждать воскресенья.

Поехали мы по проселочной дороге, по опушке джунглей. Была и асфальтовая дорога, но смотреть на деревья с асфальта не так интересно. Время от времени мы проезжали мимо небольших деревушек, где по дороге бродили куры. Профессор сообщил, что их подкармливают бананами как самой дешевой пищей. Я в то время тоже интенсивно подкармливался бананами, поскольку очень их любил с российских времен. В сам лес мы не заезжали. Дорога часто заходила в какие-то ущелья, где откуда-то с высоты текли-падали, поблескивая в солнечных лучах, ручейки-водопады.

Часа через два мы подъехали к ручью, в котором плескалась добрая сотня человек. Воды там было по пояс, похоже, что была она холодной, что демонстрировалось поеживанием тех, кто только что заходил в воду. "Нет, здесь мы купаться не будем, "– сказал профессор. – Я не ожидал, что будет так много народа. Обычно здесь почти никого нет." И мы поехали дальше, а я подумал: "Не очень-то и хотелось!" И припомнил рассказ жены профессора, что каждое утро она встает, приходит в душевую и пять минут решается, прежде, чем ступить под струю воды: водонагревателей в доме у профессора не было, а температура воды была градусов 14.

Уже перед самой Буэнавентурой заехали мы в какую-то деревню, где все местные жители были одеты в плащи с резиновыми сапогами, поскольку шел дождь. Дождь бывает и в других местах, но в плащах мало кто ходит. "Здесь в среднем выпадает 6 метров осадков в год," – сказал профессор.

И наконец мы доехали. Город как город. И океан. Однако же профессор сказал, что европейцы в Буэнавентуре жить не желают: дождь, ветер, который наносит песок. Обычные компьютеры от местной влажности с солью быстро выходят из строя. Живет здесь большей частью беднота. В Буэнавентуре имеется отделение университета, куда профессура из Кали ездит читать лекции время от времени.

Мы остановились, вышли из машины. Было тепло, никакого соленого ветра, солнышко сверху. Стоим мы на набережной, впереди океан, в руках у меня кулек с плавками. "Мы прямо сейчас пойдем купаться или попозже?" – спрашиваю. "Нет, – отвечает немец-профессор, – здесь никто не купается." "А что, плавки были, чтобы в том ледяном ручейке поплескаться?" "Ну, да, – говорит профессор, – там просто живительная влага. Только народу оказалось слишком много: там есть углубление, где купаться можно, а чуть в сторону – и по щиколотку. А в углубление, сам видел, народу набилось как сельдей. – И добавил, – Между прочим, уже второй час, пора и пойти в ресторан. Здесь есть чудный рыбный ресторан, где есть крабы." После чего он прочитал всем короткую лекцию на тему, что бывают крабы большие, а бывают маленькие. И что маленькие крабы молодые, много вкусней, но местные жители этого не понимают, а потому суп из маленьких крабов стоит здесь дешевле. У меня создалось впечатление, что остальная немецкая семья, состоящая из жены и трех дочерей, при этом беседовала о чем-то своем, не слушая лекции. Однако же слово "ресторан" они уловили, идею одобрили и шаг прибавили.

В ресторане крабовый суп подали в здоровенных мисках литра на два, налитых почти до краев. Крабы с панцирями сантиметров по 5-8 были плавали в нем довольно густо. Я, было, подумал, что надо будет взламывать эти панцири пальцами, как раков, но оказалось, что имеются специальные щипцы для этого. И действительно, взломать руками 30-сантиметровый панцирь краба с соседского стола было бы проблематично. Покончив с двумя литрами крабового супа, молодая немецкая поросль, небольшие поджарые девочки от 9 до 14 лет, потребовала пирожные и кофе, на которые я уже мог лишь смотреть. А потом мы сразу пошли в машину, где я принялся переваривать крабов и вяло реагировать на энергичные профессорские вскрики: "Леонид, смотри! Еще орхидея! И какая маленькая!"