В чаще лесов

96

Маненг, низкорослый, коренастый командир отряда экономической борьбы, пребывающего в нашем лагере, сидит на бревенчатой скамье, откинув вытянутую руку на спинку. На внутренней стороне предплечья видна большая красная опухоль с багрово-красным отверстием в месте, где прошла пуля. Джесс Лава стоит над ним, зондируя рану каким-то инструментом. Солнечные блики, перемежаясь с тенью листвы, скользят по обоим и по окружающим их притихшим зрителям. Притаившаяся на дереве ящерица тянет свою монотонную песню: «туко, туко».

Никаких обезболивающих средств нет. Рука Маненга лежит неподвижно на скамейке, не вздрагивая. Он прослыл в Пампанге своим искусством захватывать без чьей-либо помощи бронеавтомобили, вскакивая на подножку и стреляя в упор в находящихся там пулеметчиков. Маненг спокойно и неторопливо рассказывает, как его ранили.

Бойцы отряда экономической борьбы провели успешную операцию в городе (принесшую одиннадцать тысяч песо) и расположились на отдых на валунах у ручья, как вдруг на них неожиданно напали преследовавшие их солдаты. Во время поспешного бегства товарищ, несший деньги, был убит. Маненг, уже успевший скрыться в лесу, увидел, как он упал. Несмотря на шквальный огонь врага, он вернулся, пробежал между валунами и подобрал связку с деньгами, однако был ранен в руку. Никто из бойцов не знал, что Маненгу удалось подобрать деньги, все думали, что они остались у убитого. Именно так сообщили первые прибывшие в лагерь члены отряда. Однако Маненг явился к начальнику финансовой части и вручил ему одиннадцать тысяч песо.

Монотонно поет ящерица. На смуглой щеке Маненга, испещренной солнечными бликами и тенью листвы, появляется капелька пота. Пальцы на руке не дрожат. Его губы расплываются в слабой улыбке, когда он говорит, что оказался неповоротливым там, среди валунов.

Зонд, наконец, извлекается из темного отверстия, на его конце торчит какой-то комок. Это пуля. По руке Маненга течет струйка крови.

После перевязки Маненг встает и уходит, застегивая на ходу рукав.