Владычество 1

169

щественно привилегией белых, но на этот раз папа добавил несколько дней к выходным, выделенным для посещения свадьбы. Он сказал: «А что вы думаете о том, чтобы немного покататься по стране?» Все согласились, что это будет здорово.

Ключевыми пунктами в их редких отпусках были не исторические места или чудеса природы, а рестораны. В той поездке они уехали так далеко на север, что их дважды обслуживали белые официантки. Это было так необычно. Кларенс помнит, как робел в такие моменты. Белые обслуживают черных. Даже сама мысль об этом казалась невероятной.

В один из дней путешествия они остановились, чтобы перекусить в восточной части Миссисипи прямо на границе с западной Алабамой. В тот день, который навсегда врезался в память Кларенса, их семья случайно зашла в запрещенный для них ресторан. Они не заметили вывески «Только для белых» или «Цветным вход воспрещен». Возможно, ее просто не было. В некоторых местах, особенно в маленьких городках, все было понятно и без вывесок. Ведь никому же не придет в голову вывесить предупреждение: «Руки в гриль не совать» — это само собой разумеется.

Дети не обращали внимания на вывески, но взрослые были всегда начеку, наблюдая за знаками, наклеенными и не наклеенными — отражаемыми в глазах и жестах белых, которые оборачивались и смотрели на вас, когда вы входили.

В то утро они попали впросак, как простолюдины, которые осмелились войти в царский двор. Харли, самый старший из детей, зашел в ресторан сразу за родителями. За ним по пятам следовали Эллис, Даррин, Марии, Кларенс и Дэни. Дети принюхивались к запаху оладий и сиропа, устремив взгляд на высокие фужеры с апельсиновым соком, но Обадиа и Раби Абернати видели совсем другое — ледяные взгляды клиентов и работников. Впрочем, Кларенсу помнится, что не все взгляды были ледяными — некоторые были огорченными и обеспокоенными. Вероятно, они считали себя хорошими людьми, а хорошим людям не могло понравиться то, что должно было произойти дальше.

Официантка «Крюгера» вернула Кларенса к реальности, поставив перед ним большую тарелку, на которой лежала высокая стопка хрустящих гренок, три яйца и три оладьи. Дальнобойщикам требуется не только хорошая, но и обильная еда. Кларенс пришел сюда потому, что был дальнобойщиком, выдающим себя за журналиста.

Его мысли опять унеслись к входу в ресторан на востоке Миссисипи. Он стоял и вдыхал аппетитные ароматы, испытывая непреодолимое желание посидеть в одной из этих обитых зеленой тканью кабин. К ним шагнула официантка (Кларенс помнил, что на ее бирке было написано имя «Гленда»), одетая в белую униформу, напоминающую халат медсестры, но с более низким вырезом и более короткой юбкой. Гленда выглядела как множество официанток в маленьких южных городах: возраст около сорока, много косметики на лице, кокетливая, умелая и привыкшая к остротам и местным сплетням.

Кларенс встретился взглядом с Глендой как раз в тот момент, когда она посмотрела на дверь, в которую вошло семейство Абернати. Она прикрыла глаза, что выражало ее огорчение. Боковым зрением Кларенс видел, как посетители за столиками переставали жевать, толкали друг друга локтями и кивали на дверь. Люди реагируют подобным образом на тех, кто или выше них — на богачей, профессиональных спортсменов, кинозвезд,

— или ниже них, — в большинстве случаев негров.

Гленда произвела на Кларенса сильное впечатление. Она была не из робкого десятка. Кларенс не сомневался, что она могла запросто остудить пыл не в меру назойливого клиента, вылив ему на колени холодную воду. Но в тот день она спасовала.

— Сожалею, — сказала Гленда, обращаясь к Обадиа и Раби,

— это... Я имею в виду, дальше по дороге есть ресторан с покрашенным окном. Он называется «Дотти». Слева, перед самым выездом из города.

Она не сказала: «Вход черным запрещен» или «Здесь только для белых». Конечно же, ее слова означали то же самое, но позволили ей спать спокойно. Кларенс навсегда запомнил, как Гленда в нерешительности немного запнулась. Она была одной из многих южан, которые никогда не оправдывали сжигание крестов, линчевание чернокожих и скачки на лошадях с развевающимися на ветру простынями. Гленда не изобрела существующее положение вещей — она просто поддерживала его. Когда дело касается усердного труда, правильного воспитания детей и отпора непочтительным мужчинам, женщины очень отважны, но они становятся трусливыми или безразличными, когда дело касается сопротивления давно устоявшейся унизительной системе, которая так долго считалась правильной.

Мама прямо посмотрела на Гленду, как иногда бывало, когда