В чаще лесов

100

Сентябрь 1951 г.

В городах, расположенных в низинах, объявилось сразу множество вражеских агентов. Все гражданские лица должны давать отчет о своих действиях; о всех временных постояльцах в данной местности приказано сообщать властям. Никто из гражданских лиц не вправе закупать больше продуктов на рынке, чем это необходимо для пропитания семьи на неделю. Стало больше контрольных пунктов, а во всех автобусах и поездах разъезжают тайные агенты, выслеживая связных.

Мы озабочены закупками продовольствия. В нашем лагере двести человек, их снабжение представляет серьезную проблему. Когда враги ввели свою систему ограничения покупок на рынках, наша организация в городе противопоставила ей также собственную систему, обходя отдельные семейства и собирая с каждого ганту[62] риса с еженедельной нормы. Это некоторое подспорье, но слишком малое; наш паек риса уменьшается вдвое, и нам приходится затягивать туже пояса.

К северу, близ Санта-Мария, враг обнаруживает местонахождение наших военных курсов и находящегося по соседству лагеря полевого командования. Весь день мы слышим гул и грохот бомбежки. Несколько дней спустя к нам пробрался один из «хуков», оставшийся в живых. Его ранило, и он чуть ли не полз к нам по тропе. Курсанты были вынуждены податься на север, к Центральному Лусону, но по пути они подверглись нападениям из засад. В одну из этих стычек погиб Малабанан.

Враг решил провести какую-то крупную операцию. Крестьянам запрещено появляться на полях. На грузовика^ прибывают войска с переносными рациями, полевыми генераторами с ручным заводом, перевозят ящики с патронами, коробки с продовольствием. Проводятся облавы в городе, причем среди арестованных оказываются люди, находившиеся в свое время в нашем лагере и учившиеся на наших курсах. Кто знает, не раскрыто ли наше местонахождение? Во всяком случае лагерь существует здесь уже некоторое время, тропы, по которым доставляются припасы, уже основательно протоптаны. Было бы чудом, если бы войска, забравшись в чащу лесов, не набрели на них. Дважды в неделю в нашем лагере проводятся упражнения по эвакуации, объявляется условная тревога, укладываются вещи, и все выходят на тропу, а тем временем начальники охраны производят расчет времени и проверяют на месте, не оставили ли мы каких-\ибо доказательств нашего пребывания.

Каждый день теперь откуда-то из чащи лесов доносятся звуки орудийных выстрелов. Это стреляют воинские патрули, но лишь изредка они приходят в столкновение с нашими людьми. Они страшно боятся засад и стреляют во что попало. Обнаруживая даже покинутый барак, они открывают огонь. В чаще лесов полно покинутых бараков и расчищенных участков. А в газетах появляется сообщение: «Число опорных пунктов «хуков» сократилось».

В середине сентября разведка советует нам эвакуировать лагерь. Мы делаем это без всякого промедления. Нелегко расстаться с «Балинтаваком», этой самой дорогой нам обителью в чаще лесов, но всякие сантименты смертельно опасны для партизан. Мы оставляем его пустовать.

Два часа бредем мы в воде вверх по реке из «Балинтавака». Над нами проносятся самолеты, сверкая серебром на солнце. Мы бежим к тому или другому берегу и становимся на колени в воде под сенью деревьев. Мы не уходим далеко. Километр в чаще лесов — достаточно глубокое захолустье, чтобы укрыться. У длинной излучины реки, где с одной стороны высится крутой берег, а на другой расположена песчаная отмель, мы останавливаемся и воздвигаем хижину под укрытием деревьев. Это приятное место, здесь много солнца, и мы безмятежно отдыхаем на теплом песке, пользуясь тем, что высокий берег прикрывает оба подхода к реке. Мы называем это место «Малибу-Бич».

Проходит четверо суток. Все спокойно. Мы думаем о том, чтобы закрепиться здесь и построить более солидные жилища. Наши припасы иссякают. Не рискнуть ли нам послать отряд за продуктами? Рано утром на пятый день отправляем группу людей.

Полчаса спустя, когда мы стираем одежду в реке, с низовьев доносятся вдруг раскатистые звуки выстрелов, столь громкие, что кажется, будто стреляют прямо за нашей речной излучиной. Когда бойцы из отряда «балутан» возвращаются, с трудом переводя дыхание, наши вещи уже уложены, и мы готовы двинуться в путь. В окрестностях лагеря «Балинтавак» они натолкнулись на отряд войск, заполнивших тропу. Застрелив одного из солдат, они скрылись, воспользовавшись возникшим переполохом.

Сразу же отдается команда к отправлению. Мы опять идем полдня в воде вверх по реке. Передвигаться трудно, река изобилует порогами — маленькими каменистыми островками. Войска, видимо, вызвали по радио самолеты, так как они появляются над рекой, следуя по ее течению. На реке очень опасно подвергнуться атаке с бреющего полета. В глубокой воде, по острым камням, не побежишь. Чтобы укрыться, ныряем в воду, чувствуя себя беззащитными и уязвимыми. И все же это лучше, чем оставлять следы, передвигаясь по лесу.

С нами Уолтер, хорошо знающий все места в чаще лесов. Он ведет нас через густые заросли к небольшому ручью, протекающему в укромном зеленом туннеле из деревьев. Мы проходим небольшое расстояние по этому ручью, затем поворачиваем в сторону и долго взбираемся на высокий, крутой, поросший зеленью откос. Наверху оказываемся на плоской, слегка холмистой возвышенности, по которой ниткой вьется ручей. Здесь мы располагаемся лагерем, назвав его «Тибетом».

Опять несколько дней мирной передышки. Съестные припасы на исходе; пытаемся даже есть крахмал. Экстренно посылаем на юг, в Пагсаньян (даже быстрым ходом этот путь занимает несколько дней) отряд службы снабжения, который приносит оттуда пару мешков риса. Этого достаточно, чтобы питаться дальше жидкой кашицей «люгоу». На обратном пути отряд проходил мимо «Балннтавака». Войска сожгли его Осталось теперь лишь пепелище, на котором торчат обгоревшие деревья.

Однажды вечером в «Тибете» я застаю Джи Уай в бараке, у маленького батарейного радиоприемника. Он записывает что-то строчку за строчкой в свой маленький блокнот. «Видно, какое-то важное сообщение, относящееся к нам», — думаю я. Заглядываю через его плечо на освещенную огнем страничку блокнота. Оказывается, это слова популярной современной лирической песни, которую он готовит к программе следующего вечера в лагере.

Как-то тихим утром в небе раздается рев. Снова самолеты! Все спешат укрыться. Над верхушками деревьев в чаще лесов проносится звено самолетов П-51. Они улетают и вновь возвращаются. Мы уверены, что они обнаружили нас. Оглушительно ревут моторы. Один из наших товарищей инстинктивно выхватывает пистолет — пистолет против самолетов! Все, что мне приходит на ум в этот момент — это зенитки, которые были у нас во время второй мировой войны и которые мы так любили.

Самолеты исчезают, словно ныряя в чащу лесов, а затем раздается треск пулеметов. Они пикируют к руслу реки у подножия плоскогорья и летят вверх и вниз по ее лечению, обстреливая из пулеметов берега, где только несколько дней назад мы лежали в укрытии. Итак, они решили, что мы находимся где-то здесь, близ реки.

Самолеты все еще продолжают пикировать над рекой, как вдруг в чаще лесов, в другом направлении от нашего лагеря, со стороны моря, раздаются сильные взрывы. Они не похожи на выстрелы из минометов. Нет, этот грохот сильнее и резче. Что это? Артиллерия? Гаубицы? Или это морские сторожевые суда ведут обстрел побережья? Никаких прямых попаданий нет, но стреляют в нас. Кто-то в штаб-квартире врага, ознакомившись с донесениями, решил, что мы должны находиться в этом районе.

Это подтверждается также донесениями разведчиков: враг распускает слух среди населения, что ему удалось окружить верховное руководство «хуков».

Без промедления созывается совещание руководящих работников, которое продолжается весь вечер и всю первую половину ночи в бараке Джесса. У нас мало керосина, поэтому лампы не зажигаются, и голоса говорящих как-то странно доносятся из темноты. Мы очутились в опасном положении. Ясно, что враг знает, кто мы, или у него есть основания догадываться об этом. Нас легко окружить здесь так, чтобы не осталось шансов вырваться из этой узкой полосы земли между озером Лагуна-де-Бай и океаном, где с востока мы зажаты морскими патрулями, на западе — войсками, охраняющими тропы и города, к северу тянется дорога Фами — Инфанта, а на юге текут реки, где легко заметить всех переправляющихся вброд. Здесь мы или умрем с голоду, или войска загонят нас в ловушку. Нас много, но большинство — невоенные работники. Попав в окружение, мы понесем тяжелые потери.

Единственное спасение — разбиться на отдельные группы и уйти быстро и далеко. Одна большая группа направится сразу же на север, а входящие в нее кадровые работники вольются в состав отдельных РЕКО в Центральном и Северном Лусоне. Одновременно другая группа отправится в район полуострова Бпколь для укрепления состава РЕКО 5. Джесс, Джи Уай и старина Пандо возглавят остающиеся силы и останутся на различных участках района РЕКО 4. Мы стремились вначале объединить все руководящие органы в одном месте, но все это пошло теперь прахом. Нам приходится приспосабливаться к реальным фактам общего положения. Мы не в состоянии больше функционировать как организация, собирающаяся захватить вскоре власть; мы должны повести себя как организация, борющаяся за свое существование. За один вечер весь характер нашей организации круто меняется.

Решено, что я и Селия пойдем с группой, направляющейся на север, в РЕКО 1.