Мастер путей. #1

Глава 16. О значимости тостов.

По результатам переговоров нам предложили дождаться утра. Как выяснилось, мы закончили очень глубоко в ночь, и Алина, если честно, не выглядела бурно фонтанирующей энергией. Ехать в обитель среди ночи и возвращаться под утро желания у неё не имелось. Под соусом ожидания принятия решения нам выделили закуток, куда по коридорам и перестенкам Тайной Канцелярии меня проводила Алина, задержавшись по пути в паре мест у дежурных по этажам.

Оказывается, девушка в конторе довольно частый гость. Настолько, что по роду деятельности оставалась в ней ночевать с завидной регулярностью.

И ещё более оказывается, что «закуток» в конторе – это отдельный гостиничный комплекс для сотрудников и особых гостей, которых зашкварно класть на ночёвку в кутузку.

Закуток Алины представлял собой отдельные апартаменты. Он располагался на одном из «собственных» этажей Канцелярии, где квартировались «свои», и представлял собой довольно помпезный по моим меркам номерок на, между прочим, двоих.

Пусть помещение не блистало огромной квадратурой (обычная такая «однушка» метров на сто квадратных), но сразу бросилась в глаза огромная даже для двухместных размеров кровать, недетских размеров рабочий письменный стол с секретером, диван с креслами по центру, а из-за приоткрытой двери в санузел виднелся кусок немаленькой ванны. Общая отделка была близка к тому, что я по жизни именовал «цыганщиной» хотя в общем убранстве и интерьере чётко прослеживалась генеральная линия однообразного художественного стиля. Весь этаж был отделан плюс-минус одинаково: красная ковровая дорожка по главному коридору, белёный потолок, тёмно-багровые двери и нейтрально-бежевые стены с позолоченными светильниками.

Алина впустила нас и заперла за нами дверь.

– Проходи, – пригласила она. – Располагайся. Я сейчас всё обустрою.

Что собралась обустраивать девушка – понял не сразу. Но сразу по её примеру скинул ботинки у входа и прошёл вглубь помещения.

Оно было залито ярким ровным светом от равномерно расположенных по стенам светильников, обрамлённых в литые обоймы. Те же самые артефакты-кристаллы, которые я видел в обители.

Появилась возможность подробней рассмотреть «однушку». Типичная такая студия, чей интерьер совместил в себе нотки царской и сталинской дизайнерских нитей. Гремучая смесь получилась, но интересная.

Пока я был занят созерцанием отсека, Алина юркнула в санузел и включила воду. То ли по рассеянности, то ли за отсутствием необходимости, но межкомнатная дверь в ванную комнату девушка не заперла, потому плеск жидкости слышал со всей положенной отчётливостью.

Даже уже не помню, когда в последний раз был в нормальном человеческом душе... Неделю назад? Я ж по приезду даже помыться не успел: сюда был выдернут. Смыть дорожную грязь и то удалось в местной купальне.

Бериславская не стала пропадать надолго. Через несколько минут девушка выплыла из душа в абсолютно белейшем, кипенно-белом махровом халате, и в таких же белоснежных тапочках, прости Господи. Не, малышка, не торопись так. На тот свет ещё успеем...

Девушка беззвучно скользнула к секретеру и достала оттуда расчёску. Отошла до кровати и присела на её край, принявшись расчёсывать волосы.

– Как тебе наша компания изнутри? – с лёгкой улыбкой поинтересовалась она.

С абсолютно явным намерением убить время.

Я привычно пожал плечами.

– Как дома. Различия минимальны. Отличаются детали в художественном оформлении интерьера, но я в этом всё равно не разбираюсь.

– Твоя организация выглядит так же? – с уже явной заинтересованностью переспросила Алина.

Хех...

Нет, головная конура конторы, может, выглядит даже побогаче. Никогда там не был. «Моё» отделение «Бесогонов» отделано куда скромнее: серость, дикость, бетон, кирпич.

– Не совсем, – улыбнулся уже я. – Мы же не государственная организация, а частная. Индивидуальный владелец охотнее вложит средства в оснащение бойцов, чем в красивое убранство недвижимости.

Три осторожных стука в дверь.

Алина подскочила с кровати и безмолвным шагом, паря, переместилась ко входу, открыла гостям.

Через мгновение в апартамент молодая девушка-администратор вкатила тележку, на которой покоились два разноса из расчёта на два хороших плотных приёма пищи. Минута – и иные уже стоял на столе, а ещё мигом спустя на нём же материализуется большая матовая бутыль из непрозрачного стекла, укомплектованная двумя бокалами.

– Спасибо большое, – Алина поблагодарила девушку-погодку.

– Спокойной ночи, – та чуть поклонилась в ответ и укатила тележку прочь.

– Я организовала нам ужин, – объяснила разноглазка, запирая на ночь входную дверь. – За это время, что ты провёл у нас, так и не было возможности тебя нормально покормить.

Я отмахнулся.

– Не прибедняйся. Вашу выпечку в обители оценил по полной. Сама пекла?

– Ну, да, – Алина наигранно подпустила лёгкого румянца смущения. – Как тебе? Понравилось?

– Я хотел бы есть твою стряпню каждый день!

Вот от такой безапелляционной сентенции разноглазка натурально ударилась в краску.

– Скажешь тоже..., – Бериславская отвела взгляд.

– Скажу. И покажу. Было очень здорово. У себя я так вкусно не ел.

Ужинали в тишине. У девушки с лица не сходил румянец смущения, а я просто наслаждался вкусами местных блюд и специй.

Подали полноценный обед со сменой.

На первое – что-то, что по жизни я называл «суп». В моё определение входила абсолютно любая тарелка жижи, в которой плавало что-то крутое, в этой самой жиже сваренное. Как это блюдо называли местные – факультатив, среди ночи меня касающийся мало. Его вкусовые качества пересилили академический интерес к наименованию. От души навалили мяса, не пожалели похожего на картошку овоща. Обильно справили травами. Кажется, среди зелени нашёл даже щавель.

Интересно, насколько местная флора и фауна схожи с земной... Сколько будет различий, а сколько – сходств?

На второе пришлось что-то отваренное, чем-то очень отдалённо пытающееся напомнить довольно толстые сплошные макароны. Под «макаронами» я понимаю абсолютно любое хлебно-мучное изделие, в процессе готовки отваренное в воде, внешне напоминающее длинный провод. Различий между макаронами, вермишелью и прочими не делаю: не разбираюсь.

Ко второму полагался смачный шмат какого-то крепкого, но удивительно легко жующегося мяса с толстыми, отчётливо просматривающимися прожилками и волокнами.

На «третье» предлагался компот с отчётливыми нотками каких-то душистых травок и что-то похожее на булочку. В моём понимании «булочка» – любое испечённое хлебно-мучное изделие не в виде батона, если внутри не содержится никакой начинки. Различий между видами не делаю. Всё равно не разбираюсь.

Порции были существенно меньше привычных мне. Да, вкус божественный. Ту же булочку не грех с собой по рейдам брать. Но размеры невелики. Что позволяло нам оттрапезничать, съев всё до последней капли и крошки, и не свалиться от обжорства замертво.

Я ел по-полевому быстро, не рассиживаясь дольше необходимого, но в процессе смакуя каждый оттенок вкуса. Серьёзно. Не имею ни малейших претензий к поварам и женщинам в столовых, что кормили нас в «Бесогонах». Но местную кухню хотелось поставить в пример многим земным гражданским харчевням, не говоря уже про полевые кухни.

Алина ела степенно и размеренно, всем своим видом выказывая свою принадлежность к прекрасной половине человечества и высокой должности. «Действительный тайный советник» – это не то, чем было принято разбазариваться. За красивые глазки и стройные ножки такое не давали. Этой планке ещё и соответствовать надо.

Бериславская и соответствовала. Или пыталась соответствовать. Ела аккуратно, неспешно, не пыталась жрать во всю пасть, как изголодавшаяся сука. Ни дать, ни взять – истинная барышня-боярыня.

Но, сколько верёвочке не виться, а ей конец всегда придёт. Без сомнения, местной едой можно было наслаждаться вечно. Но и она, рано или поздно, закончится.

Разноглазка бережно отложила приборы. Потянулась за бутылью, попробовала её открыть. Ожидаемо, не вышло. То ли забыли штопор, то ли забыли предварительно открыть для заказанного ужина, но бутыль была запечатана плотной деревянной пробкой.

– М-да, – констатировала Алина, вертя тару в руке. – Поздравительная речь отменяется. Как, впрочем, и питие вина во здравие и за знакомство.

– Никакого «отменяется» в мою смену, – хмыкнул я, забирая бутыль из тоненькой изящной ручки правнучки архимага.

Зря, что ли, мультиинструмент в этот мир притащил? Это, конечно, не замена всему, но, блин, элементарный штопор же в конструкции есть!

Мультиинструмент перекочевал из подсумка в руку. С щелчком гнетущего упора пластинчатой пружины складной рабочий орган штопора занял боевое положение. Заострённая спираль начала вгрызаться в удивительно твёрдую для пробки породу древесины. Это, однозначно, было не обычное пробковое дерево. Что-то намного более твёрдое.

Но конец верёвки настал и на этот раз. Штопор врезался в пробку бутыли на полную длину рабочего органа, а я, раскачивая, проворачивая, ударяя и выламывая, начал расшатывать изделие, рискнувшее обломать Алине планы.

Пробка поддалась, пусть и не сразу. Но примерно через минуту в апартаментах стал улавливаться тонкий аромат забродившего сока.

Бериславская наблюдала за процессом с неподдельным интересом. От момента отчуждения тары и до самого розлива напитка по бокалам её взгляд неотступно следовал за мной, внимательно созерцая каждое движение.

Под конец действительный тайный советник прицокнула язычком.

– Удобно, – девушка оценила. – Мало места занимает. Вероятно, немного весит. И выпивка всегда будет в доступе. Любишь выпить?

Выпивать я никогда не любил. Под настроение мог пропустить рюмочку, а по особым случаям – бутылочку. Но не более того. Выпивал строго эпизодически и исключительно в небольших объёмах. Спиртное прямо складывается на состоянии бойца, исправлять которое ему же самому. Поэтому, чтобы не ловить тонкую грань между «ещё бутылочка не повредит» и «бл9ть, щас сдохну», приучил себя держать с алкоголем почтительную дистанцию. Тем паче, что никогда не знаешь, когда тебе понадобятся твои профессиональные навыки, которые ты же собственноручно притупил алкоголем. Как показала моя практика, «накрыть» тебя могут не только на линии боевого соприкосновения, но и в тылу. Даже сто километров удаления от линии фронта – вовсе не стопроцентная гарантия защищённости от всего и вся.

– Вообще не пью, – предупредил я. – Но случай уж больно исключительный. Разрешил себе себя побаловать.

– Разве? – Алина подняла на меня взор. – А инструмент под рукой, будто только и ждёт применения.

Мне оставалось только фыркнуть.

– Не к столу будет сказано, мой хер тоже всегда под рукой, будто ждёт применения. Но я же им не осеменяю каждую встречную юбку?

Бериславская хмыкнула.

– Неплохое сравнение.

И подняла доверху наполненный бокал.

– Что ж, дорогой гость! – провозгласила девушка. – Как и ты, я не сильна в питии вина. И многих поводов для того не имела. Но сегодня праздник, какой поискать: своим появлением в нашем мире ты подарил надежду для всей Империи. За такое грех не выпить.

Я вслед за новой знакомой поднял свой наполненный бокал.

– И сегодня поднимаю за то, что ты дал нам возможность поверить в благословенный исход. И пусть впереди потрясения, которых не знала наша страна... С тобой мы выдержим их все!

Я только вздохнул.

– Глупости не говори, – произнёс на правах ответных алаверды. – Твой прапарапрадед веками собирал утраченные знания, ты половину своей жизни ему ассистировала, учила столько, сколько выучил за тысячу лет древний дед, вдвоём осилили призыв, который считался более невозможным... Если за кого и надо поднимать – так это за твоего досточтимого предка, и за тебя, неземную красавицу и невероятную умницу-разумницу.

На это Алина ничего не ответила. Лишь сильней покраснела, символически коснулась своим бокалом моего и пригубила напитка.

От последнего по моему телу пробежалась странная волна. Когда язык почувствовал привычный виноградный вкус – я не придал этому особого значения. Когда вместо спиртового послевкусия внял и разобрал откровенный привкус салата из трудноопределимых сортов травы, стало подозрительно. Но когда внутри меня что-то щёлкнуло, перемкнуло и по мышцам прошёлся непроизвольный спазм, стало как-то не по себе. Объективно, за вином не должно быть такой странной симптоматики.

Видимо, Алина заметила во мне какие-то перемены, потому что прокомментировала произошедшее.

– Этот напиток используется в таинстве инициализации, – проинформировала Бериславская. – Проходящий через обряд употребляет его в процессе, и это позволяет ему пробудить Силу. Как ты сумел использовать её без таинства – ума не приложу. Как будто инициализация уже была пройдена. Но я решила, что от нескольких бокалов напитка плохо не будет. По сути своей, он может использоваться и как помощь при истощении, и как снадобье от многих хворей: в составе полно разнотравья.

– Берислав им же лечится? – уточнил я.

Девушка кивнула.

– Недешёвое средство. Но оно и не используется как настольное на каждый день.

Я окинул взором девичьи апартаменты.

– Тут недешёвое не только средство. Если бы судил по экономике своего мира, сказал б, что такое могут позволить себе отгрохать ведомства, которым денег девать больше некуда. Ты же тут не за бесплатно проживаешь?

– Практически бесплатно, – подтвердила разноглазка. – В книгах числюсь ответственным лицом за это помещение. Из жалования удерживается какая-то часть за содержание его и меня в размере фактической себестоимости. Я могу позволить себе сверх меры...

Собеседница покачала бокалом в руке.

– ...и из следующего жалования удержат его размер.

– Удобно, – хмыкнул я. – Тоже, что ли, к вам в ряды податься...?

– Это такой не очень умный юмор? – улыбнулась Алина. – Или ты и впрямь решил вступить в ряды Тайной Канцелярии? Так сообщаю: ты уже в ней состоишь. Правда, пока в чине подопечного. Я отвечаю за тебя и твои действия, и спрос с тебя как с нашего человека. Или же на должность метишь?

– А есть свободные вакансии?

– Возможно, это стоит обсудить завтра, – плотоядно облизнулась девушка. – А ещё лучше – по результатам предварительных проверок. Спасти мир и работать в Тайной Канцелярии – не совсем одно и то же. Первым можно заниматься и без второго.

– Поправь, если ошибаюсь, – улыбнулся уже я. – Но, разве, занимаясь вторым, вы не занимаетесь побочно первым?

Алина звонко рассмеялась.

– Подловил! По сути дела, так и есть...

Я поднял вновь наполненный бокал.

– Ну, в таком случае, за видимых бойцов невидимого фронта!

Бериславская удивлённо осеклась.

– Красиво сказал! – даже с какой-то ноткой растерянности обронила девушка, посмотрев на меня. – Мне понравилось!

«Видимо, архивы классики моего мира ещё долго будут для меня кладезем афоризмов и цитат», – подумалось мимолётом.

– Ты тоже красивая, – вернул монету собеседнице. – Тоже мне понравилась.

По ходу, сегодня день краски. Я методично вгонял в неё Алину раз за разом.

– А ты мастер провозглашать застольные речи, – протянула Бериславская. – Так бы слушала и слушала. А скажи ещё что-нибудь! Пожалуйста!

Ты во мне человека-радио увидела, что ли?

– Не за просто так, конечно же! – разноглазка по-своему истолковала мою заминку. – Давай и выпьем заодно! Только за что?

Я окинул взором наши бокалы, посмотрел на початую бутыль. Выпивка выпивкой, но привычка есть привычка. Поэтому тут речи не совсем уместно.

– В моей среде... Третий тост принято поднимать... За тех, кто не с нами. Кто лёг костьми, и больше никогда не разделит с нами трапез. Делать это принято молча, стоя и «не чокаясь», потому и разглагольствования тут ни к месту.

– Ох..., – выдохнула Алина. – А четвёртый...?

– А четвёртый я всегда поднимаю за то, чтобы третий как можно дольше не поднимали за нас.

Слова будто встряли у девушки в горле. Она захотела что-то сказать, но не смогла. Лишь приоткрыла ротик, и почти сразу же сомкнула губки. Ни единого слова я не услышал в ответ. Но действительный тайный советник посмотрела на меня уже совсем другим взглядом, и её взор тут же сменился с праздно-полуночного на рабочий, служебный. Девушка будто вспомнила, что находится в стенах своей конторы, а не в номере интим-отеля для постельных утех.

Бериславская молча поднялась из-за стола. Одновременно с ней встал и я.

Перечислять погибших можно бесконечно долго. Не все дожили до сегодняшнего дня. Не каждому суждено узреть завтрашний рассвет. Многие оставались лежать среди вчерашнего заката. Но своим молчанием мы чтим память павших, отдавших свои жизни за правые дела, и передаём это нашим потомкам, чтоб уже они нам кинули «викторию» с «джамбо» и сказали: «Старик! Отжёг! Всё чин по чести сделал! Зачёт!».