В чаще лесов

8

В лагерь пришли два человека из близлежащей продовольственной базы. Они несут на жерди убитого кабана. Свисает свирепо оскаленная голова, а изогнутые, окровавленные клыки дергаются в такт подпрыгивающей походке носильщиков. Оба худощавы, жилисты, одеты в короткие, до колен, брюки и полинялые рубашки; кожа у них шероховатая, словно поверхность темного дерева «нарра»[19], растущего вокруг. Носильщики подходят к нашему бараку, нагибаются под его кровлей, чтобы заглянуть внутрь. Они улыбаются, их губы окрашены в красный цвет от жевания бетеля[20]. Они слыхали, что в лагере появился «американо», и хотят взглянуть на него.

Эти люди участвуют в службе снабжения «хуков», раскинувшейся вдоль всего хребта Сьерра-Мадре, от Северного до Южного Лусона. Таких, как они, сотни. Некоторые из них жили десятилетиями в горно-лесистых районах — безземельные крестьяне, уходившие из густонаселенных низин, чтобы кое-как перебиться, выжигая в лесу участок («каингин») и используя его для выращивания риса; другие были направлены крестьянскими организациями в помощь «хукам».

Продовольственные базы «хуков» и представляют собой такие прославленные «каингины», причем некоторые из них занимают обширную территорию, с огромным трудом отвоеванную у леса. На таких «каингинах» живут по две или три семьи, выращивая горный рис, «каморе» (сладкий картофель), «камотинг кахой» (маниок), «калабасу» (тыкву) и другие овощи, которые направляются в лагеря «хуков». Некоторая часть урожая остается в распоряжении работников для их собственных нужд или для продажи в обмен на другие товары первой необходимости. Кроме того, эти бывалые обитатели лесов охотятся на оленей и кабанов или ловят их капканами, как эти двое и продают лагерям «хуков», где мясо надлежащим образом взвешивается и за него выплачивается установленная цена.

Организация «хуков» не всегда опиралась в своей деятельности на хозяйственный расчет. Во время японской оккупации и в первые годы послевоенных репрессий продукты питания получали просто по заявкам, направленным в соответствующие «баррио». В этих случаях устанавливалась связь с ячейкой массовой организации или подпольным советом «баррио», которые собирали требующееся количество продовольствия у населения. Нередко целый отряд «хуков» в составе ста бойцов пли более проходил через то или другое «баррио» и снабжался таким способом продовольствием. Однако в 1948 году, когда стало ясно, что предстоит длительная борьба, было решено отказаться от подобной практики как слишком анархичной и обременительной для населения.

Была создана разносторонняя система. Под снабжение подвели финансовую базу. Движение стало пользоваться своими денежными средствами (которые поступали из различных источников, начиная от долевых взносов массовых организаций и кончая экспроприациями, именуемыми «экономической борьбой») для закупки требующихся ему товаров. Повсюду в городах и деревнях были созданы тайные пункты, куда посылаются списки товаров, подлежащих закупке, и требующиеся для этого денежные средства. Закупки товаров производятся на базарах или даже в самой Маниле, а накопленные таким образом запасы забираются среди ночи вооруженными снабженческими отрядами вроде того, который встретил нас с Селией в Лантосе. Такие пункты действуют даже в наиболее тщательно патрулируемых врагом районах.

Продовольственные базы были созданы с двоякой целью: создать заслон для этих пунктов и дополнительный источник снабжения, сберегающий денежные средства, необходимые для закупки н° только продовольствия, но также оружия и боеприпасов. Базы играют особо важную роль в новых районах, где развивается движение и где требуется немало времени, чтобы обеспечить подпольную деятельность пунктов снабжения.

Ежегодная уборка риса в Центральном Лусоне — горячее время для финансового отдела. Во всех «баррио» местные ячейки массовой организации сдают свою долю урожая — зачастую искусно изъятую из доли помещика, — причем часть риса продается, а часть сохраняется для собственного потребления. Властям и невдомек, что некоторые помещики сами хранят на своих складах рис для «хуков» (ибо есть и сознательные помещики).

Вся эта система снабжения не в состоянии, разумеется, обеспечить «хуков» в изобилии. Выдаваемое нам продовольствие очень строго нормируется, и мы питаемся в основном, как это принято на Филиппинах, рисом с прибавляемым к нему «приварком». Наш паек сухого риса равен половине содержимого самой маленькой банки, в которую фасуется томатная паста фирмы «Хант»; мы называем его «пайком Ханта» и шутим по поводу того, что мерилом для нашей пищи служит продукт, импортируемый из США. В добавление к этому в качестве приварка мы получаем одну или две маленькие жареные рыбы, именуемые «туйо»[21], или же суп из «монго» (в сыром виде — одна треть банки «Хант» на человека). Все это мы пополняем кокосовыми орехами, которые срываем в расположенных под нами рощах, рыбой, которую ловим в ручьях, или мясом, которое время от времени приносят люди с продовольственной базы.

В бараке службы снабжения товарищ Кардиналь (Карди), начальник снабжения лагеря, режет мясо кабана, чтобы распределить его между обитателями лагеря. Каждое хозяйство присылает своего представителя с корзинкой-сумкой «байоиг». Мясо тщательно делится на отдельные куски, величина которых зависит от количества едоков в данном хозяйстве. Все должны получить одинаковые пайки.

Один кабан на восемьдесят человек!